авторитет. Но еще приятнее его открытой защиты было легкое поглаживание ее руки его большим пальцем, что означало, в чем она была абсолютно уверена, что этот мужчина не судил о ней по ее вызывающему туалету.
— Как же вы осмелились показать свою трусливую физиономию на публике, Ромул, словно вы по-прежнему правите морями? — продолжил Паскинс.
Другие захихикали,
Ромул. Она поняла, что имя, которым обозначали честь, теперь использовалось как оскорбление. Но почему? И что сделал Колин, чтобы заслужить подобную страстную неприязнь?
— А что, вам нечего сказать, Рем? — обратился Колин к третьему офицеру, который держался за спинами своих друзей.
— Сказать? — Мужчина хмыкнул. — Скажу, что целиком согласен с Паскипсом. Вы явно опустились в выборе спутницы. Было время, когда вы считались слишком чистым для подобного отребья.
Двое других рассмеялись.
Тот, кого звали Рем, не успокаивался:
— Может, мне начать ухаживать за леди Дианой? Я слышал, ее помолвка расторгнута.
При упоминании имени леди Дианы Колин тут же отпустил руку Джорджи.
— Что же, попытайтесь, — сказал он. — Хотя Ламден даже не позволит вам переступить порог своего дома. Если только вы наконец чудом не получите чин капитана, коммандер Хинчклиф.
Лицо Хинчклифа стало цвета любимого портвейна дяди Финеаса.
Что бы там ни было, Джорджи поняла, что эти двое, носящие древние прозвиша, были крайне враждебно настроены друг против друга, не то что исторические близнецы Ромул и Рем.
Вряд ли кто из этих джентльменов, включая и Коли-на, поверил бы, что она знакома с классической литературой, но она хорошо знала эту историю.
Во время одной из своих нелегальных морских экспедиций во Францию капитан Тафт вывез оттуда группу эмигрантов, среди которых был преподаватель классической литературы из Парижа. Этот человек оплатил свой проезд, всю зиму обучая сестер Аскот греческому и латыни, прежде чем отправиться на поиски места в Лондоне.
Ромул и Рем. Братья, которые основали империю и кончили взаимной враждой, пока один из них не погиб от руки другого.
Хинчклиф, выпятив грудь, придвинулся ближе к Колину.
— Вы неподходящая компания для порядочных леди. — Он бросил на Джорджи испепеляющий взгляд. — Где вы отыскали эту завалящую проститутку? — спросил он. — Удивлен, что вы можете позволить ее себе, хотя многое становится понятным, если слухи о том, что вы долгие годы принимали французское золото, правда.
Колин достаточно долго держал себя в руках. Он мог вынести любые оскорбления, которые эти трое готовы были бросить ему в лицо. В конце концов, если бы он находился в другом лагере и видел, что его брат-офицер был судим трибуналом и избежал виселицы, он и сам мог бы изречь пару оскорблений.
Но не в его правилах было позволить им изливать свою злобу на леди, которую он сопровождал. Кем бы она ни была, она не заслужила их оскорблений.
Но как только он подался вперед, крепко сжав кулак, на его плечо опустилась рука и остановила его на месте.
— Так вот где ты, кузен. Я уже начал бояться, что ты сбежал от меня.
Темпл. Колин почти забыл, что пришел сюда со своим печально знаменитым кузеном.
— Ты не поверишь, каких трех леди я только что встретил. — Оценивающий взгляд Темпла скользнул по Джорджи, и по легкому излому его брови Колин понял, что тот тоже нашел ее странноватой, но в отличие от него не был заинтригован.
— Темплтон, — сказал Паскинс. — Не встревайте. Темпл улыбнулся всем троим:
— Что здесь происходит? Вы собираетесь что-то отпраздновать без меня? Это, право, обидно.
Хинчклиф презрительно хмыкнул:
— Вы настоящий дурак, Темплтон. Идите своей дорогой, если хотите остаться целым и невредимым.
Кузен Колина встал в позу настоящего денди-распутника, держа в одной руке лорнет, а другой упершись в бок.
— Настоящий дурак, вы говорите? Что же, испытайте мою дурость, Хинчклиф. Она будет гигантским шагом вперед для вас и ваших друзей. Никогда не знаешь заранее, перемены могут здорово освежить.
Паскинс и Браммит вопросительно взглянули на Хинчклифа, и Колин понял, что они прикидывают, что дальше делать — бросить вызов братьям или же просто вывести Темпла на улицу и хорошенько отколотить.
Легким кивком головы Хинчклиф дал понять своим спутникам, что им надо сохранить свои позиции. Что остальные двое и сделали.
Это не удивило Колина. Хотя трое действовали как единая команда, Хинчклиф выступал как их бесспорный лидер, хотя и был рангом ниже остальных.
— Сейчас неподходящие время и место, — сказал он, не сводя глаз с Колина. — Но скоро, Ромул, очень скоро мы встретимся и завершим то, что начали.
Они пошли прочь так же неожиданно, как и появились, не успев причинить никому вреда.
Стоящая рядом с Колином девушка громко вздохнула.
— Я, наверное, ошибалась относительно вас, сэр. У вас, по-видимому, достаточно дурная репутация, — сказала она, глядя вслед уходящему трио. Когда она повернула голову и взглянула на Колина, в ее взгляде читалось что-то вроде восхищения и… интереса.
Если раньше он из кожи лез, чтобы убедить ее, что слывет повесой и распутником, то теперь… теперь он ясно понял, что был неподходящим для нее мужчиной. Как и любой другой из собравшихся здесь участников бала. Вид проституток, повисших на руках Браммита и Паскинса, ясно показал, что здесь не место его спутнице с ее наивным свежим личиком. Он меньше всего хотел, чтобы цветущая Джорджи превратилась в грустную, пожелтевшую и постаревшую жрицу любви.
Хотя Колин знал, что коль скоро он представился прохвостом и негодяем, его не должно было это волновать, но тем не менее не мог избавиться от этой мысли.
— Похоже, вас очень неохотно принимают здесь, — проговорила она, с трудом скрывая свое возбуждение. — Итак, если вы свободны на сегодняшнюю ночь, думаю, вы прекрасно подойдете мне.
«Прекрасно подойду?»
Колин фыркнул, пытаясь найти подходящий ответ. Женщины делали ему предложения и раньше, обычно строя глазки, посылая записки через лакеев и даже скользя туфелькой вверх по его ноге под столом.
Но ни разу в жизни леди не говорила ему, что он прекрасно подойдет.
Темпл даже не пытался скрыть свой смех. Он загоготал, согнувшись пополам и схватившись за концы своего бутылочного цвета жилета.
— Я сказала что-нибудь не то? — спросила Джорджи. — Или вас испугало, что я так нелепо вошла в зал? Правда-правда, как только я скину эти проклятые туфли, обещаю, я буду более грациозной. — Она вновь покраснела и подняла ногу; вид ее шелковых чулок затмил его скучное представление о чести или невинности. — Во всяком случае, иногда, — торопливо добавила она.
Его кузен сначала взглянул на ее ногу, затем на Колина и разразился новым приступом смеха.
— Темпл! — Колин взял кузена под руку и хорошенько встряхнул его. — Перестань. Это совсем не то, что ты думаешь.
Темпл поднял руку и сказал:
— Позвольте мне оставить вас наедине. Очевидно, у вас есть о чем поговорить.
Он повернулся и начал удаляться, а Колину все еще слышался его сдавленный смех и слова «прекрасно подойдете»,
Колин сжался. Зная Темпла, он понял, что тот ни за что не остановится.
Не колеблясь ни минуты, он взял за руку свою юную Киприду и направил ее к выходу.
— Мы уже уходим? — спросила она. В ее глазах блеснула надежда. И приглашение.
О нет. Он понял это слишком поздно. «Она думает, что я принимаю ее предложение».
— Я собираюсь отвезти вас домой, — сказал он. — Это неподходящее для вас место.
Он еще раз окинул взглядом ярко и безвкусно одетых дам, собравшихся в этом зале, и сравнил эту картину с искрами в невинных глазах Джорджи и с ее свежей, не напудренной кожей.
Определенно она из другого мира.
И если он не был распутником и повесой, то ей тем более не подходила роль шлюхи.
Хотя она и обладала зрелой роскошной фигурой… Ее непокорные волосы обещали соблазнительно рассыпаться по подушке… Ее платье открывало мужчине ее женские прелести и разжигало в нем желание обнаружить настоящее сокровище, спрятанное под шуршащим шелком…
В Колине вновь взыграла кровь, и он ощутил острую потребность обладать ею.
— Я прекрасно понимаю, что вы не принадлежите к здешнему кругу, — сказал он, на этот раз скорее для себя, нежели ради ее блага. — Я намерен отвезти вас домой в целости и сохранности.
— Отвезти меня домой? — прошептала она. — Но я думала…
— Я прекрасно знаю, о чем вы думали, но я не тот, кого вы ищете.
Однако ее одновременно рассерженный и неуверенный взгляд говорил об обратном.
— Позвольте мне проводить вас до дома; то, что вы найдете здесь, не принесет вам счастья.
— Я вовсе не говорила, что ищу счастья. Я только… — начала Джорджи запинаясь, но потом замолчала. Она расправила плечи, а губы сложились в тонкую серьезную линию на ее цветущем лице. — Если таково ваше окончательное решение, сэр, боюсь, мне придется искать другого компаньона.
Она попыталась уйти, но Колин успел поймать ее прежде, чем она вновь споткнулась на своих высоченных каблуках.
— Вы отдаете себе отчет, какая опасность вас здесь подстерегает? И что собой представляют мужчины?
Она оттолкнула его руку:
— Я прекрасно знаю природу мужчин, именно поэтому я и нахожусь здесь.
Ее язвительный ответ больно отозвался у него в душе. Он наконец понял, что эта юная девушка находилась здесь вовсе не потому, что хотела этого, — она пришла сюда из-за того, что кто-то поставил ее в безвыходное положение. Он мысленно
