имитация, боли нет! Нет! Нет!» – кричал Дэн.
Сквозь дым и языки пламени Дэн видел хмурое, недовольное лицо Джэйса. Его прищуренные глаза внимательно, изучающе смотрели на Дэна из-под широкого капюшона.
И Дэн почувствовал ненависть. Она поднималась откуда-то изнутри и была жарче окружающего Дэна пламени. «Скотина! Маньяк! – думал Дэн. – Ты задумал заставить замолчать меня, убить?! Нет, ублюдок, не выйдет! Я не сдамся!»
Боль перешла в агонию и продолжалась до тех пор, пока Дэн не потерял сознание.
– Мне следовало бы сделать карту твоего мозга, – задумчиво проговорил Джэйс. – Мне неизвестно, где у тебя расположены болевые центры. Черт, придется идти методом проб и ошибок, – горестно закончил Джэйс и вздохнул.
«Я – жив! Жив! – радовался Дэн. – И я могу дышать. Это прекрасно». Дэн закрыл глаза от счастья. Ощутив холод бетона, он догадался, что снова лежит на полу комнаты для испытания программ. На голове его все еще был шлем с надвинутыми на глаза очками, но Дэн уже не боялся его. Он понимал, что пережил очередное испытание. «Но сколько их еще будет впереди? И смогу ли я выстоять?» – спросил он себя.
Дэн почувствовал порывы холодного ветра, смешанного со снегом, и увидел, что висит над пропастью. Пальцы его судорожно вцепились в почти отвесную скалу. Впереди, наверху, у самых облаков, был заснеженный перевал. Дэн прижался к леденяще-холодной скале, пытаясь не сорваться, не дать режущему ветру сбросить себя вниз.
«Я должен лезть, должен», – заставлял себя Дэн. Казалось, что несколько миль отделяют его от спасительной вершины утеса, плоской, с острыми, как бритва, краями. Ветер выл в ушах и сыпал в лицо колючие ледяные иглы. Дэн собрался и полез. Он двигался медленно, крепко цепляясь окровавленными руками за выступы и упираясь ботинками в выбоины и камни. Он вытягивал руку, тщательно ощупывая каждый сантиметр пути, хватался за все, что могло выдержать его вес, и только затем с той же осторожностью передвигал ногу.
Дэну показалось, что он уже несколько часов ползет по скале. Лишь однажды он решился взглянуть вниз и сразу понял, что Джэйс играет на первичных страхах, на тех, что заложены в наших печенках и мучают нас в кошмарных снах. «Все правильно. Начал он с воды, заставил меня тонуть. Затем прибавил акул, костер, и вот теперь – падение. Работает на примитив», – подумал Дэн и удивился собственному спокойствию.
Он чувствовал, как силы покидают его. Израненные, заледеневшие от жгучего холода пальцы болели. Дэну приходилось часто останавливаться и отдыхать, поскольку ноги от долгого нахождения на одном месте начинали затекать. Но Дэн упрямо полз вверх, преодолевая и ветер, и холод, и страшную боль.
– Джэйс! Тебе не победить меня! – крикнул Дэн, борясь с очередным порывом ветра. – Можешь ставить любую программу, но ты проиграешь. Ты уже проиграл!
– Посмотрим, – мрачно ответил Джэйс.
Камень, в который Дэн упирал правую ногу, вдруг треснул и обломился. В ту же секунду соскользнула со своей опоры и левая нога Дэна. Продолжая висеть на руках, Дэн искал ногами выступы, но порывы ветра отбрасывали их от скалы, не давая зацепиться. Кровоточащие пальцы начали слабеть и понемногу соскальзывать. Дэн чувствовал, что скоро сорвется в пропасть, но не долетит до ее дна. Тело его разорвется на куски от ударов о громадные камни, выступающие из скалы.
– Ну как? – послышался голос Джэйса. – Или снова скажешь, что это не забавно?
Вместо ответа Дэн ударил носками ботинок по скале, одновременно оттолкнулся от нее руками и начал падение.
Дэн ничего не чувствовал, кроме очаровательного ощущения полета. Завывания ветра не страшили его, они только добавляли прелести, сладко щемили грудь. Раскинув ноги и руки, Дэн парил, словно парашютист в затяжном прыжке. Он увидел под собой острые камни, но вместо того, чтобы панически испугаться, вдруг почувствовал себя орлом, перелетающим с одной горной кручи на другую.
Дэн перевернулся на спину, посмотрел в ярко-голубое небо и рассмеялся:
– Джэйс, а ты все-таки дурак. Теперь решения буду принимать я. Понял? Я, а не ты!
Дэн кружился в воздухе и хохотал.
– Боже мой, как же я в юности мечтал хоть раз прыгнуть с парашютом, – восторженно произнес он. – Но я все время боялся. И чего?
Темнота обрушилась на Дэна внезапно. Он похлопал ладонью, под ним снова был холодный пол комнаты для испытания программ.
– Ну, давай, Джэйс! – вызывающе крикнул Дэн. – Что там у тебя следующим номером?
– Дэн! Ты слышишь меня? Это говорю я, Гари Чан.
– Убери свои грязные лапы от пульта управления! – раздался истерический вопль Джэйса.
Чан не обратил на Джэйса никакого внимания.
– Дэн, послушай меня, – продолжал он. – Я знаю, как вывести тебя из игры, но на это нужно немного времени. Потерпи, пожалуйста, еще немного.
– Не трогай ничего! – заорал Джэйс. – Или я поджарю его точно так же, как я поджарил Манкрифа!
– Гари, – Дэн поднялся и, словно слепой, вытянул вперед руки. – Оставь все как есть. То, что здесь происходит, это наше личное дело, мое и Джэйса. Ничего не предпринимай, пока я тебе не скажу. Ладно?
– Пока ты ему не скажешь? – раздался насмешливый голос Джэйса. – Вот как?
– Да, так, – ответил Дэн. – Тебе не убить меня, Джэйс, я слишком хорошо вбил себе в голову, что все это – игра. И никакого обширного инфаркта у меня не будет, не надейся.
Внезапно Дэн почувствовал, что может двигать руками и ногами. Он потянулся к шлему.
– Кстати, Джэйс, угадай, что со мной случится, если я сейчас попытаюсь снять шлем?
Джэйс молчал.
– Отвечаю – ровным счетом ни-че-го! Но я не сниму его. А знаешь, почему?
– Почему? – спросил Джэйс.
– Потому что я хочу расправиться с тобой здесь, в твоем мире, и расправлюсь. Я раздавлю тебя. Ты возомнил себя Богом. Ничтожество! Да ты всего лишь трусоватый сопливый мальчишка, мелкий пакостник. И запомни, урод недоношенный, я – лучше и сильнее тебя.
– Опомнись, Дэн! Что ты говоришь?! – раздался вдруг скрипучий голос Эпплтона. – Ведь ты же сам знаешь, что это не так.
Дэн обернулся и увидел перед собой доктора, одетого в свой обычный твидовый костюм. Эпплтон качал головой и вертел в левой руке трубку.
– У нас в лаборатории не было никого лучше Джэйса, – продолжал говорить Эпплтон, глядя на Дэна поверх очков. – Да я и тебя-то взял из жалости. Ну а потом ты кое-чему научился и стал неплохим помощником Джэйса. А Манкриф? – Доктор начал ходить взад и вперед по комнате. – Вспомни Манкрифа, Дэн. И он предложил тебе работу исключительно для того, чтобы у Джэйса было время думать. Он – гений, а ты – только его помощник, причем не слишком умный.
Эпплтон, размахивая в воздухе трубкой, снова подошел к Дэну. Когда до Дэна оставалось не больше фута, трубка Эпплтона вдруг превратилась в нож. Дэн схватил руку «доктора» и вывернул ее. Фигура доктора Эпплтона начала извиваться и таять в воздухе. Вскоре доктор Эпплтон совсем исчез, а вместо него Дэн увидел своего отца, как всегда грозного и рассерженного.
– Если бы ты больше гулял с ребятами, у тебя бы не было приступов астмы, – осуждающе говорил он.
Продолжая сжимать руку, Дэн рассмеялся.
– Джэйс, я никогда не думал, что ты унизишься до такой халтуры. Не считай меня дурачком. Знаешь, ты меня только разозлил, – сказал Дэн и вывернул руку Джэйса так сильно, что тот заревел от боли. Дэн отбросил Джэйса в угол.
– Ты сделал две ошибки, – сказал Дэн и начал загибать пальцы. – Во-первых, доктор Эпплтон никогда не был левшой. А когда ты заговорил о Манкрифе, я сразу вспомнил про Анжелу и разозлился. Ты собираешься убить меня приступом астмы, но не знаешь, что адреналин – лучшее средство от него. Эх ты, гений хренов. – Дэн презрительно фыркнул.
– Дэн, Дэн, иди ко мне, – услышал он позади себя голос и, обернувшись, увидел Дороти. В прозрачном
