– И ты молчала?! – с осуждением воскликнул Николай.
– Конечно! – фыркнула Юля. – Ты бы меня после этого только по стеночке и обходил!
– Уже буду! – пообещал Николай.
– Какая жалость! – разочарованно сказала Юля. – А то с тобой иногда было так здорово поцапаться!
– Ну это всегда пожалуйста, только на расстоянии… на расстоянии…
– Это будет уже не так интересно, – с сожалением заметила Юля.
– Я это к чему спросил, – прервал их пикировку Владимир. – Как мы убедились на своем печальном опыте, – здесь бандитизм. Так что школьного курса самбо для всех нас будет недостаточно. Придется организовать постоянные тренировки для всех, и тренировать будет Юля.
– А вы? – спросила Юля, обращаясь к Владимиру. – Вы не поделитесь опытом откручивания голов? У вас там с бандитами очень хорошо получилось.
– Лучше будет, если все это преподаст инструктор, – отмахнулся Владимир.
– Так что, Юля, ты попала! – прокомментировал Коля.
– Не, Коля, это ТЫ попал! – хищно улыбаясь, припечатал Юра. – Ведь это она тебя на тренировках гонять будет!
– Ой! И правда! – Николай в картинном испуге выпучил глаза и прикусил пальцы.
– А вы, Владимир, – спросила Юля, – ничем таким, кроме реакторов и всего с ними связанного, не занимались? Типа увлечения на досуге?
– Да есть такое… – ответил Владимир и смущенно поведал: – Я довольно детально изучал организованную преступность в странах «третьего мира». Вот такое у меня увлечение… Детское.
– Однако! – удивился Михаил. – И чего только народ на досуге не изучает!
– Так я ж тебе рассказывал!
– Да, припоминаю… только я тогда не подумал, что ты все это серьезно роешь. Думал, романов начитался…
– Ну, и романов начитался… А что Эля? Она какими доблестями знаменита?
– Это твоя ближайшая подруга, – повернулся к Юле Михаил, – рассказывай.
– Она археолог. Праславяне и бронзовый век. Кандидат наук. Недавно защитилась. Очень хороший организатор.
– Извините, – вмешался Борис Ефимович. – А можно «вопрос любопытного»?
– Да, конечно, – ответил Михаил.
– У вас что, самбо во всех школах преподается?
– Конечно! А у вас разве не так?
– Нет. Разве что в отдельных гимназиях. Военный мир у вас какой-то… и общество военизированное…
– Может, поэтому мы выжили и победили, а у вас капитализм, – задумчиво ответила Юля. – Вы уж извините, что так…
– Да нет, почему ж, я вас понимаю, – вздохнул Борис Ефимович. – Я сам помню советские времена. Такого бандитизма, когда на улицах нападают и убивают, насилуют – не было… А Леночку очень жаль!
– Кстати, а как вы до города отсюда добираетесь? – постарался перевести разговор подальше от неприятной темы Михаил. – Ведь до деревни пять километров, и все по глубокому снегу.
– Как? – улыбнулся Борис Ефимович. – Да как и вы! Запираю все ценное в подвале, запираю двери, ставни, беру лыжи и иду до деревни. А там у одного моего приятеля в гараже стоит моя машина. Сажусь и еду в город.
– И когда туда планируете? – спросила Юля.
– Дык…
– Я это к тому, вы нас извините, но у нас целых два раненых. Нельзя ли у вас дня два отсидеться?
– Да хоть неделю!
– Ну, настолько мы не можем злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Юля! Вообще-то я решаю…
– Нет, Миша, тут уже я, как медик группы. НАДО! Только через два дня.
– Ладно, убедила. Тогда эти два дня гоняешь всех.
– Кроме тебя и Лены.
– Ладно, кроме меня и Лены, остальные – на боевую подготовку.
– И заставу надо выставить, километра за два в сторону деревни, против неожиданных визитеров, – подал предложение Владимир, – так, чтобы часовой, заметив идущих, мог скрытно добежать до нас и мы могли вовремя замести следы и скрыться.
– Именно так и сделаем… – подвел итог Михаил. – И все эти два дня разрабатываем варианты наших действий. Строим планы.
Земля-2. История страны
Утром Юля встала раньше всех. За окнами была кромешная тьма. Донцова, выбравшись из спальника, полезла через спящих товарищей к выходу. На кухне она первым делом поставила чайник на плиту и открыла банку кофе. Свет зажигать не стала.
Потом вынула мобилу, открыла там свой дневник и принялась в нем рыться. Долго в темноте кухни, слабо подсвеченной голубоватым пламенем горелки, было видно только ее лицо, освещаемое экраном мобилы.
– Ты че так рано вскочила? – услышала она от двери полушепот Михаила.
За порогом кухни медленно проявились в темноте коридора сначала белая повязка, а потом и лицо командира.
– Надо. Очень надо. Если ты проснулся, заходи, обсудим положение. Я решила в своих записях и конспектах покопаться.
– Что, так серьезно?
Михаил плотно затворил дверь на кухню и тихо, по-кошачьи ступая по полу в шерстяных носках, прошел к стулу напротив Юли.
– Да. Даже слишком, – тоже полушепотом ответила Юля. – Ты заметил, что у всех, за исключением, пожалуй, только нашего «Марсианина», напряжение уже зашкаливает?
– Заметил. И также заметил, что ты в последнюю порцию чая, что мы пили вечером, что-то подлила.
– А ты поэтому его и не выпил…
– Конечно! – с ехидцей заметил Михаил, осторожно сел на стул и откинулся на его спинку.
– Зря. Это был легкий транквилизатор. Гарантия, что сегодня все нормально выспятся… Ну, кроме тебя. Ты как себя чувствуешь?
– Паршиво. Но мне сегодня не скакать по двору, так что у меня есть возможность восполнить…
Юля скептически посмотрела в блестевшие в свете горелки глаза Михаила. Голубоватые блестки в его глазах казались такими же насмешливыми, как и его голос.
– То, что ты будешь иметь возможность днем поспать, это хорошо… вот только с ребятами – худо.
– Да, худо. У самого нутро дерет от того, что случилось… не только голова болит. Кстати, – внезапно сменил тему Михаил, – ты к Владимиру несправедлива!
– ?!
– Володя тоже изрядно напрягся и нервничает, но так как его тренировали, так как у него такой большой и гиблый опыт, то он просто лучше нас держится… уже чисто по привычке. Да и фаталист он изрядный.
– Это как – фаталист? – удивилась Юля.
– Ну… он никогда не думает о смерти, он никогда не заморачивается о том, что, может быть, что-то у него не получится. Он просто делает это. Думает, как сделать, и делает. И если не получается, думает, как исправить, и снова действует. Он полагается на жизнь.
– Но ведь это не значит, что он фаталист.
– Значит. У него даже есть присказка на случай больших неприятностей: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет»! Он такую философию имеет давно… и меня в свою веру не раз пробовал
