же духе, поскольку этот ужин был самым замечательным с тех пор, как мы оставили Лондон. Даже если это означает, что тебе придется столкнуться с еще одной парочкой головорезов, которые подобьют тебе второй глаз.
— Ты спятил… или пьян в стельку, — ответил Клифтон. — Это всего лишь ужин. Она приготовила его, потому что…
Черт, он не мог придумать никакого другого объяснения, кроме очевидного.
Она сегодня переменила взгляды.
Или другой потрясающий вывод.
Это он переменил взгляды!
С того момента, когда он хотел заключить Люси в объятия и сорвать поцелуй с ее губ. Ничего подобного с ним еще не случалось, но что-то в Люси Эллисон изменило его, он почувствовал себя совершенно другим человеком.
Он страстно желал Люси Эллисон.
— Она сделала это, потому что… — подсказывал Малком. — Рискну предположить, что сегодня ты совершил нечто большее, чем просто попытался очаровать ее.
— Я бы на твоем месте помолчал, — предупредил Клифтон.
Но от брата не так легко было отделаться.
— Что на самом деле произошло по дороге в деревню? Если не считать, что тебя немного поколотили.
— Ничего особенного, — ответил Клифтон. — Я воспользовался твоим советом и поладил с этой девицей. Возможно, ее предложение поужинать было выражением согласия на мои условия.
— Ты поставил леди условия? — Губы Малкома скривились в насмешливой улыбке. — Ты уверен, что это не Люси тебе глаз подбила? Возможно, вам с печально знаменитым мистером Моггзом стоит посидеть за кружкой пива, предаваясь грустным воспоминаниям о встрече с мисс Люси Эллисон…
— Что за пьяная чушь, — возмутился Клифтон. — Полагаю, ты так же пьян, как мисс Эллисон.
— Вполне возможно, — ответил брат. — Ах, восхитительная Марианна. Разве она не фонтанировала знаниями этим вечером? Удивительно, что их мать графиня ди Марцо, не так ли?
Да уж, просто поразительно, согласился бы Клифтон. Но решил придержать язык. Как он мог сказать своему брату, что Люси оказалась столь же страстной, как и, судя по рассказам, ее мать?
Малком между тем продолжал:
— Ведь прошлой весной старый Латчфорд и Сирайт дрались из-за графини на дуэли? В Бакстоне, не так ли?
— Да, именно так. Старые дураки! Латчфорду почти восемьдесят, — заметил Клифтон. — Да и Спрайту пришлось опираться на трость, чтобы выстрелить. Какая уж дуэль в их возрасте.
Малком щелкнул пальцами.
— Да, теперь припоминаю. Латчфорд настаивал, что заплатит ее долги, а Сирайт утверждал, что это его привилегия. Графиня ди Марцо, должно быть, весьма зажигательна, если все еще вызывает такую страсть. Хотя, глядя на ее дочерей, я могу понять, что доводит мужчин до подобного безумия. Ты когда- нибудь видел такие глаза, такие волосы?
Клифтон почувствовал укол ревности, а Малком не унимался:
— Ты можешь представить Марианну в Лондоне? — Он покачал головой и тихо присвистнул. — Неудивительно, что Эллисон прячет ее здесь, в Хэмпстеде. Но какого черта итальянская графиня связалась с Эллисоном? Уже не говоря о том, что родила от него двух дочерей.
— Подливай мисс Эллисон кларета, и, думаю, ты скоро это узнаешь.
— Это я могу сделать, — согласился Малком. — Возможно, мне удастся выяснить, унаследовала ли она страстную натуру матери.
— Лучше надейся, что она не унаследовала жестокость отца, — заметил Клифтон.
Малком рассмеялся, поскольку он был не из тех, кого можно предостеречь.
— Ты меня предупреждаешь или даешь совет себе самому?
Клифтон посмотрел на брата и понял, что, возможно, тот не так пьян, как хочет изобразить.
Потому что он действительно предостерегал самого себя.
Потому что он узнал правду о Люси Эллисон сегодня днем.
Потому что девушка интригующа и неотразима. И он не покинет Хэмпстед, не поцеловав хоть раз ее дерзких губ. Даже если ему подобьют оба глаза.
Следующие две ночи, как только часы били полночь и мистер Эллисон засыпал в большом кресле в углу своего кабинета, Клифтон и его брат спускались вниз, где благодаря любезности дочерей Эллисона их ждал ужин.
Граф подозревал, что зачинщиком скорее всего была старшая мисс Эллисон, приветливая и легкомысленная Марианна, поскольку начиная с их первого импровизированного ужина Люси больше помалкивала, если не считать того, что обрывала болтушку сестру, когда та выкладывала слишком много информации об отце или жизни в Хэмпстеде. Или говорила сестре нечто вроде «хотела бы я, чтобы ты вышла за Монди Моггза и уехала отсюда», как сегодня.
Но Марианна Эллисон была прирожденным рассказчиком и любила потчевать аудиторию своими историями.
Этим вечером Клифтон остался наверху, чтобы закончить перевод шифрованных депеш. Он застрял на последних строчках, которые никак не поддавались. Возможно, его отвлекло предыдущее письмо, от которого он похолодел.
«О Брикнелле плохие новости. По словам местного жителя, его поймали на севере Сьерра-де-ла- Пенья и расстреляли. Пришлите нового агента в этот район…»
Клифтон положил перо, отодвинул бумаги и закрыл глаза. Скупые строки кратко подвели итог жизни человека.
Никаких церемоний, торжественных фанфар по бедному Дарби Брикнеллу. Только приписка в донесении.
Убит расстрельной командой французов, тело брошено в канаву.
«Пришлите нового агента…»
Внезапно все в жизни Клифтона стало куда более ценным, чем когда-либо.
Одно дело — воображать доблестное служение королю, и совсем другое — столкнуться с реальной действительностью этой службы.
Опустив голову на руки, он пытался изгнать из воображения тело Брикнелла.
И собственную незавидную судьбу.
Что, если он никогда не вернется? Да, у него есть наследник, его дядя, но что-то в душе Клифтона сжалось при мысли о Клифтон-Хаусе, его землях и людях.
Что он сказал Люси в тот день?
«Я буду любить мою будущую графиню. Я не женюсь без любви».
В тот момент его будущее казалось таким определенным. Он был так самодовольно высокомерен. Настолько уверен, что послужит своей стране, вернется домой, влюбится, женится и до конца дней своих будет жить счастливо и богато в кругу семьи, что позволяет его положение в обществе.
Но внезапно будущее перестало казаться ему безоблачным.
Искать невесту, которую он полюбит, нет времени, не говоря уже о гарантии обзавестись наследником, прежде чем он ринется в безумие, которым были Испания, Португалия, Франция…
Открыв глаза, Клифтон откинулся в кресле и со вздохом запустил пальцы в волосы.
А как насчет Малкома? Что, если он втравил брата в эту дурацкую историю…
Клифтон отбросил эту мысль. Он даже думать не хотел о жизни без брата.
Лежавшие перед ним документы доказывали, что с такой вероятностью ему, возможно, придется считаться. В бумагах были сведения о передвижении войск, перестрелках, потере людей, просьбы о помощи.
И в последнем донесении что-то еще, но он никак не мог расшифровать код.
Клифтон оглянулся на спящего наставника. Можно его разбудить, и он легко покажет расшифровку
