действительно было поздно… Ведь маркиз неожиданно вернулся, и следовало срочно что-то предпринять.
Итак, вся тяжесть предстоящей задачи целиком ложилась на нее. Что ж, она заставит маркиза Брэдстоуна пожалеть о том, что он не остался во французской тюрьме!
Собрав свои вещи, Оливия вышла из комнаты. Она решила, что непременно добьется своего.
Да, она отомстит.
Покидая Финч-Мэнор, Оливия прихватила с собой одну вещицу — пистолет, который Джемми оставил для нее на комоде в холле.
Леди Брэдстоун готовилась к торжественному приему в честь возвращения сына. Роберт думал лишь об одном: ему хотелось побыстрее покинуть Англию и вернуться в Испанию или в Португалию — там ему было гораздо уютнее.
Всю прошедшую неделю майор разыскивал Оливию Саттон, однако установить ее местонахождение оказалось так же сложно, как и получить приличное виски в «Семи кругах». Все считали, что девушка погибла, поэтому и расспросы ни к чему не привели. К тому же причастность к убийству окончательно погубила ее репутацию, и люди не очень-то охотно отвечали на вопросы о ней. Некоторые заявляли, что предпочли бы на месте мисс Саттон умереть. Впрочем, в ее смерти и так никто не сомневался.
Скрываясь от маркизы и от Карлайла — те постоянно обращались к нему с какими-нибудь вопросами, — Роберт долгие часы проводил в роскошной спальне маркиза, где пытался разгадать тайну исчезновения мисс Саттон.
Но и в спальне майору не всегда удавалось уединиться — его часто беспокоил вечно хмурый слуга Акилес.
— Вот еще… — проворчал слуга, в очередной раз заходя в комнату. — Они собираются завалить вас всей этой одеждой.
Роберт невольно поморщился. Его ужасно угнетали лондонские туманы, так еще приходилось носить совершенно нелепые костюмы — наряды пэра Англии. Майору казалось, что он чувствовал бы себя гораздо уютнее в какой-нибудь французской тюрьме, чем в таких костюмах.
«А эти смехотворные галстуки! — в отчаянии думал Роберт. — Похоже, их изобрели специально для того, чтобы задушить человека!»
Большую часть жизни майор провел в армии и прекрасно понимал, что такое устав и порядок. Но строгие правила, принятые в высшем обществе Лондона приводили его в полнейшее замешательство.
— Ваша мамаша, — с усмешкой заявил Акилес, — сказала, что вам следует надеть вот это. — Слуга швырнул на кровать наряд зеленого цвета. — А как только вы ушли она сказала… В общем, ваша мамаша снова принялась за свое. Конечно, я не сообщил ей, куда вы идете. Поэтому она меня уже замучила. Рассчитывает, что когда начнут прибывать гости, то вы будете находиться впереди, у всех на виду, в центре всеобщего внимания. И еще ваша мамаша сказала…
— Пожалуйста, не называй ее так, — перебил майор. Ему казалось, что слуга покушается на воспоминания о его, Роберта, настоящей матери. — Когда мы вдвоем, можешь забыть об этом спектакле.
— Как скажете, — пожал плечами Акилес. — Думаю, вам повезло, что она — не ваша мамаша. Черт возьми, неудивительно, что ваш братец сбежал из Лондона. Эта женщина суетится больше, чем лиссабонская шлюха на исповеди.
Роберт был полностью согласен со своим слугой, но все же заметил:
— Будь к ней снисходительнее, Акилес. Она все-таки очень любила своего сына.
— В таком случае она исключение, — пробормотал Акилес, готовя для Роберта бритвенный прибор. — Ее сын был гнусным негодяем.
Роберт молча пожал плечами. Ему казалось, что с его стороны тоже не очень-то порядочно обманывать маркизу.
— Глядите, — усмехнулся Акилес, показывая майору длинный накрахмаленный галстук. — Лучше позовите сюда вашу новую служанку, воображающую себя мужчиной. Пусть она повяжет его вам на шею, а то боюсь, что у меня ничего не получится. Акилес засмеялся, и Роберт невольно улыбнулся.
— Ты имеешь в виду Бэббита? — спросил он. Бэббит был новый камердинер, нанятый для Роберта его тетушкой.
— Да, его — кивнул слуга. — Только этому бездельнику больше подошло бы имя Рэббит[1]. Да он не смог бы и огня развести, даже если бы был по пояс завален дровами, а в руке держал горящий факел.
Акилес еще раз осмотрел тщательно выглаженный галстук. Роберт снова улыбнулся: он прекрасно знал привычку своего слуги пренебрежительно отзываться о чужих талантах.
— Вряд ли мы вообще будем звать сюда Бэббита, — проговорил майор. — Разве только для того, чтобы начистить обувь и выгладить одежду.
— Подумать только! — воскликнул Акилес, подражая интонациям камердинера.
Роберт расхохотался. Его слуга только в самую последнюю минуту был включен в план Веллингтона, но на протяжении всей сознательной жизни Роберта Акилес постоянно жил в доме Данверзов, совмещая обязанности слуги и телохранителя. Когда же средний из сыновей Данверзов объявил о своем намерении стать армейским офицером, Акилес собрал свои вещи и отправился вместе с Робертом.
— Да, не стоит его сюда звать, — проворчал слуга. — Чтобы я ненароком не прострелил ему задницу.
Акилес постоянно ворчал, но был необыкновенно преданным слугой. К тому же он неплохо владел всеми разговорными языками Пиренейского полуострова и являлся прекрасным спутником в опасных странствиях Роберта.
Покосившись на майора, Акилес спросил:
— Вам удалось разузнать о ней хоть что-нибудь?
— Нет, — ответил Роберт. — Словно сквозь землю провалилась.
Акилес молча кивнул и подошел к двери. Какое-то время он напряженно прислушивался к звукам, доносившимся из холла. Затем вполголоса проговорил:
— Что же вы теперь собираетесь делать?
Роберт уже хотел сказать, что еще не решил, но тут из холла донеся женский щебет. И тотчас же мимо спальни прошли служанки, поглощенные последними приготовлениями к приему. Майор с Акилесом с минуту молчали.
— Терпеть не могу этот дом, — проворчал наконец слуга. — Тут слишком много назойливых женщин.
Роберт с усмешкой проговорил:
— Если бы нам удалось отыскать всего лишь одну-единственную женщину, мы на первом же корабле могли бы отплыть обратно к Веллингтону, друг мой.
Акилес пожал плечами.
— Не понимаю, как эта пташка может скрываться столько лет. А может, ее убили? Ваш кузен вполне был на это способен. Ведь он…
Тут дверь внезапно распахнулась и в комнату, чуть не сбив Акилеса, ворвалась леди Брэдстоун, Взглянув на Роберта, она в ужасе воскликнула:
— Боже милостивый! Ты еще не одет! К нам вот-вот начнут прибывать гости, и ты должен их всех встречать и приветствовать!
— Прошу прощения, — сказал Роберт. — Я совсем забыл о времени.
— Могу себе представить, — проворчала маркиза. При этом она покосилась на Акилеса, будто обвиняла его в этой задержке. — Однако поторопись. Леди Колир приедет со своей дочерью, и тебе надо произвести на нее хорошее впечатление.
При столь откровенной попытке устроить смотрины Акилес тихонько рассмеялся. Маркиза уставилась на него и закричала:
— Тебе нечем заняться?! Может, займешься каким-нибудь полезным делом?!
Слуга ухмыльнулся:
— Кажется, я знаю чем!
Дерзко подмигнув маркизе, Акилес вышел из комнаты.
— До чего же неприятный человек, — проговорила леди Крэдстоун. — Да, ужасно неприятный. По дому не ходит, а крадется, точно кот. Никогда не угадаешь, где он появится в следующий момент. Это очень действует мне на нервы. К тому же мне не нравится, как он глазеет на молодых служанок. Надо было его уволить и отправить обратно в Испанию. Почему ты не уволил его?
— Он служит мне верой и правдой, — сказал Роберт. — И хочу еще раз напомнить: этот человек спас мне жизнь.
— Что ж, я очень благодарна ему за это. Однако ему следует знать свое место. — Немного помолчав, маркиза продолжала: — Я сейчас же пришлю сюда Бэббита. Пусть поможет тебе одеться.
Роберт заставил себя улыбнуться.
— Благодарю вас, миледи.
Майор был не в силах выговорить слово «мама» — это оказалось единственное слабое звено в его интриге. Маркиза тут же нахмурилась.
— О, Роберт, к чему такие формальности? — проговорила она с упреком в голосе. Потом вдруг подошла к нему и заключила в объятия. — Я ведь твоя мать…
Внезапно леди Брэдстоун чуть отстранилась и внимательно посмотрела на «сына». Причем на лице ее появилось какое-то странное выражение.
— Роберт, как ты изменился! — воскликнула она. — Эти ужасные французы столько лет держали тебя в заключении! Но теперь ты наконец дома, мой дорогой мальчик. И скоро станешь прежним Робертом.
Маркиза вышла из комнаты так же стремительно, как и вошла. И майор, глядя на закрывшуюся за ней дверь, невольно улыбнулся. Что ж, пусть эта леди не его мать, но она все-таки его тетка, а значит, заслуживала некоторого уважения.
Немного помедлив, майор принялся одеваться, причем делал это со всей возможной тщательностью, опасаясь, что Бэббит придет в ужас при виде его уже довольно помятой рубашки. А ведь этот предмет туалета вряд ли кому-то удалось бы увидеть под пышными кружевами галстука и под жилетом.
Но, даже одеваясь, он думал о мисс Саттон и о ее загадочном исчезновении. Словесный портрет девушки, сделанный Пиммом, был весьма расплывчат и едва ли мог бы облегчить поиски. Довольно невзрачная, с волосами цвета медной монеты… Действительно, не очень-то яркое описание.
Но ведь женщины — тем более такие юные — не исчезают бесследно. Мужчина — совсем другое дело. Мужчина мог бы и спрятаться где-нибудь, если бы возникла необходимость. Но как
