его. Под ладонью Алекса соски Эммелин налились, затвердели и жаждали прикосновений его рук, его губ. Молодые люди были одни в уединённой беседке за живой изгородью, им никто не мог помешать, и Алекс начал раздевать Эммелин.
– Седжуик, – удалось тихо прошептать ей в знак протеста.
– Поблизости никого нет…
– Нет, дело не в этом, – она насмешливо подмигнула ему, – просто платье сначала нужно расстегнуть сзади. – Повернувшись в объятиях Седжуика, она горящими глазами оглянулась на него через плечо. – Если вас это не затруднит.
– Нисколько. – Он тянул намокшую шнуровку, пока в конце концов не развязал её, и через голову снял с неё платье, а затем и бельё.
Во взгляде опытной женщины, когда она первая раздевается перед мужчиной, бывает особое выражение. Алекс уже видел его у своих любовниц и у нескольких других покорённых им женщин. Но в глазах Эммелин не было такого выражения, она не была женщиной, привыкшей раздеваться перед мужчинами. В ней была только стыдливость и неуверенность, словно она боялась, что он останется разочарованным тем, что увидел.
– Эммелин, – шепнул он, потершись носом о её шею и прикусив зубами ей ухо, – не знаю, с чего начать, потому что вы самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо видел.
Эммелин покачала головой, как будто не поверила, и он предоставил своему телу, своим прикосновениям подтвердить его слова.
Склонившись к её груди, он взял в губы розовый сосок и, втянув его в рот, поглаживал языком шершавый пик, пока Эммелин не задохнулась.
– Великолепная грудь, – пробормотал он и, перейдя ко второй, устроил ей такую же восхитительную проверку.
– О, Седжуик, – прошептала Эммелин, изгибаясь под ним, и вцепилась пальцами ему в плечи, чтобы остановить его.
Алекс продолжал знакомиться с Эммелин, тереться об неё носом, целовать и ласкать. Он положил ладонь на её бедра. Её кожа, гладкая и мягкая, уже сама по себе была ему наградой. Его пальцы, едва касаясь, скользнули по мягким завиткам внизу живота, и в ответ Эммелин затаила дыхание. А когда он повторил это движение, дразня её и прокладывая дорогу к более ценной награде, она застонала, громко и призывно. Как он догадался, Эммелин была не из тех женщин, которые получают удовольствие отчего-либо иного, чем полное наслаждение. Поэтому он продолжил свои исследования и, мягко раздвинув складки тела нежными поглаживаниями, пробрался к горячему и влажному центру её желания. Алекс пальцем погладил его один раз, потом второй, и её бедра ответили на его прикосновения. Когда Эммелин уловила его ритм, он замер, а затем скользнул пальцем внутрь её.
– О, Седжуик, – простонала она, раскинув для него ноги, и подняла бедра, чтобы принять его.
Он закрыл рот Эммелин требовательным, жадным поцелуем, их языки начали игру, а его пальцы не переставали её ласкать. Тело Алекса напряглось от желания, он не мог думать ни о чём другом, кроме того, как наполнить её, прижаться возбуждённой плотью к бёдрам и войти в пылающую глубь.
Оторвавшись от её губ, Алекс перевёл дыхание. В этот момент запах Эммелин опьянил его и привлёк ближе, и он оставил её рот, чтобы найти другой способ доставить ей удовольствие. Скользнув вниз по её плечам, он запечатлел горячие, жадные поцелуи у неё на груди и двинулся вниз по плоскому животу, пока не добрался до укромного места. Алекс посмотрел на Эммелин, и она встретилась с ним взглядом. Её глаза горели желанием, из приоткрытых губ вырывалось неровное дыхание.
– Что вы делаете? – прошептала она.
– Вот это, – ответил он, проведя языком по лепесткам её горячего бутона.
– О нет, – с трудом выдавила из себя Эммелин, – это… это…
– Восхитительно? – подсказал он, на этот раз втянув в себя её тело и лизнув его.
Её бедра содрогнулись, и Седжуик, удерживая их, прижал Эммелин к себе, продолжая приближать её к незабываемому, неминуемому освобождению.
Эммелин удивлялась собственной дерзости. Она лежала нагая на заросшем травой холме с мужчиной, с которым они были едва знакомы. Хотя теперь в это с трудом верилось, потому что он, по-видимому, знал все тайны её тела, и даже такие, о которых она сама не догадывалась.
Его губы страстно терзали её рот, сладостно мучили ей грудь, но то, что он делал с ней… там… было просто порочно.
Он словно пробрался в самый центр её желаний и намеревался вытягивать их из неё, пока не наступит освобождение.
О, Эммелин знала, что мужчина может сделать с женщиной: он может заставить её поверить его поцелуям, обещаниям неземных наслаждений. Но в том, что делал с ней Седжуик, не было никаких обещаний, а было только его властное желание.
Когда Седжуик снова проложил языком дорожку на её теле, Эммелин почувствовала, что напряглась от желания, дыхание застряло у неё в горле. Она боялась, что, сделав ещё одно движение, чтобы набрать воздуха, помешает волшебству, которое он творил. Седжуик вновь поцеловал её в сокровенное место, бедра Эммелин поднялись и повернулись, и на этот раз поцелуй вызвал во всём её теле трепет, предвещавший то, что должно было последовать.
Зажав в кулаках его рубашку, Эммелин прижалась к Алексу и отдалась его поцелуям, пока напряжение в теле не достигло такой степени, что ему необходимо было прорваться наружу, увлекая её в мир наслаждения.
– Ах, ох, о-о… – только и смогла она простонать, пока её бедра покачивались в безграничном океане восторга. – Седжуик, – прошептала она, когда нахлынувшие волны стали превращаться в лёгкую зыбь.
– Ты не думаешь, что пора бы называть меня просто по имени? – Алекс рассмеялся и запечатлел цепочку поцелуев обратно от её бёдер к губам.
– Александр, – удовлетворённо вздохнула она.
– Ты всё ещё считаешь меня скучным?
– Ничего подобного. – Засмеявшись, Эммелин поцеловала его. – Что это было?
– Только начало, – пообещал Седжуик.
Эммелин должна была признать, что Седжуик не зря имел репутацию человека чести. Пообещав, что её удовольствие только начинается, он сдержал своё слово.
Они занимались любовью в беседке, и Седжуик снова довёл её до пика наслаждения, прежде чем медленно и нежно войти в неё; он успокаивал горевшее в ней пламя до температуры кипящей смолы, пока её бедра не двинулись стремительно навстречу его толчкам. Её освобождение, неожиданное для самой Эммелин, бурное и мощное, наступило одновременно с его собственным, после которого Седжуик, задыхающийся и обессиленный, остался лежать на ней. Они не размыкали объятий, сплетясь в единое целое, пока последние судороги продолжали сотрясать их тела, оставляя обоих в буре страсти. Если Эммелин думала, что на этом все закончится, то с удивлением обнаружила, что Седжуик далёк от изнеможения.
– Эммелин? – Заключив её в объятия, он перебирал выбившиеся завитки влажных волос.
– Да? – сонно отозвалась она, заворожённо глядя на тёмный треугольник волос у него на груди и запуская в него пальцы.
– У тебя… ты?..
Она посмотрела на Алекса, совершенно точно зная, о чём он спрашивает, хотя это был не тот вопрос, который мужчина может задать такой женщине, как, например, мисс Мебберли или Дайана Фордем. Это был вопрос, который задают такой, как она, живущей вне приличного общества, женщине, которая не была девственницей, когда бросилась в его объятия.
– Нет, Седжуик. – Эммелин не почувствовала себя оскорблённой, просто была поражена его смущением и желанием это узнать. – Я… я не занималась любовью… в общем, очень давно.
Кивнув, он снова принялся перебирать её волосы.
Однако Эммелин понимала, что она не откровенна, а Седжуик слишком благороден, чтобы допытываться до истины. Дело не в том, что её ответ имел какое-то значение, – было важно рассказать все Алексу, чтобы он не думал о ней совсем плохо.
– Когда-то был один человек. Я любила его и надеялась, что он тоже любит меня. – Эммелин не любила оглядываться и взяла себе за правило не грустить о прошлом. – Но потом, до сегодняшнего дня, у меня никого не было. – И она не могла себе представить, что будет кто-то ещё, потому что разве была бы она в состоянии разрушить такое чудесное воспоминание? – Я всегда считала, что нужно доверять мужчине, чтобы привести его к себе в постель… или на одеяло для пикника. Алекс долго ничего не говорил, а потом негромко спросил:
– А мне ты доверяешь?
Вопрос был более весомым, чем хотелось бы думать Эммелин. Проклятие, каким образом все зашло так далеко?
– Да, – ответила Эммелин, поразившись собственному признанию. Таить такое в своём сердце – это одно дело, но высказаться вслух… Взглянув на Седжуика, в его зелёные глаза, она почувствовала, что все её страхи исчезли. – Думаю, доверяю.
Кивнув, барон снова притянул её в свои объятия, и она опять доверилась ему.
Прошло несколько часов, и очень скоро наступила пора уезжать. Седжуик и Эммелин оделись и рука об руку заспешили к дому.
Миссис Келлиуик встречала их у дверей и, увидев их мокрую одежду, сначала в ужасе широко раскрыла глаза, а потом разразилась хриплым смехом.
– Милорд, вы можете заявлять, что вы Седжуик, но знаете, в вас изрядное количество крови Клифтонов.
Она торопливо проводила их в дом, где в одной из спален для них была приготовлена горячая ванна и одежда.
– Думаешь, она?.. – спросила Эммелин, усомнившись, так ли на самом деле хорошо была укрыта от глаз их беседка, как уверял Седжуик.
– Нет, она не могла, – ответил Алекс, снимая мокрую одежду и забираясь в ванну. – Но, учитывая, что она служит уже у трех поколений Клифтонов, я представляю, что она считает сегодняшнее дневное развлечение вполне обычным.
Они рассмеялись, и Алекс, поймав Эммелин за руку, потянул её к себе в ванну. Они
