Вот и этот мужчина пришел снова. Значит, не понял объяснений, – и результат налицо. Доктор устало вздохнул.
– У меня частые головные боли, – заявил пациент. – Раньше я уже обращался к вам. Тогда вы мне очень помогли. Несколько лет все было неплохо, но… Жизнь есть жизнь, – он усмехнулся, – много произошло всякого. В общем, мне опять нужна ваша помощь.
Борис Иванович так и думал. Он видел всех этих больных насквозь. Как они живут?! Заботятся только о мирском: деньги, объедание, плотские утехи… А потом, когда у них все болит, бегут к врачу. Как будто тот – Господь Бог!
– Видите ли, этого следовало ожидать, – голос доктора звучал сострадательно. Он потупился, будто стесняясь взглянуть на пациента. – Какой образ жизни вы ведете? Заботитесь ли вы о душе? Или только о теле? Необходимо стремиться к истине, быть лучше, любить людей…
Человек в черном внутренне дернулся, гримаса боли исказила его серое лицо. Он с трудом сдержал тяжелую судорогу, скрипнул зубами. Сладкие нотки в голосе доктора вызвали непереносимое раздражение. Он чувствовал фальшь, которая насквозь пропитала этого самоуверенного с виду, но гнилого внутри человека, все силы которого уходили на стремление скрыть эту гниль. Пациент видел это настолько ясно, что тошнотворная волна отвращения затопила его, вызвала приступ. Он почти не слушал приторную речь доктора. Перед ним всплыло милое, укоряющее лицо Евлалии…
– Необходимо покаяться, – журчал голос Бориса Ивановича. – Вас гложет чувство вины. Это оно не дает вам покоя. Надо поститься…
Доктор продолжал свой монолог, произнося заученные, назидательно-поучительные фразы, и настолько увлекся этим, что остановил его только громкий хлопок двери… Борис Иванович поднял, наконец, глаза – пациент исчез.
«Ну вот, какая наглость! Он даже не стал слушать! Помогай после этого людям…» – с выражением мученика на лице думал доктор. Впрочем, недолго. Вошла очередная пациентка… Нужно продолжать прием.
Человек в черном, который выскочил из поликлиники, быстро и нервно шагал по кленовой аллее. Постепенно вид зеленых деревьев и низкого пасмурного неба, моросившего дождем, снял напряжение. Стало легче дышать, боль рассеялась. Странный пациент решил пройтись пешком. Через пару кварталов его осенила одна мысль. Он спустился в метро и затерялся в толпе пассажиров…
Валерии не хотелось идти домой. Они с Катенькой обсудили все новости, выпили по третьей чашке кофе… Вспомнили Евгения. Катеньку интересовали подробности, но выспрашивать она не смела. Валерия и так выглядела подавленной. Еще бы! Наверное, строила планы на будущую семейную жизнь… и такой финал! Ужасная трагедия. Сразу и не осмыслишь…
Катенька пошла проводить подругу и привычно перевела разговор на своего кумира.
– Ты все советы Бориса Ивановича непременно выполняй. Он такой…
– Катюшка, а у доктора семья есть?
Валерия сама не знала, почему вдруг ее заинтересовала личная жизнь Бориса Ивановича. Она не задумывалась об этом раньше. Интересно, какая жена у Бориса Ивановича?
Катенька запнулась, как будто с размаху налетела на неожиданную преграду. Кажется, она даже смутилась. Валерия с любопытством наблюдала ее растерянность.
– Как тебе сказать? У него есть жена… Но он с ней, кажется, развелся. То есть… Я не знаю. Это такой человек! Как можно не ценить его, не любить?! Это, наверное, черствая, бескультурная женщина. Она ему не готовила, не стирала, постоянно третировала… А у человека душа ранимая. Он целыми днями отдает себя служению людям!
– Откуда ты все это знаешь? – удивилась Валерия.
– Да про это все знают! Такой человек! Такой ум! Такая душа! Никто его не понимает. В собственном доме не понимают. Одинокий айсберг!
Валерия насмешливо фыркнула.
– А женщина какая-нибудь у твоего «айсберга» есть? Он ведь еще совсем не старый.
– Ой, что ты! – замахала руками Катенька. – Какая женщина? Да Борис Иванович вообще на женщин не смотрит. Ведь женщина – сосуд греха!
– Чего-чего сосуд? – Валерия с огромным трудом сдерживала готовый вот- вот прорваться хохот.
– Борис Иванович не такой, как все мужчины. Он особенный. Он на женщину смотрит в первую очередь как на духовное создание. Ему даже в голову не приходят всякие глупости! Это человек высшего плана!
– Так он что, совсем один живет?
– Ну да. Ага… Не знаю. – Катенька опешила. Она впервые поняла, что не знает о Борисе Ивановиче ничего, кроме того, что он сам ей говорил о себе…
ГЛАВА 17
У открытых дверей храма, негромко переговариваясь, стояли несколько женщин в платках и темных платьях.
Внутри стоял душный полумрак. Свет, льющийся из узких окошек, отражался от сусальной позолоты, разноцветных одеяний святых с пророческими очами. Потрескивали горящие свечи, пахло ладаном, хвоей и еще чем-то неуловимо печальным, бередящим душу…
Человек в черном купил несколько желтых свечек, самых дорогих, хотел поставить, но не знал куда. За здравие или за упокой?.. Он чувствовал, как горячим обручем сдавило ему лоб, к горлу подступил комок и предательские слезы потекли по жестким щекам. Ему стало неловко, словно его поймали за каким-то предосудительным занятием. Что он здесь делает? Чужой в этом сусально-ладанном мире, глядящем отовсюду жалобными очами, в отраженном свете прошлого, где уже ничего поправить нельзя.
Он неловко сунул молящейся рядом старушке толстые свечи и бросился прочь, наружу. Выйдя на улицу, он отдышался, закрыл глаза и некоторое время стоял, наливаясь тяжелым бешенством. Зачем он здесь? Как ему могло прийти в голову, что раскаяние возможно?! Осуждал ли он сам себя? Нет. Страдал ли он? Да…
Человек в черном шел обратно, чтобы сказать сладчайшему Борису Ивановичу о тщете и неприкаянности сердца, которое одиноко везде – и на шумной улице, среди толпы, и в полупустом сумраке храма. И на земле, и в небесах. Только ее одну, Евлалию, он хотел еще видеть где угодно – в садах Эдема или в преисподней, все равно. Только с ней он мог и хотел разделить свое одиночество. Она живет и чувствует, горит, светит и манит, тогда как другие – давно пустые оболочки, потерявшие свой дух на извилистых дорогах бытия…
Необычный пациент поднялся по лестнице на третий этаж поликлиники и тут увидел доктора, провожающего двух длинноногих, игриво настроенных телок, густо накрашенных и весьма дурно воспитанных. Одна из них сделала недвусмысленный похабный жест за спиной Бориса Ивановича, пока тот любезно прощался.
Плотоядный блеск в глазах доктора тут же сменился на мученическое выражение лица, как только он увидел идущих навстречу коллег и пациента, убежавшего с утреннего приема.
– Что ж вы, надумали вернуться? Прошу, – Борис Иванович открыл дверь в кабинет и сделал приглашающий жест.
– Дело в том… – человек в черном смотрел на доктора долгим немигающим взглядом, – что я не могу выполнить ваши рекомендации. Мне это не подходит.
В кабинете пахло женскими духами, косметическим кремом и чуть-чуть лекарствами. Борис Иванович понимающе вздохнул, опустил веки с длинными ресницами.
– Нужно отказаться от греха, вести праведный образ жизни, а это не каждому по плечу. Люди слабы…
Глухое раздражение человека в черном сменилось желанием наказать лицемера. Но доктор, продолжающий свой сладкозвучный монолог, насквозь фальшивый, как и он сам, не заслуживал даже настоящего мужского наказания.
«Однако ты лжец, братец! Талантливый, изощренный лжец, – подумал пациент. – Погоди же у меня. Это тебе не дамам головы морочить!»Минул еще один длинный день. Леша не позвонил, никак не дал знать о себе. Это очень плохо. Сиур ощущал тревогу все время, пока решался вопрос с этой поездкой. Дело вроде бы обычное, ничем не примечательное. Клиент «Зодиака» отправил партию товара с сопровождающим, попросил человека в помощь. Получатель был известен, ничего не предвещало неприятностей. И все же…
Сиур поделился опасениями с Владом, которому доверял, как самому себе. Оба решили, что последние события выбили их из колеи, они постоянно ждали чего-то страшного. Ожидание беды бывает невыносимым. Они все устали: Тина, Влад, Людмилочка… А жизнь вдруг наладилась, все пошло своим чередом, – день за днем, ночь за ночью. Иногда Сиуру приходила в голову мысль: а не приснились ли ему убитый старик, мертвая гадалка, таинственный Будда, странный подвал? Какое-то наваждение овладело всеми, закружило, одурманило и… отхлынуло.
Он увидел жизнь с совершенно незнакомой ему до сих пор стороны, скрытой для большинства людей.
Сиур просто шел по жизни, принимая ее, и незаметно для себя переступил неощутимую грань, вышел из ограниченного рамками правил поля в некий вселенский простор, от которого захватило дух… В этих просторах гуляла Сила, которую, как он чувствовал, он мог подчинить себе. Когда-то он точно мог. Ему захотелось вернуть себе все, что он потерял.
На этих просторах он встретил женщину, по которой тосковал веками, и ощутил в полной мере тщету поисков Любви в мире рамок и форм. Вне навязанных иллюзий любовь распускается, словно белоснежная лилия на рассвете, становясь всем, что мы берем с собою в Путь…
Сиур вздохнул. Ему придется оставить Тину на некоторое время. Влад позаботится о ней и о Людмилочке. Здесь, в Москве, пока вроде все спокойно. А вот что с Лешей? Сиур сам принимал решение и не будет ни на кого перекладывать ответственность. Пожалуй, надо собираться. Пока он доедет до городка, куда отправил Лешу, пройдет еще день. Время сейчас не на его стороне…
Влад вошел неслышно.
– Что нового? – спросил
