Что изволили вы отыскать?»— Ужасаюсь, читая журналы!Где я? где? Цепенеет мой ум!Что ни строчка — скандалы, скандалы!Вот взгляните — мой собственный кумОбличён! Моралист-проповедник,Цыц!.. Умолкни, журнальная тварь!..Он действительный статский советник,Этот чин даровал ему царь!Мало им, что они МаколеяИ Гизота в печать провели,Кровопийцу Прудона, злодеяТьера[29] выше небес вознесли,К государственной росписи смеютПрикасаться нечистой рукой!Будет время — пожнут, что посеют!(Старец грозно качнул головой).А свобода, а земство, а гласность!(Крикнул он и очки уронил):Вот где бедствие! вот где опасностьГосударству… Не так я служил!О чинах, о свободе, о взяткахЯ словечка в печать не пускал.К сожаленью, при новых порядках,Председатель отставку мне дал;На начальство роптать не дерзаю(Не умею — и этим горжусь),Но убей меня, если я знаю,Отчего я теперь не гожусь?Служба всю мою жизнь поглощала,Иногда до того я вникал,Что во сне благодать осеняла,И, вскочив, — я черкал и черкал!К сочинению ключ понемногу,К тайной цели его подберёшь,Сходишь в церковь, помолишься Богу,И опять троекратно прочтёшь:Взвешен, пойман на каждом словечке,Сочинитель дрожал предо мной, —Повертится, как муха на свечке,И уйдёт тихомолком домой.Рад-радёхонек: если тетрадкуЯ, похерив, ему возвращу,А то, если б пустить по порядку…Но всего говорить не хочу!Занимаясь семь лет этим дельцем,Не напрасно я брал свой оклад(Тут сравнил он себя с земледельцем,Рвущим сорные травы из гряд).Например, Вальтер Скотт или Купер —Их на веру иной пропускал,Но и в них открывал я канупер[30](Так он вредную мысль называл).Но зато, если дельны и строгиМысли — кто их в печать проводил?Я вам мысль, что «большие налогиЛюбит русский народ», пропустил,Я статью отстоял в комитете,Что реформы раненько вводить,Что крестьяне — опасные дети,Что их грамоте рано учить!Кто, чтоб нам микроскопы купили,С представленьем к министру вошёл?А то раз цензора пропустили,Вместо северный, скверный орёл!Только буква… Шутите вы буквой!Автор прав, чего цензор смотрел?Освежившись холодною клюквой,Он прибавил: — А что я терпел!Не один оскорблённый писательПисьма бранные мне посылалИ грозился… (да шутишь, приятель!Меры я надлежащие брал).Мне мерещились авторов тени,Третьей ночью ещё ФейербахМне приснился — был рот его в пене,Он держал свою шляпу в зубах,А в руке суковатую палку…Мне одна романистка чуть-чутьВ маскараде… но бабу-нахалкуУдержали… да, труден наш путь!Ни родства, ни знакомства, ни дружбыСовесть цензора знать не должна,Долг, во-первых, — обязанность службы!Во-вторых, сударь: дети, жена!И притом я себя так прославил,Что свихнись я — другой бы наврядМесто новое мне предоставил,Зависть — общий порок, говорят!
