— И как он тебе? — поинтересовался я. Она тряхнула головой и рассмеялась.
— Боже, он просто напыщенная задница. Не может не распускать руки — даже на работе. Нет, ты можешь представить себе КМГСовца, пытающегося затащить меня в постель?
— Ох, — сказал я. — Впрочем, могу. А он что, правда пытался?
— Тебя это действительно волнует? Я задумчиво нахмурился.
— Ну, конечно, это не мое дело, — пробормотал я, — но…
Она хихикнула.
— Я не рассказывала об этом ни одной живой душе, но он пытался — один раз, — призналась она, искоса поглядывая на меня. — Впрочем, он выбрал для этого самый неудачный вечер в месяце… я сама так подстроила. — Она улыбнулась чуть виноватой улыбкой. — В общем, после умопомрачительно дорогого обеда, на протяжении которого он засыпал меня столькими комплиментами, что их хватило бы, чтобы потопить небольшой корабль, я позволила ему выяснить это. — Она покраснела и снова хихикнула. — Я предполагала, что это его остановит, и не ошиблась. Одного вида его лица хватило, чтобы с лихвой окупить все.
— Так, значит, — сказал я, — у него ничего не вышло?
Она ухмыльнулась.
— Ну, в кровать-то он меня затащил — если тебя это интересует.
— Клавдия Вальмонт, — произнес я с неподдельным восхищением. — Воистину ты роковая женщина.
— Спасибо, адмирал, — отозвалась она с улыбкой. — Стараюсь в меру сил.
— Не сомневаюсь, — кивнул я. — И еще, если я не забыл за последние восемнадцать лет, в число твоих достоинств входит умение готовить на уровне лучших профессионалов. Поэтому мне не терпится принять твое приглашение… как только смогу.
— Надеюсь, — согласилась она. — Со времен нашей последней такой встречи прошло много времени. После этих ее слов я окончательно потерялся.
— Как насчет завтра? — выпалил я наконец.
— Вот странно, — заметила она с легкой улыбкой. — Я как раз надеялась, что ты это предложишь.
— Так во сколько? — спросил я.
— Назначай сам — тебе ведь лучше знать твое расписание на день. Позвони мне. У Коттшелла есть мой номер.
— А если я смогу только поздно?
— Значит, мы пообедаем поздно.
Вскоре после этого мы ушли из бара. Наверное, когда мы шли к дверям, на нас смотрели. Меня это как-то мало волновало. Я проводил ее до стоянки и усадил в глайдер. Прощаясь, я дотронулся до ее руки, ощущая возбуждение и неловкость одновременно.
— Р-рад был увидеть тебя, — пробормотал я.
— Я тоже рада видеть тебя, Вилф.
Так я и стоял пень-пнем, глядя на нее в сумерках. Не знаю, сколько прошло времени.
Мне показалось, что по щеке ее снова скатилась слеза. Она протянула руку и дотронулась до моего локтя.
— Значит, завтра вечером, — прошептала она и завела генератор своего старенького глайдера.
— Завтра вечером… — повторил я; эмоции переполняли меня настолько, что я едва мог говорить. Я смотрел вслед ее глайдеру до тех пор, пока красные огни не растворились в темноте. Только аромат ее духов висел еще в воздухе…
Глава 3. «Сапфир»
Знакомый голос, разговаривавший с Коттшеллом в приемной, заставил меня расплыться в блаженной улыбке.
— Барбюс! — вскричал я. — Давай ко мне в кабинет — и живо!
Роста в Барбюсе было почти семь иралов, плечи — косая сажень, мышцы — как у циркового борца. Казалось, весит он никак не меньше мильстоуна, но двигается с кошачьей грацией танцора. Был он совершенно лыс — даже бровей не осталось, зато глаза светились разумом. Нос курносый, лицо — округлое, шея — бычья. Могучие ручищи запросто могли завязать узлом ствол лучевой пики. Безукоризненно отглаженная форма сидела на нем так же безукоризненно. Честь он отдавал четко, даже с шиком.
— Господин адмирал, разрешите доложить: шеф-сержант Утрилло Барбюс для прохождения-службы прибыл!
Я встал из-за стола, отсалютовал в ответ и протянул ему руку.
— Чертовски здорово, что ты здесь, шеф, — признался я. — Тебя здесь не хватало.
— Надеюсь, что так, адмирал, — откликнулся он, стискивая мою руку своей стальной лапищей.
— Ты еще пожалеешь, что не остался в пекле на Содеске, — честно предостерег я его.
— Я так слышал, здесь был форменный бардак.
— Ты бы посмотрел, на что это было похоже, когда я попал сюда, — сказал я. — Уильямс буквально чудеса сотворил.
— Ваш начштаба?
— Угу. Думаю, он тебе понравится. Хороший мужик.
— Я слыхал. Специально навел справки у старых приятелей на Авалоне. Они говорят, вы тут откопали настоящее сокровище.
— С твоим приездом этих сокровищ стало два. Он ухмыльнулся.
— Спасибо, адмирал, — сказал он. — Да только, по моим подсчетам, их целых три найдется.
Въехав в свой кабинет, я убрал из него все кресла, кроме моего. Это помогает не затягивать встречи.
— Позавтракать хочешь? — спросил я.
— Во-во, это лучшее из всего, что я слыхал с момента, как сюда прилетел, — откликнулся он.
На протяжении следующего метацикла Барбюс познакомил меня со всеми последними слухами и сплетнями с Авалона, а также передал никак не меньше полусотни голоснимков Хоуп: на коленях у Императора Онрада… на коленях у флаг-адмирала Колхауна… на коленях у адмирала Голсуорси… на коленях у генерала Драммонда… Она явно пользовалась успехом у всего Генерального Штаба. Потом я, в свою очередь, ознакомил его с ситуацией на базе настолько, насколько знал ее сам. Позавтракав, мы встретились в конференц-зале с Уильямсом и занялись делом — то есть приведением базы в полноценное боеготовное состояние.
Где-то в середине дня мне позвонил Коттшелл с сообщением, что ко мне явился некто, желающий обсудить со мной, как он сказал, «очень важное дело». Звали этого «некто» Дейтон Амброз, и он прилетел с Авалона тем же рейсом, что Барбюс.
Я нажал на клавишу отключения звука и повернулся к Барбюсу.
— Тебе известно что-нибудь про типа по имени Дейтон Амброз?
— Дейтон Амброз? Летел сюда на одном корабле со мною, адмирал, — ответил тот. — На мой взгляд, смахивает на чиновника из правительства — навроде курьера. Повсюду таскал с собой прикованный к запястью кейс. Ни разу не видел, чтоб он с кем разговаривал, разве что с капитаном… ну, еще там, со стюардом.
— И это все, что тебе известно?
— Боюсь, что так, адмирал. Я кивнул и отпустил клавишу.
— Спросите его, что за «важное дело».
— Обязательно, адмирал.
Я услышал, как он задает вопрос, но ответа не разобрал.
