глядеть.
– Идет!
Они не спеша прошли до конца квартала и свернули в спальный район. Там, среди домов, во двориках, было совсем тихо и мирно. Хоть и не хватало часто освещения, но здесь почти не слышны были ни грохот «музыки» дискотек, ни шум машин, катящих по обледенелому асфальту.
Они зашли в какой-то дворик, из старых. Возможно, тут был хороший дворник, а возможно, сами жители любовно убирали и содержали собственный двор. Дорожки были аккуратно расчищены, и лед с асфальта сколот. Освобождены от снега были даже немногочисленные скамейки. Возле беседки виднелись многочисленные следы. Наверное, несмотря на мороз, там собирались ярые доминошники и шахматисты.
В глубине двора стояли заснеженные детские качели и большая скамейка-качели. Юля посмотрела на нее и направилась туда. Смахнула с сиденья снег и начала с наслаждением раскачиваться.
Удивительно, но детские забавы часто успокаивают нервы и приводят их в порядок гораздо эффективнее и быстрее полка записных психологов. Жаль, что многие люди это забывают или вообще стесняются «детских» порывов.
Владимир тоже, глядя на Юлю, улыбнулся.
– Юля, можно вопрос несколько личного плана?
– Угу. Давай.
Юля пребывала в хорошем и романтичном настроении. Ее мысли были где-то далеко от земных забот и печалей. Она задрала голову к небу, и вместе с ней сейчас качалась, казалось, вся Вселенная. Колючие звезды, так ясно видимые, когда зима выморозила муть, висевшую над городом, призывно светили сквозь голые черные ветви деревьев. В такие минуты как-то забываются все мерзости мира и случаются озарения. Такие, что когда-то посетили Циолковского, Королева, Цандера. Или те, в результате которых появляются такие великие произведения, как «Туманность Андромеды». После подобных книг тысячи людей начинают грезить звездными просторами и путешествиями. Так же, как грезили когда-то те, кто писал эти книги.
– Почему ты увлеклась рукопашным боем? Ведь для таких, как ты, это весьма нетипичный вид спортивных единоборств.
У Юли мгновенно вылетела вся романтика из головы. Она медленно перевела взгляд со звезд на Владимира.
Вопрос был очень неожиданный. И не вяжущийся с тем настроением, что сейчас ее посетило. Тем не менее что-то мелькнуло на горизонте ее подсознания, и она задумалась. Вопрос был не просто личный. По большому счету он был тяжелый.
Привыкшая просчитывать на несколько ходов вперед, прагматичная Юля и на этот раз решила слегка схитрить, воспользовавшись моментом. Поэтому она свой ответ и сформулировала по принципу: «либо отвяжется, либо узнаю то, что меня саму интересует».
– Гм… сложный вопрос… Хорошо, я отвечу. Но обещай, что ты мне ответишь на мой и тоже личный.
Владимир на несколько секунд задумался, неопределенно хмыкнул и кивнул. Юля отметила это.
«Ну что же, – подумала она, – если так, то, возможно, он не боится очень личных вопросов. А это значит, что человек либо очень открытый (странно, но образ, который он себе создал, отвечая на вопросы телевизионщиков, был прямо противоположный), либо просто не имеет «скелетов в шкафу», которых так многие у себя страшатся».
Слегка поколебавшись, Юля начала:
– Моя история печальна. Я росла в неблагополучной семье… ну, поначалу она была благополучной, но после смерти мамы и несчастного случая на производстве у папы он сильно запил.
Стал нас поколачивать. По самым пустяковым поводам. Естественно, это отразилось на нас – детях. Я была младшей, и меня колотили чаще, чем других. Вот и пришлось с самого малого возраста учиться постоять за себя. У меня очень быстро сформировался стереотип, что если ты никого не бьешь, то, значит, тебя бьют. Вывод: надо самой учиться бить остальных. Пока наши социальные службы сработали, из меня сформировался вполне приличный и законченный звереныш.
Когда нас у отца отобрали и определили на лечение, мы представляли весьма страшное зрелище.
Психологам социальной службы с нами очень долго пришлось попотеть, прежде чем нам всем по отдельности мозги на место не поставили. Но вот со мной загвоздка вышла. Мне драться понравилось. Пришлось им эту мою драчливость направлять в созидательное русло. – Юля при последних словах тихо рассмеялась, снова закатив глаза к сверкающим с небес звездам.
– Ужасная история. Как это наша социалка такое могла допустить, чтобы в семье… – вид у Владимира был несколько обескураженным.
– Ну, не все работают идеально. Случается и так, что некоторые работают спустя рукава. За что и получают по башке периодически. Я уж не интересовалась подробностями, но после того, как нас вытащили и определили в другие семьи, с нами работали хорошо.
– Ты сказала «в другиe»? – Владимир сделал ударение на последней букве.
– Ну да. Мы меж собой жили как крысы. Вот и решили нас разъединить, чтобы по одному восстановить. Конечно, в интернате постарались нас к человеческому облику привести, но это было только начало. А после, когда я осознала, повзрослев, что для меня и что со мной сделали психологи, я преисполнилась к ним огромного уважения. Ведь попотеть со мной им пришлось ой как серьезно. Меня разве что на винтики и шайбочки не разбирали. И вообще, мрачное у меня было детство… я даже специальность социоинженера выбрала потому, что не хочу, чтобы впредь в нашем Отечестве что-то подобное с людьми случалось. Ведь в том, что с нами случилось, было виновато и окружение.
Юля неожиданно вскинулась и заговорила резко:
– Представляешь, какие бараны?! У них на глазах творится такое, а они: «Моя хата с краю»!
– Согласен. Дикость.
Юля так же быстро, как распалилась, успокоилась. Дальше она продолжила прежним тоном, глядя мимо Владимира в темные окна домов:
– А с братьями и сестрой у нас ныне вполне дружеские отношения. Старшая сестра даже весьма виноватой себя до сих пор чувствует.
Юля немного помолчала и вопросительно посмотрела на Владимира:
– Ну как, удовлетворила я твое любопытство?
– Полностью. Ну а твой вопрос?
Юля вызывающе ощерилась:
– Почему ты до сих пор один?
Владимир хмыкнул, а затем тихо рассмеялся.
– А что в этом смешного? – не поняла Юля.
– Да этот вопрос мне очень часто именно дамы и задают.
«Просчитал?» – подумала Юля, но продолжила гнуть свое:
– Так почему?
– Я думал, это пол-Союза знает. В виде сплетен.
– Ну, сплетни – это сплетни. Хотелось бы услышать твою версию, а не вздорных баб. Болтать могут всякое.
Юля снова раскачала качели и с превеликим интересом стала смотреть на Владимира, ожидая ответа.
– Ну, если честно, то меня… предали.
Сказано это было таким будничным тоном, что у Юли округлились глаза.
– Н-ну, ничего себе! Это как?!
Она даже качели тормознула, взвив пятками снег под ними.
Владимир неопределенно пожал плечами, посмотрел в небо.
– Много лет назад ухаживал я за… не буду называть имени. Были и признания в любви, и свидания при луне, и так далее и тому подобное. Такая романтика, одним словом… – Владимир неопределенно покрутил в воздухе рукой. – А потом она узнала, что бравый молодой ухажер – простой инженер-электрик, да еще должен уезжать постоянно в длительные командировки (я же как раз начинал проходить последнюю
