Внезапно он посерьезнел.
— Мария, это вовсе не азарт. Это верное дело. Под нашими ногами целая сокровищница. Черный благородный опал! Король драгоценных камней, как его назвал Шекспир. Это только вопрос времени. Кто может устоять перед соблазном?
— А кто убережет твою спину от удара ножом?
— Со мной Бурамара. Меня им не застать врасплох. Мария задрала подбородок.
— Ну, а я уезжаю! Необходимо бить тревогу. Никто кроме нас не знает, какая беда зарождается в Мертвом сердце Австралии — ужас, который разнесет смерть и опустошение по всей планете.
— Тебе не кажется, что ты срываешься немного на мелодраму, сестричка? Ты случайно не начиталась научно-фантастических романов, что тебе всюду мерещатся космические катастрофы?
Она невесело улыбнулась.
— Космическая катастрофа — нет. Всего лишь земная! Я не разбираюсь в твоей науке, не разбираюсь в психологии клиента, преступника, аборигена. Но в чем я более или менее разбираюсь — так это в болезнях растений. И поэтому повторяю без малейшего колебания, такая болезнь до сих пор еще не известна. По сравнению с ней все болезни растений выглядят как кариес зубов по сравнению с раком.
— Ты склонна к гиперболам.
— И, несомненно, она страшнее рака. Потому что рак уничтожает отдельных индивидов. Через год-два может оказаться, что он выполняет какую-нибудь важную биологическую функцию в естественном отборе. А белая гибель, или, как я ее назвала, «ахлорофиллоз», угрожает жизни вообще.
Крум не стал дожидаться, когда она выскажется.
— Ну я пошел, меня ждет лопата! А о твоем «ахлорофиллозе» не стоит особенно тревожиться. В мире хоть отбавляй великих ученых. И для борьбы с этой болезнью найдут средство.
— Если у них будет время. Потому что и сейчас еще не найдено средство, которое непосредственно уничтожало бы вирусы в организме. Мы боремся главным образом с помощью вакцин и сывороток. Для растений этот метод неприменим. Притом известные нам вирусы «специализированы», они поражают определенные виды растений или животных. Ахлорофиллозный вирус не выбирает, он поражает все подряд. Причем он не действует ни на что другое. Только на хлоропласты, маленькие зеленые, похожие на чечевицу зернышки хлорофилла. И уничтожает их.
Работой Крума было ловить преступников. Сейчас речь шла о чем-то похожем на преступление. Несмотря на то, что и жертва и преступник были микроскопически малы, логика преступления оставалась одной и той же.
— Для меня как криминалиста существуют только два решения. Либо убийца не один, а их много, одинаково замаскированных, либо жертвы все время одни и те же.
Мария встрепенулась. Тень догадки мелькнула на ее лице.
— Существует подобная гипотеза! Согласно ей клетка зеленого листа является симбионтом — в ней сосуществуют бесхлорофилловое тело, носитель других жизненных функций, и хлоропласт — поглотитель солнечной энергии. Эта гипотеза допускает, что в процессе эволюции в отношения симбиоза соединились некие бесхлорофилловые существа, грибки или амебы, которые уже не существуют в свободном состоянии, и особый вид зеленых водорослей. Хлоропласты действительно выглядят как самостоятельные части клетки: движутся в протоплазме сообразно осветлению, растут и размножаются делением независимо от клетки. Да и не только хлоропласты. По мнению некоторых, и митохондрии — центры дыхательных клеточных процессов. Согласно наиболее дерзким гипотезам, предполагается, что клетка не монолит, а нечто вроде федеративного государства.
— Как лишаи, — показал, что он понял, Крум. — Симбиоз грибов и водорослей.
— Не только лишаи. Никто не может сказать, какое начало более распространено в природе: борьба или взаимопомощь. Бесспорна связь деревьев с живущими на их корнях микоризными грибками, бобовых растений с клубеньковыми бактериями, гигантской мидии тридакны с живущими в ней водорослями. И еще нечто, более интересное. Есть одна морская улитка, которая питается растениями. Другие животные переваривают хлоропласты. А у нее они переходят в ткани и продолжают фотосинтезировать...
Таковы специалисты, и не только профессора, молодые тоже. Стоит им заговорить на любимую тему, обо всем на свете забывают. Так и Мария, погрузившись в размышления, забыла об окружающих и заговорила сама с собой:
— Под угрозой находится хлорофилл, самое удивительное вещество на земле, как называл его Дарвин; фокус, в котором, по словам Тимирязева, солнечный луч становится источником всей жизни. А он незаменим. Нет ничего другого, что могло бы аккумулировать солнечную энергию в организмах. Для разложения двуокиси углерода в лаборатории необходима температура в три тысячи градусов, а хлорофилл делает это при температуре в границах существования жизни. Из шести молекул двуокиси углерода и шести молекул воды он подобно волшебнику создает сладкую глюкозу. Шесть тысяч молекул глюкозы образуют крахмал — самые экономичные солнечные консервы, прочно связанные солнечные лучи. А кислород, окисляя, разрывает эту гигантскую молекулу, он словно развязывает путы и высвобождает плененную солнечную энергию.
Тут она спохватилась.
— Я увлеклась. Мне хотелось сказать только одно: неизвестный страшный враг, вирус — материя на границе между минералом и существом — протягивает когти, чтобы уничтожить хлорофилл. Не все растение, а только хлоропласты, так же, как бактерии. Что это: новый вирус или бактериофаг, более древний нежели зеленое растение; враг, который уничтожил хлоропласты еще тогда, когда они плавали свободно в мировом океане подобно уцелевшим до наших дней сине-зеленым водорослям...
Тревожный крик, донесшийся из «Сити», прервал ее слова:
— Его нет!
Крум бросился туда.
— Кого?
