обещала, как только потеплеет, соорудить для него местечко в старом курятнике в углу сада. Полл почесала ему горло против его колючей щетины и вздохнула:
- Бедный Джонни!
Казалось, сто лет прошло, а по церковным часам всего пять минут.
Наконец Ной кивнул и отошел, а Тео не спеша направился к сестре. Он был бледен, но улыбался. Полл сразу стало легче от этой улыбки.
- Он не расскажет?
- Нет, я это уладил. Но если по правде, то умной тебя никак не назовешь. Никогда нельзя уступать вымогательству. - Его улыбка сталаеще шире, румянец вернулся к его щекам. - К счастью, он тоже дурак порядочный.
- Что ты под этим подразумеваешь?
- Да ничего особенного.
- Нет, ты же подразумевал что-то?
- Ну, что-то. Тебе, во всяком случае, этого знать не надо. И бояться тоже, потому что я нашел способ заткнуть ему рот, притом мне это ничего не будет стоить, а он думает, что стоит, и немало. - Он глядел на нее, в его глазах светилась какая-то тайна, может быть, даже зловредная. - Думаю, что тут есть кой-какие тонкости, которых тебе не понять. Даже если бы я тебе рассказал.
Он так и не рассказал. Хотя она приставала к нему всю дорогу, пока шли домой, и потом еще несколько дней. Она уже устала спрашивать, а он сказал только одно:
- Тебе лучше этого не знать. Надежней, честное слово. Пусть так и останется между мной и Ноем. Ты уж доверь мне все это...
ГЛАВА 5
Когда настала пасха, Полл уже настолько освоилась в Норфолке, будто прожила здесь многие годы. Каждый дюйм был ей знаком, и не как карта на бумаге с обозначенными на ней речками и прочими значками, но как нечто свое, запечатленное в мозгу и в душе. Она могла, закрыв глаза, видеть, как медведь пляшет на Маркет-сквер. Тео и Ной толкуют возле церкви, а среди примул на набережной Парк Лейн - гнездо малиновки; а за церковью каштановая аллея, и она сама мчится по ней через скакалку или же кувыркается на белых деревянных перилах около городского колодца и, вися вниз головой, наблюдает за лошадьми-битюгами, которых привели на водопой; когда они поднимают свои большие морды, с них сбегают струи воды...
- Почему называется городской к о л о д е ц, - спрашивает Полл, - когда на самом деле это целый пруд?!
- В Норфолке все пруды зовут колодцами, - отвечает ей тетя Сара.
- А я однажды видела, - добавила тетя Гарриет, - как слон купался в городском колодце, это когда цирк приезжал. О, это было зрелище! Люди столпились вокруг, только из церкви, одеты по-праздничному - и все сразу насквозь, когда слон задрал свой хобот и ка-а-ак дунул!.. А то озеро, где мы на коньках катались, называется Колодец угрей, а еще есть Колодец невесты, там лягушки икру мечут.
- Но когда стемнеет, туда лучше не ходить, - сказала мама. - Я вам не рассказывала ужасающую историю про то, как этот пруд получил свое название? Так вот, однажды темной ночью, много лет назад, жених с невестой выехали из города в крытой карете, запряженной парой горячих вороных коней. Погода была ненастная, тучи то и дело набегали на луну, и, когда они подъезжали к пруду, кучер сбился с пути и попал на дорожку, что спускается прямо к воде. Потом он хотел было повернуть, но слишком поздно. Карета была чересчур тяжелая, и все они канули в воду навеки - и кучер, и кони, и бедная юная чета, погибшая во цвете лет. Гворят, что в темные ночи все это как бы заново происходит: можно услышать, как бьют копыта по дороге, катят колеса, жуткий крик невесты...
- Сказка, и только, - молвила тетя Сара. - Думаю, что сначала это был какой-нибудь Птичий колодец - множество птиц гнездится в этих мecтax! - но с годами название поменялось, как это нередко бывает с на званиями.
- Анни Даусетт там живет, - сказала Полл, - на той дороге, что идет мимо Колодца невесты. Не хотела бы я быть на ее месте, когда она бежит домой, зимою!
- Не слишком ли много времени ты проводишь с этой Анни Даусетт?
- А почему бы и нет?
- Потому что.
- Анни моя подруга, - сказала Полл.
Но она это сказала себе под нос, совсем тихо - только Тео мог это расслышать.
Полл отлично знала, за что мама недолюбливала Анни Даусетт, но сама как раз за это ее и любила. Анни носила старье в будни и в праздники, дралась с мальчишками, была грубиянка и на все способна. Она даже согласилась сопровождать Полл в самый трущобный квартал города, который назывался Скотобойня, - беспорядочный и тесный лабиринт узеньких закоулков и ветхих домов. Тетя Сара сказала, что ни одна воспитанная девушка не пошла бы через этот квартал даже средь бела дня, а уж вечером и говорить нечего. «Ой, я бы - ни за что!» - сказала Лили, передернув плечами, и, разумеется, Полл тут же решила побывать там.
Она и Анни отправились на Скотобойню в последний день пасхи, сразу после школы. Полл сперва нервничала, потому что не знала, что ее ждет. А узнав, разочаровалась: ничего такого ужасного. Правда, не слишком опрятное место, овощные отбросы чавкают под ногами, женщины перекидываются новостями и сплетнями, не отходя от своих порогов, детишки возятся у их ног...
Полл тогда подумала, что в жизни не видывала такого количества детей. Тощие и толстенькие, бледные и румяные, они цеплялись за материнские юбки или сидели в рахитичных колясках. А один младенчик уронил на землю свою погремушку, и, когда Полл подняла ее, он перестал пищать и улыбнулся ей. Щеки были у него толстенькие, упругие и блестящие. Полл обратилась к его маме:
- А мне кажется, я ему понравилась. Как вы думаете, можно мне им погулять?
Женщина смотрела на Полл молча. Она была высокая, с большой грудью и крупным лицом, а глаза темные, с жестким блеском. Она засмеялась, и Полл увидела, что у нее многих зубов не хватает. Притом Полл не сразу поняла, что женщина смеется н а д н е ю. А когда Полл повернулась, чтобы уйти, женщина из соседнего дома стала смеяться, а за ней и следующая, и смех этот заполнил, кажется, всю улицу, бил по ушам... Анни схватила ее за руку:
- Бежим! Живей!..
Они бежали, заляпывая ноги грязью, бежали по кривым улочкам, мимо сумрачных лачуг, все двери у них нараспашку, мимо других женщин - бежали туда, где Маркет-сквер, такая широкая и безопасная. Вздохнув наконец свободней, они поглядели друг на дружку. Анни с удивлением, Полл виновато.
- С чего это ты вдруг с ней заговорила? - сказала Анни. - Рехнулась, что ли?
- Сама не знаю.
Полл сгорала от стыда, издевательский смех все звенел в ее ушах.
- Скажи спасибо, - добавила Анни, - что она в ухо тебе не съездила!
- А что я такого сделала? Не нагрубила ничуть, только попросила ребеночка подержать.
- Все равно довольно странно с твоей стороны. Она подумала, что ты психическая.
- Да почему?! Я вообще люблю возиться с маленькими, а у нас дома ни одного своего.
Анни пожала плечами:
- Если тебе младенцев не хватает, приходи ко мне домой и возись сколько влезет, всегда пожалуйста.
- Спасибо, - ответила Полл. - приду как-нибудь. Вот только у мамы спрошу...
Полл знала: мама ей этого не разрешит, но она надеялась, что Анни догадывается, что Полл это знает.
