– Да, Филипе, новорожденный, посмотри, какой хорошенький.
– Ой, не могу! Да когда ж ты успела его выносить да родить? – залилась она смехом.
– Аи, Филипе, брось. Мне совсем не до шуток. Эту крошку оставила мне одна девчонка. Сказала, что помирает с голоду, пошла перекусить. Но прошло столько времени, а ее все нет и нет.
– А чего ты ждешь? Поди сама поищи ее.
– Нет, Филипе, я с этой скамейки не двинусь: отойду, а она вернется и не найдет меня. Так и будем ходить друг за другом. Хуже всего то, что малыша давно уже пора было кормить.
– Послушай, Чоли, – посерьезнела вдруг женщина, – а вдруг она его тебе оставила насовсем?
– Ты думаешь, Филипе, что эта женщина оставила своего ребенка насовсем? – испугалась Чоли.
– А что, такое в жизни случается. Сколько раз слышала.
– Да. Она и вправду сказала, если он мне нравится, она может подарить.
– Говорю тебе, она хотела от него избавиться и подкинула его тебе. Это же ясно, – уверяла Филипе.
– Но что я буду с ним делать? Он же крошечный. Ах, ну и попалась я!..
– Не горюй, Чоли. Что-нибудь придумаем.
– Но как же так, подбросить ребенка, не оставив ни еды, ничего?.. Ты хоть помолчи, маленький, а то раскричался. Что мне тебе дать? Какая у тебя бессовестная мать. Ну, успокойся, детка, успокойся, не плачь.
– Думаю, Чоли, тебе придется взять его к себе домой.
– Да ты спятила, Филипе? Чтобы потом иметь дело с полицией!
– Тогда отнеси его в участок.
– Хочешь, чтобы меня посадили? Скажут, что я украла ребенка!
– Ну, что делать, а? Ведь не оставишь ты его на скамейке в парке? Хочешь дам совет? Возьми его себе, а завтра посмотрим.
– Знаешь, Филипе, ты права. Я немного подожду, может мамаша все же вернется. А если нет, возьму его домой. Ангелочек ты мой! Раз твоя мать решила тебя бросить, почему не оставила на пороге богатого дома или не отдала какому-нибудь благородному сеньору. Так нет же – подкинула мне!
– Видать, она и впрямь была ненормальная, эта мамаша, – предположила Филипе.
– Я не обратила внимания, даже не запомнила ее лица. Правда, одета она была хорошо, – все сокрушалась Чоли.
– Слушай, может, она родила своего ребенка в тайне от родителей, а потом испугалась и решила бросить его, чтобы скрыть этот грех?
– Да, Филипе, все может быть.
– Радуйся, Чоли, радуйся! Теперь ты мать. Будь уверена, это подарок от самого господа бога!..
Рамона дозвонилась, наконец, до больницы общества «Красный крест», спросила, не находится ли у них женщина по имени Марианна Вильяреаль. Насколько помнится дежурному врачу, больной под таким именем у них нет.
Рамона просила проверить еще раз – она очень беспокоилась. Да, внезапно пропала из дома. Ушла. Должна была родить. Роста невысокого. Зеленые глаза. Длинные волнистые волосы. Когда вышла, в чем была одета. На ней костюм для беременных – блузка и брюки розового цвета. В клеточку…
Теперь врачу ясно. Наверное, речь идет о девушке, которая ни за что не хотела называть себя. Судя по описанию, это именно та, о которой наводит справку сеньора. Но ее уже выписали. Да, она родила мальчика. Давно ли ушла из больницы? Утром! Поехала домой? Думаете, скоро появится, доктор?.. Пусть господь вернет ее в дом живой и здоровой…
Чоли жила в небольшой, бедно обставленной комнате старого дома, где все обо всех знали всё. Так уж повелось в кварталах бедноты – вся жизнь с раннего детства и до старости на виду. И когда Чоли с младенцем на руках появилась около своего дома, соседки, сгорая от любопытства стали наперебой расспрашивать ее о подробностях этого дела. Еле отбилась от них Чоли и, когда оказалась наконец, в своей комнате, пришла ближайшая соседка, с которой они были дружны с давних пор.
– Можешь мне верить или не верить, Лупита, – все равно, но эту крошку мне оставила незнакомая девушка в парке.
– Не сердитесь, донья Чоли! Ну-ка, дайте взглянуть на нее. Ой, какая красивая девочка!
– Закрой его. Это не девочка, а мальчик, Лупита! Только в тебе еще и осталось сострадание к ближнему. А все вокруг… Он умирает с голоду, мой мальчик, – спохватилась вдруг Чоли. – Знаешь, мать подбросила его мне и даже не покормила. Представляешь, Лупита?
– Расскажите, донья Чоли, как это произошло?
– Я тебе потом все расскажу, а сейчас подогрею немного теплого молока.
– Он же весь мокрый, донья Чоли! Есть у вас хоть сухая пеленка?
Чоли растерянно покачала головой.
– Ладно. Вы приготовьте молоко, а я пойду поищу что-нибудь вроде пеленки.
– Иди, Лупита! Как же я его накормлю молоком? Не из ложки же? Ну, что ж, ладно, пока из ложки, а потом куплю ему соску. Но где взять денег на нее?..
– Донья Чоли, у него и распашонка мокрая…
– Во всяком случае, у меня ничего другого нет, во что бы мы могли его переодеть.
– А, знаете, подождите минутку. Я сбегаю к себе и поищу что-нибудь, из чего можно сшить распашонки. И будет у мальчика что надеть. Аи, мой маленький!.. Я сейчас.
– Иди, иди, Лупита.
Оставшись одна, Чоли напоила с ложечки мальчика, запеленала в сухую пеленку.
– Ну, сладкий мой, не плачь, твоя мама бросила тебя, но здесь тебя все будут любить, вот увидишь. Соседи здесь – люди благородные, поверь. У тебя будет много приятелей, друзей. И мать, которая будет любить тебя, словно ты ее сыночек…
Рамона в оцепенении сидела весь вечер в холле, вскакивала на каждый телефонный звонок, на каждый стук в дверь: не Марианна ли… Но нет, уже стемнело, и надежды на ее возвращение оставалось все меньше и меньше. Измученная розысками и бесплодными ожиданиями, Района закрыла глаза и ей показалось, будто она заснула. Очнулась от стука открываемой входной двери и не поверила своим глазам – перед ней стоял Луис Альберто. Она с трудом узнала его, загорелого, бородатого.
– Добрый вечер, Рамона, – сухо поздоровался он.
– Мы не ждали вас, сеньор, – растерялась женщина.
– Да, я ненадолго. Мне нужно уладить кое-какие дела в Мехико. Позовите, пожалуйста, Марианну. Я намерен обсудить с ней предстоящий бракоразводный процесс.
– Но, сеньор, – Луис Альберто увидел замешательство на лице Рамоны, – Марианны нет дома. Она исчезла. Мучилась, страдала после того скандала с Леонардо. Была сама не своя. И эта беременность… Но тяжелее всего она переживала, когда получила ваше письмо, в котором вы сообщали, что хотите развестись с нею…
– Так оно и будет, Рамона. Я за этим, собственно, и приехал, – сухо перебил женщину Сальватьерра.
– Когда Марианна прочитала письмо, с ней случилось прямо какое-то умопомрачение, и она ушла из дома. Сегодня, сеньор, третий день, как ее нет.
Луис Альберто вдруг почувствовал, что все его обиды куда-то улетучились. Ему стало страшно, что с Марианной и ребенком может случиться беда. Он этого не допустит…
– Третий день, Рамона? Говорите, три дня, как Марианна исчезла из дома? Скажите, что вы делали, чтобы разыскать ее?
– Я обзвонила все больницы и частные лечебницы, сеньор, клиники, морги… Но нигде ничего мне не сказали. Тогда я решила связаться с «Красным крестом», мне посоветовал падре Адриан. И там мне сообщили, Марианна попала к ним, что роды были нормальными. Она и ребенок чувствуют себя хорошо. Но… их уже выписали, а ее все нет и нет.
– Ребенок… Ребенок Леонардо Медисабаля…
– Нет, сеньор! Это ваш ребенок. Ребенок Марианны – ваш сын. Как вы могли подумать такое.
– Меня обманули! Я их застал…
