— Можешь быть совершенно уверена, — ответил Брим. — Собственно, — он задумчиво уставился в огонь, — она бы даже обрадовалась тому, что мы сейчас вместе. — Он осторожно поднес ее пальцы к губам — от них пахло любовью. — Ну вот, — прошептал он. — Теперь ты знаешь мою тайну. Можем мы теперь остаться по меньшей мере друзьями?
Она внимательно заглянула ему в глаза и прикусила губу.
— Да, — сказала она, помолчав. — Мы должны остаться друзьями, это для меня очень важно. Но только друзьями, пусть мы даже будем делить общую постель… или кушетку. — Она улыбнулась. — У меня ведь есть и другие… знакомые. С одним из них я вчера отменила встречу.
— Но никаких далеко идущих планов? — спросил Брим. — Никаких, — категорически отрезала Клавдия. — В противном случае мы с тобой вряд ли изгваздали мою постель вот так. Когда я сделаю выбор, Вилф, и решусь окончательно устроить свою жизнь, это должен быть один-единственный.
— Мне кажется, — кивнул Брим, — я тоже понемногу узнаю тебя все лучше.
— Вот и хорошо, — сказала она. — А теперь, мистер Брим, я хочу знать о тебе еще кое-что.
— Что еще? — удивился он.
— Обещаешь ответить честно? Брим улыбнулся:
— И умереть?
— Ладно, — сказала она, не сводя глаз с его лица. — Скажи, когда ты… задыхался и стонал…
— Ну?
— В общем… о ком ты думал тогда? — спросила она. — О ней или обо мне? Брим облегченно рассмеялся:
— О тебе. Только о тебе, каждый раз. Клавдия снова улыбнулась, блеснув зубами.
— Знаешь, мне почему-то кажется, что ты не врешь.
— Спасибо, — кивнул Брим. — Я, боюсь только, мне нечем доказать тебе это.
— Правда? — удивилась Клавдия и слегка покраснела. — Если тебя это действительно интересует, я знаю средство, с помощью которого ты в два счета можешь убедить меня в своей искренности.
— Что за средство? — совершенно серьезно спросил Брим. — Мне казалось, я сделал все, что в моих скромных силах. — Он осекся, увидев, что Клавдия снова раздвинула колени.
— Докажи мне это, Вилф Брим, — настойчиво прошептала она. — Еще раз…
Когда первые лучи утреннего солнца проникли в комнату, Брим с Клавдией приняли наконец душ, а потом он блаженно растянулся на постели, глядя, как она одевается и приводит себя в порядок.
— Как я могу сердиться на тебя, Вилф? — спросила Клавдия, не выпуская изо рта полдюжины шпилек и сосредоточенно изучая свое отражение в большом зеркале, висевшем над заваленным всяким барахлом столиком. — Ты нужен мне не меньше, чем я, похоже, нужна тебе. — Она несколько раз взмахнула расческой, потом аккуратно одну за другой воткнула все шпильки в волосы. — И еще, — добавила она наконец, — хоть ты этого, может, и сам не знаешь — или тебя это не волнует, — ты подарил мне самую замечательно буйную ночь, какие только у меня были в жизни. За это я готова простить почти все что угодно. — Улыбнувшись и покраснев разом, она наклонила голову и посмотрела вниз. — Боюсь, мне следует сегодня двигаться осторожнее…
Через метацикл — как раз вовремя, чтобы отрапортовать о готовности заступить на утреннюю вахту, — Брим уже вернулся на «Непокорный» с легким сердцем, твердой уверенностью в том, что обрел хорошего друга, и изрядно ноющей поясницей. Последнее он решил считать платой за столь приятную во всех отношениях дружбу. Впрочем, будь даже у него такая возможность, он не стал бы ничего менять!
На той же неделе Коллингсвуд пригласила Клавдию и нескольких других ее гражданских коллег по Афере КССС — под таким названием стала известна операция «Кэмпбелл» — на в высшей степени секретную церемонию награждения, имевшую место в запертой кают-компании «Непокорного». Там под одобрительные выкрики и аплодисменты она вручила Колхауну, Урсису и Барбюсу по Комете Империи, как говорилось в приказе, «за отважные действия против последних происков Лиги Темных Звезд». Вслед за этим коммандер вызвала изрядно удивленного Вилфа Брима и вручила ему блестящий золотой конверт, запечатанный Большой Имперской Печатью.
Сбитый с толку и смущенный неожиданным вниманием, Брим распечатал конверт, не особенно прислушиваясь к тому, что говорила в это время Коллингсвуд. Сознания его коснулись только слова «Императорский Крест» и шквал аплодисментов. Он достал из конверта содержимое — личное послание Грейффина IV, приглашавшего его в Авалон, «как только позволят обстоятельства», для персонального вручения высокой награды.
Не веря своим глазам, Брим начал возражать, ссылаясь на незначительность своей роли в успехе операции, но Коллингсвуд только рассмеялась, не желая слушать его объяснений.
— Вы уж простите, лейтенант Брим, — с улыбкой перебила она. — Скажите это лучше при личной встрече самому Императору, когда попадете на Авалон…
Тем же вечером Брим — снова в штатском. — проводил Клавдию на склад КССС, где старый «Приз» официально объявили боевым судном Имперского Космофлота и передали Отделу Особых Операций Адмиралтейства. Звездолету и дальше предстояло выполнять чертовски опасную роль корабля-приманки, для которой его переоборудовали, только теперь его экипаж составляли исключительно добровольцы из «Фирмы», как называли на флоте 000, и базироваться он должен был в новом, потайном месте. По завершении этой миссии корабль предполагалось передать Имперскому Военному Музею на Авалоне в качестве особо ценного исторического памятника.
На протяжении всей церемонии Брим стоял на причале КССС, прикрывая Клавдию своим плащом от холодного ветра и водяных брызг. Выйдя в Большой Канал, «Приз» начал набирать скорость над белеющими в темноте барашками волн, грохоча подъемными генераторами. Когда корабль в каскадах белой пены исчез за углом соседнего склада, Клавдия крепко стиснула его руку, и, повернувшись, Брим увидел, что по щекам у нее струятся слезы.
— Эти «добровольцы» из «Фирмы», — сказала она, немного совладав с собой. — Я слышала, на какие операции они ходят. Мы ведь никогда больше не увидим этот корабль, правда?
Брим прикусил губу. У него в голове роились примерно такие же мысли.
— Может, и нет, — ответил он, когда последние волны, поднятые старым звездолетом, разбились о причал у них под ногами. — И других таких тоже не увидим. Старый «Приз» был каким-то особенным.
— Странно, — заметила Клавдия, когда они, согнувшись под порывами ветра, возвращались в здание склада, — но, мне кажется, так даже будет лучше. Я не могу представить себе «Приз» стоящим в музее… Не место ему там. Ему… ему будет там скучно, Вилф.
Позже, ночью, когда Клавдия уснула в его объятиях, Брим мечтательно улыбался, вспоминая ее слова. Разумеется, она права. Каждый звездолет, на котором он летал, обладал особой индивидуальностью — «Непокорный» или старый «Свирепый». Да что там, даже карескрийские рудовозы с их подлым нравом… Скорее всего «Приз» проведет последние свои дни в каком-нибудь опасном приключении — вроде тех, к каким он привык в Кловерфилде двести лет назад. А потом исчезнет навсегда, овеянный славой.
Брим молча кивнул своим мыслям и закрыл глаза, сонно наслаждаясь теплом и ароматом духов Клавдии. Не самый плохой конец, думал он, погружаясь в сон. Далеко не самый плохой…
Глава 8. Древности
Вскоре после отлета «Приза» и закрытия КССС — как говорил с усмешкой Барбюс, «когда мы начали получать заказы от клиентов» — и без того стремительный ход войны внезапно ускорился. Кабул Анак уже почти открыто собирал силы для решающего удара. Тем не менее донесения разведки уверяли: несмотря на то что небольшие эскадры тяжелых боевых судов Негрола Трианского используются, судя по всему, в качестве боевой охраны транспортников Лют-Муделя, основные силы боевого флота Лиги упорно не выходят с базы неподалеку от Тарро.
