– Это навершие, – сказал он, указывая на каждый элемент по очереди, – это захват, это рукоять, гарда. Когда держишь меч, то край, повернутый к твоему, противнику, – это лезвие. Тебе следует держать меч так, чтобы острие следовало за твоим противником. А теперь встань так, как стою я.
Вэл постаралась скопировать его стойку: ноги расставлены и чуть согнуты, одна ступня чуть выдвинута вперед.
– Почти правильно.
Тролль поправил положение ее тела, не обращая внимания на то, куда притрагивается. У Вэл загорелось лицо, когда он подвинул ее ноги, но еще сильнее она смутилась от своих ощущений. Для него ее тело было инструментом – и только.
– А теперь, – сказал он, – покажи мне, как ты дышишь.
Иногда Вэл, Дэйв, Луис и Лолли обсуждали странные вещи, которые они видели, или существ, с которыми разговаривали. Дэйв рассказал, как один раз дошел до самого Бруклина, а там его принялось гонять по парку существо, у которого на лбу росли короткие рожки. Он закричал и бросился бежать, уронив бутылку с чем-то-там, и даже не оглянулся. Луис рассказал о том, как бегал по городу в поисках цветов для придурка, который жил около музея Клойстерс и собирался за кем-то приударить. И за свои труды Луис получил бутылку вина, которая никогда не пустела, если не заглядывать ей в горлышко. И, похоже, она была по-настоящему волшебная, а не зачарованная, потому что работала даже для Луиса.
– А что еще они тебе дают? – спросила Вэл.
– Удачу, – ответил Луис – И умение разрывать чары фейри. Волшебный народ ничем не помог папе. Я все собираюсь сделать сам.
– А как разрывают чары? – поинтересовалась Вэл.
– Солью. Светом. Супом из яичной скорлупы. Это зависит от чар. – Луис сделал еще глоток из бутылки и потрогал пальцем металлический стержень, который проходил сквозь его щеку. – Но в основном железом.
На следующем уроке никакой работы мечом не было – только стойка и шаги. Вэл двигалась вперед и назад по пыльным доскам пола, наставив половинку метлы на Равуса, идя в атаку и отступая. Он поправлял ее, когда она делала слишком большой шаг, нарушала равновесие или криво направляла носок. Вэл досадливо прикусывала щеку и продолжала двигаться, сохраняя между ними дистанцию, словно в ожидании боя, который так и не начинался.
Неожиданно Равус повернулся вбок, вынудив ее неловко за ним последовать.
– Скорость, чувство момента и равновесие. Вот качества, присущие умелому воину.
Вэл заскрипела зубами – и снова неудачно шагнула.
– Перестань думать, – посоветовал он.
– Я должна думать! – возразила Вэл. – Ты же сам сказал, что мне надо быть сосредоточенной.
– Когда думаешь, ты медлишь. Тебе нужно двигаться одновременно со мной. А сейчас ты просто следуешь за мной.
– Откуда мне знать заранее, куда ты собираешься пойти? Это глупо.
– Это ничем не отличается от предвидения, куда может направиться любой противник. Откуда ты знаешь, в каком направлении скорее всего отправят мяч на лакроссе?
– Ты знаешь про лакросс только то, что я сама тебе рассказала, – проворчала Вэл.
– То же самое я мог бы сказать про тебя и бой на мечах. – Равус остановился. – Ну вот. Ты это сделала. Ты была так занята тем, что огрызалась, что даже не заметила, как получилось.
Вэл нахмурилась: она была очень раздражена, но ей было слишком приятно, чтобы возражать.
Лолли, Дэйв и Вэл шли по улицам Вест-Виллидж, превращая листья в разноцветных лягушек, которые беспорядочно прыгали в разные стороны, заставляя прохожих целоваться и творя всяческие другие безобразия, какие приходили им в голову.
Вэл посмотрела на другую сторону улицы, сквозь тюлевые занавески квартиры на первом этаже, на люстру с подвешенными резными фигурками обезьянок, переливавшуюся хрустальными капельками в форме слез.
– Я хочу туда зайти, – объявила Вэл.
– Давай, – отозвалась Лолли.
Дэйв подошел к двери и нажал кнопку звонка. Домофон на двери с жужжанием заработал, и искаженный голос произнес нечто неразборчивое.
– Я хочу чизбургер, – сказал Дэйв с громким смехом, – молочный коктейль и чипсы с луком.
Голос заговорил снова, громче, но Вэл все равно не понимала слов.
– Не так, – проворчала она, отталкивая Дэйва в сторону.
Она нажала звонок и не отпускала его, пока к двери не подошел пожилой дядька. На нем были застиранные вельветовые брюки и футболка, обтягивавшая небольшое брюшко. На кончике носа у него сидели очки.
– В чем дело? – сердито спросил он. Вэл почувствовала, как зелье кипит у нее в венах, играя, словно шампанское.
– Я хочу зайти, – произнесла она.
Лицо мужчины обмякло, и он шире открыл дверь. Вэл улыбнулась ему и прошла в квартиру.
Стены были покрашены желтой краской, и на них висели картины в позолоченных рамках. Какая-то
