Хотя, не окажись она здесь, он смог бы прикончить Милафора, навсегда отбив ему охоту появляться в этом мире.
Но она спасла его… по крайней мере он надеялся, что она собиралась спасти именно его. И эта мразь Милафор соврал, утверждая, что она сделала это по ошибке.
– Все равно, ошибка или нет, полагаю, что нужно узнать, кто ты такая, – объявил Рокхерст, собирая оружие в кожаный мешок.
Он натянул фрак, повесил мешок на плечо и нагнулся, чтобы поднять девушку. И даже крякнул от усилий.
– Может, она и красотка, но уж точно худобой не отличается, – сообщил он Роуэну. Впрочем, он любил женщин с пышными формами. Женщина, по его представлению, должна иметь крутые бедра и пышную грудь.
Он представил ее грудь и задохнулся от внезапно нахлынувшего желания. Пришлось чуть отстранить девушку, чтобы она не прижималась к нему так тесно.
Граф свистнул Роуэну и уже хотел уйти, когда что-то привлекло его внимание. На земле лежала перчатка. Парная той, что была надета на ее руку. Тяжело дыша от натуги, граф поднял перчатку и спрятал в карман.
– Пойдем, мальчик. Уже почти утро, и мне хочется узнать, что принесет нам рассвет.
Гермиона очнулась и немедленно схватилась за голову. О Господи, какая мигрень! Словно вчера она злоупотребила вином… или слишком долго слушала очередную лекцию матушки о необходимости как можно скорее выйти замуж.
Но тут на нее нахлынули воспоминания о прошлой ночи.
Слепящая вспышка в переулке. Зловеще-красные глаза Милафора. И граф.
Высокий и сильный. Широкие плечи натягивают ткань рубашки. Он поворачивается к ней с мечом в руках…
Гермиона поежилась, пытаясь припомнить остальное. Он поворачивается к ней с мечом в руках, и в глазах стынет жажда крови.
Боже, граф Рокхерст пытался проткнуть ее мечом!
Гермиона встрепенулась и обнаружила, что сидит в карете рядом с графом. Тут же примостился Роуэн, который неотрывно смотрит на нее, как часовой на каторжника.
Выглянув в окно, Гермиона поняла, что они проезжают через Беркли-сквер, совсем недалеко от ее дома. Он везет ее туда?
Но рассвет еще не наступил! Небо едва порозовело. Гермиона облегченно вздохнула: эта кошмарная ночь почти закончилась.
Но откуда-то эхом донеслись слова Куинс, предупреждавшей, что она останется невидимой только с заката до рассвета.
А экипаж катился все дальше. Граф свернул, но не к ее дому, а в противоположном направлении. К Гановер-сквер. Он едет к себе домой!
А через час солнце встанет, и она будет видима всем и каждому. И что станет с ее репутацией?!
Как там рассказывала Индия? Что-то насчет чердаков графа. Боже, что, если ее подруга права и Рокхерст собирается запереть ее в каком-нибудь нечестивом гареме?!
Если учесть все, чему она была свидетелем, такое вполне возможно.
Они добрались до следующего перекрестка. Дорогу загородил тяжелый фургон, поэтому граф остановил лошадей.
Гермиона снова посмотрела на небо и поняла, что это ее единственный шанс ускользнуть незамеченной. Едва лошади встали, она открыла дверцу и буквально слетела на мостовую. Роуэн это видел, но и глазом не моргнул. Слава Богу! Пес скорее всего был так же рад отделаться от нее, как она – избавиться от них.
Гермиона, даже не взглянув в их сторону, повернулась и помчалась к Беркли-сквер.
– Никогда больше, – твердила она себе. Никогда больше она не последует за графом в ночь. Да ведь она чудом осталась в живых!
Гермиона без приключений добралась до своего дома и подкралась к черному ходу. К счастью, ее брат, чаще всего являвшийся домой под утро, договорился с дворецким Фенуиком, чтобы тот вешал ключ от черного хода в сарайчике для хранения садовых инструментов.
До сих пор у Гермионы не было случая воспользоваться ключом, но теперь она тихо радовалась, что Гриффин такой никчемный повеса!
Она тихо поднялась к себе и легла в постель. Солнце уже взошло, но Гермиона так устала, что даже не позаботилась проверить, стала ли она видимой. Едва успев закрыть глаза, она, обессиленная и измученная, заснула. Последней ее мыслью было: «Никогда больше…»
– Мэри! Мэри! Черт возьми, где ты? – прогремел Рокхерст, врываясь в гостиную кузины в совершенно неприличный для визитов час, а именно – в одиннадцать утра. – Мэри, где тебя носит?!
Он не потрудился позвонить или хотя бы постучать и вломился в дом с таким видом, словно за ним гнались все псы ада!
– Я здесь, чудовище ты этакое, – откликнулась Мэри из библиотеки. – И перестань кричать, иначе папа вообразит, будто в доме пожар, и снова вызовет пожарную команду!
Рокхерст распахнул двойные двери, пересек большую комнату и швырнул на письменный стол кузины перчатку, которую сжимал в кулаке с того момента, как обнаружил исчезновение своей Тени.
