неравнодушна к белью, сумели подсмотреть все ее прелести во время многочисленных примерок.
Как-то Клара предложила Авроре поехать с ними в Германию:
– У тепя там путет мноко-мноко всефо! Лифы, трусы... Фсе путет!
– А что я там стану делать? – растерялась наша героиня.
– Как што?! С нами шить!
– Вместе путем шить!
– Но у меня муж, дочь. Семья. Родители! Брат!
– Это фсе... Как это скасать?
– Это все пустое. Так русские коворят!
– Та-та! Пустое! У них сфоя шизнь, а у тепя долшна пыть сфоя!
– Ты не долшна прифясывать сепя!
– Должна шить ради сепя!
– Посмотреть мир, – уговаривали они ее.
– Но что я там буду делать?
– Шить!
– Шить с нами!
– Простите, но я не понимаю! Где я буду работать? Я не знаю языка! И вообще!
– Ты не путешь работать!
– Ты путешь шить с нами!
– Я все же ничего не понимаю! Но если я оставлю семью и буду жить с вами, то я привяжу себя к вам. А это пустое! – И Аврора, переодевшись в свое белье, выскочила из номера немок.
Только через четыре дня, когда немки отчалили в Германию, Аврора узнала от Златы много того, о чем и не догадывалась.
– Они какие-то странные, – и наша героиня вкратце рассказала подруге о Кларе с Розой – о том, что те предлагали ей уехать с ними, о примерках белья и т.д.
– Аврорик! Ты еще такое дитя! – заулыбалась сменщица. – Они ведь лесбиянки!
– Что?!
– Да. А ты не знала?
– Нет, – проговорила Аврора, хотя понятия не имела, что такое лесбиянки. А чему тут удивляться?! Если в то время в нашей стране не было секса, то откуда ж девушке с Таганской площади знать о гомосексуальных отношениях? Метелкина даже и предположить не могла, что сама она – гетеросексуалка. – Злат... Слушай, а что такое лесбиянки?
– Ты что, правда не знаешь?
– Нет, – краснея, честно призналась Аврора.
– Ну это когда женщина с женщиной живет.
– Как это? – спросила наша героиня, но не особо этому удивилась, решив, что живут эти женщины, как они с матерью вдвоем жили, когда Геня в армии был. Что у них общее хозяйство и, возможно, общие интересы. Ну в кино там вместе разок сходят, в театр...
– Ну как ты со своим Метелкиным!
– Что-о? – только теперь Аврора поразилась до глубины души, хотя до конца так ничего и не поняла. – Спят в одной кровати, что ли?
– И спят тоже, и... господи! Как тебе объяснить-то?! – смутилась Злата – ей было неловко говорить на подобные темы с совершенно неопытной и невинной Авророй. – Короче, делают все то же, что и муж с женой.
– В постели?
– Да, в постели?
– А каким образом? – обалдело спросила Аврора.
– Ну как-то умудряются. Ладно, я побежала, а ты больше с ними не связывайся.
– Ужас какой! – обмерла Метелкина. – Нет! Это ж надо, какой кошмар! – никак не могла успокоиться она. У Авроры вдруг возникло странное чувство брезгливости – словно ее запихнули в мусорный контейнер и закрыли крышкой. Будто она там просидела долгое время, прежде чем Злата освободила ее, вытащила на свет божий. Она ерзала на кресле, и единственным желанием ее было встать под душ и хорошенько отмыться. – Да нет! Пусть делают, что им нравится! Но я-то при чем? – возмутилась она вслух, но Златы уже не было рядом.
И хоть героиня наша до сих пор в точности так и не поняла, как две женщины могут жить подобно мужу и жене, именно в тот день она узнала, что такое возможно.
Зато Марио радовал ее – он будто вернул ее в прошлое, в то самое время, когда Аврора была влюблена в Вадика Лопатина. Любовь итальянца, который зачастил в Москву исключительно ради нее, оставляла последний в ее жизни след детской, чистой, наивной и ничего не требующей любви. Марио приезжал, дарил ей французские духи, усаживался напротив стойки и часами – да что там часами! – сутками напролет не
