14
Лайза листала путеводители и туристические брошюры, подолгу смотрела в иллюминатор, освещенный медовым сентябрьским солнцем.
— Мама, а в доме дедушки говорили о Венгрии? — спросила она Марийку.
— Откровенно говоря, не помню. Когда мне было одиннадцать лет, Чарли возмущался подавлением восстания против коммунистического режима в 1956 году. Я помню, как по телевизору показывали советские танки на улицах. Отец клял наших политиков, обещавших поддержать патриотов, более решительно осудить агрессию против венгерского народа, но о лондонском романе моей матери никогда не говорил ни слова.
— И в разговорах с тобой дедушка никогда не упоминал Венгрию?
— Никогда. Правда, у нас иногда готовили острый гуляш с красным перцем, после которого все никак не могли напиться воды. Конечно, это был гуляш в ирландском варианте, его готовил наш повар О'Хоул. — Марийка, задумавшись, молчала несколько минут, потом сказала: — Уверена, что мама рассказала бы о моем венгерском отце, если бы прожила дольше. Она умерла такой молодой… Мне сейчас кажется, что я совсем ее не знала.
В будапештском аэропорту их встретил гид.
— Миссис и мисс Вентворс? — услышали они приветствие молодого темноволосого парня, как только прошли таможенный осмотр. — Меня зовут Ласло Хорват, я к вашим услугам.
На нем были фирменные джинсы и белая футболка с гербом Джорджтаунского университета.
— Вы совсем не похожи на коммуниста! — улыбнулась ему Лайза.
— Как вы нас так сразу узнали? — спросила слегка удивленная Марийка. — В самолете летели, по крайней мере, шестьдесят женщин.
— Мне сказали в турагентстве, что я должен встретить двух очаровательных американок, мать и дочь. Для меня не составило труда понять, что это именно вы.
— Флиртует, как все европейцы, — заметила Лайза.
Ласло уложил их багаж в 'ситроен', и они помчались по современной автостраде, разглядывая типичный для всех стран пейзаж дороги из аэропорта в город. Вскоре они достигли Пешта — деловой части города. Ласло рассказывал гостям, где они проезжают, и они задавали ему массу вопросов.
Он сказал, что женат, у него двое маленьких детей, живет их семья с родителями в небольшой квартирке, что учится в университете и подрабатывает в турагентстве.
— Раз мы уже в городе, позвольте провести вас по более симпатичной части города, мимо моего любимого парка, — предложил Ласло.
— Конечно, — согласились Марийка и Лайза.
Ласло припарковал машину на стоянке. Людей поблизости не было. На лужайке они увидели памятник.
— Его воздвигли совсем недавно, — объяснил гид. — Его обязаны были поставить на сорок лет раньше.
Женщины ближе подошли к бронзовой фигуре на постаменте из красного мрамора.
— Кто это?
— Рауль Валленберг, он помогал спасаться евреям во время Второй мировой войны. Великий человек! Он был шведским дипломатом, лютеранином, спасал жизни евреев, помогая им избежать газовых камер в нацистских концлагерях. Его схватили русские и обвинили, что он американский агент. Подозревают, что он погиб в сталлинских лагерях, но никто точно не знает, где и когда.
Они прошлись немного по парку и решили ехать в отель, чтобы принять ванну и немного отдохнуть до ужина после перелета. Они переехали через старинный мост.
— Мы пересекаем Дунай по цепному мосту, ночью он сверкает как бриллиантовое ожерелье. Вы можете совершить здесь позднее романтичную ночную прогулку.
Они поселились в роскошном отеле 'Хилтон' на средневековой площади с видом на Замковый Холм. По другую сторону реки располагалось массивное серое здание парламента.
Поездка оказалась все же утомительной, и Марийка с Лайзой заказали ужин в номер, а около девяти часов обе спали, когда зазвенели колокола на башне церкви короля Матьяша.
В семь утра они уже завтракали в уютном кафе, смакуя крепкий черный кофе со свежеиспеченными булочками. Через час Ласло поджидал их в своем 'ситроене', припаркованном прямо у стеклянных дверей отеля. Марийка и Лайза уселись на заднее сиденье.
— Миссис Вентворс, в агентстве мне сказали, что у вас есть своя туристическая программа. Что бы вы хотели посмотреть в первую очередь? — спросил Ласло.
— Мы никому не говорили, Ласло, о цели своего визита в Венгрию, но думаю, что вы можете нам помочь, — я расскажу вам о причине нашего путешествия, — ответила Марийка. — Мой отец, которого я никогда не знала, был венгром, а приемный отец-американец умер в декабре прошлого года. Он рассказал мне, что мой настоящий отец погиб во время войны, а мать скончалась очень молодой и не знала ничего о семье своего возлюбленного Иштвана Бокани, кроме того, что он был родом из местечка Дьёидьёш, — вот и вся история. Мне бы хотелось побольше узнать о нем, возможно, найти кого-нибудь из родных и съездить в город, где он родился.
— О, миссис Вентворс, необычная история! Я знаю этот город, Венгрия небольшая страна, и мы доедем туда за несколько часов.
Всю дорогу до Дьёидьёша Марийка молчала, а Ласло и Лайза болтали о студенческой жизни в Штатах и Венгрии. Лайзе понравился этот красивый парень, бегло говорящий по-английски.
Дьёидьёш оказался небольшим провинциальным городком, живущим повседневными заботами. На центральной площади стояла красивая старинная церковь, окруженная цветочным газоном. Марийка с Лайзой любовались домами, сохранившимися, наверное, с XIII–XIV веков. Они оставили машину на площади и узкими улочками направились в сопровождении Ласло на поиски неведомой конторы, где им могли бы дать хоть какую-то информацию.
Наконец Ласло нашел то, что искал. Они вошли в обшарпанное конторское помещение, заставленное шкафами, поцарапанными столами и ветхими стульями. Ласло объяснил, что 'две важные американские дамы' хотят получить информацию, и главный регистратор, женщина лет сорока с невыразительным лицом и тусклыми глазами, вызвалась им помочь.
Ласло попросил показать книги регистрации рождения и смерти. К их удивлению, любезная регистраторша заговорила на английском.
— Когда родился ваш знакомый? — спросила она Марийку.
— Думаю, примерно между восемнадцатым и двадцать третьим годами.
— Как его звали?
— Иштван Бокани.
Минут пятнадцать она листала ветхие желтые страницы, тщательно ведя пальцем по строкам записей.
— Я нашла одного Бокани, — сказала она.
У Марийки перехватило дыхание. Ласло перевел ей запись:
'Бокани Иштван. Дата рождения: 4 октября 1920 года. Место рождения: Дьёидьёш. Родители: Томаш и Вера Бокани'. В последней колонке Ласло прочитал: 'Умер во время войны в декабре 1944 года'.
— Больше мы здесь ничего не узнаем, миссис Вентворс, — сказал Ласло, переговорив с регистраторшей по-венгерски.
Она поискала в книгах записи о других Бокани, но ничего не нашла, видимо, они родились в других местах.
— Она говорит, что есть возможность, правда, шанс небольшой, что владелец местного ресторанчика, который примерно тех же лет, может быть, что-то вспомнит.
Они быстро нашли ресторан, и Ласло минут пять разговаривал с хозяином, затем записал на салфетке его имя и адрес.
