повернулся к Клавдии. — Надеюсь, госпожа администратор, вы обеспечите адмирала транспортом.
— Хоть какой-нибудь свободный глайдер да найдется, — заверила его Клавдия.
— Ну, раз так, я еду, — вздохнул я так, словно они оставляли мне какой-то выбор.
— Вот и хорошо, — сказал Уильямс, поднимаясь со стула. — У меня и так работы выше головы, так что я, пожалуй, пойду. Увидимся, когда вы вернетесь.
— Вызывайте меня без стеснения, если понадобится, — окликнул я его удаляющуюся спину и повернулся к Клавдии. — Тебе не кажется, что все все решают за нас, а? — спросил я ее.
Она слегка покраснела и кивнула.
— С чего бы это? Можно подумать, все считают нас…
— Я не думала, что это будет так… заметно, как тринадцать лет назад, — перебила меня Клавдия.
— Вряд ли, — согласился я.
— Увы, но это так, — сказала она. — Если верить Адели, многие из тех, кто знал нас тогда, до сих пор считают нас любовниками.
Я рассмеялся, хоть и покраснел немного.
— Угу, — прошептал я. — Боюсь, что это возможно. — Мне вдруг вспомнился случай, равного которому у меня не было, пожалуй, за всю мою жизнь. — Клавдия, — прошептал я. — Помнишь ту ночь, когда нас застукали на коврике в экспериментальном спасательном пузыре?
Она покраснела еще сильнее и взяла меня за руку.
— Вилф Брим, — произнесла она, смущенно усмехнувшись. — Знаешь, я почему-то подумала о том же самом случае. — Она покачала головой, и на лице ее заиграла бесшабашнейшая улыбка. — И как это тебе удалось уговорить меня раздеться?.. Бог мой, наверное, вся база имела возможность полюбоваться на меня, да еще с самых, можно сказать, выигрышных ракурсов.
— Ну, если ты не забыла, на меня тоже, — заметил я с наигранным сожалением.
— Разумеется, — согласилась она. — Впрочем, те детали твоего тела, что представляли наибольший интерес для зрителей, почти не оставались на виду. За это я могу ручаться. — Она закатила глаза и расхохоталась. — Стоит ли удивляться, что нас все еще продолжают считать любовниками?
— Уверен, Горгас гордится этим, — заметил я.
Она пожала плечами.
— Не думаю, чтобы он обращал на это особое внимание, — сказала она. — Видишь ли, вся эта база и то, что с ней связано, представляется ему не совсем реальным. И потом, — добавила она, — все-таки это было так давно.
— Угу, — кивнул я, борясь с целым ворохом разнообразных эмоций, высовывавших головы там, где им не стоило этого делать. — Это все уже история.
— Да, — эхом отозвалась она. — История… — Она вдруг решительно тряхнула головой. — Адель, — крикнула она в дверь, словно забыв об интеркоме. — Будь так добра, свяжись с капитаном Делакруа. Узнай, находится ли он сейчас на борту «Желтой птицы»?
— Слушаюсь, мэм! — послышалось из приемной. Некоторое время мы стояли в неловком молчании.
— Он на корабле, — ответила наконец Адель. — Сказать ему, что вы едете?
Клавдия покосилась на меня и вопросительно изогнула бровь. Я кивнул.
— Скажи ему, мы будем через пятнадцать циклов, — приказала она. Выходя, она задержалась в дверях и взяла меня за руку.
— Нам ведь хорошо было тогда вдвоем, правда? — прошептала она.
— Лучше не бывает, — заверил я ее. — Нет, правда, не бывает.
Что ж, я говорил совершенно искренне.
Клавдия могла без труда найти почти любую точку в Аталанте, и все же нам дважды пришлось сверяться с картой, прежде чем мы затормозили наконец перед «Желтой птицей». Корабль был ошвартован в дальнем конце грязного, запущенного портового канала, практически скрытого от взглядов рядами ветхих складских построек. Должно быть, это был самый глухой и подозрительный угол огромного порта. Впрочем, на фоне окружения корабль выделялся чужеродным телом. Длинный, мощный на вид, изящный, как хищная морская рыбина, он явно строился с учетом скоростного полета в атмосфере — отличительной особенности ремесла контрабандиста. Конструктор его разместил машинные отделения в каплевидных наростах примерно посередине корпуса; два небольших V-образных плавника завершали корму веретенообразного корпуса. В целом корабль напоминал не столько транспортное судно, сколько гоночную яхту вроде тех, на которых я в межвоенные годы гонялся на Кубок Митчелла. Впрочем, это относилось только к очертаниям корпуса, но никак не к его размерам — не меньше полутора тысяч иралов в длину. Подобного изящества линий мне не доводилось видеть уже много лет: даже зализанные формы «Звездных Огней» нарушались там и здесь башнями и стволами разлагателей. Приблизительно на трети расстояния от носа до кормы из корпуса выступал угрюмо набычившийся мостик, однако и его выступ сходил на нет по мере расширения миделя. В общем, мне эта «желтая птичка» казалась довольно хищной.
— Что-то ты не произнес ни слова с момента, когда мы выехали на причал, — заметила Клавдия. — Могу ли я понимать это как признак того, что ты заинтересовался?
— Очень даже можешь, — заверил я ее, не сводя взгляда с корабля. — В жизни не видел ничего похожего. — Я отворил ей дверцу и помог выйти из глайдера. Яркое полуденное солнце слепило глаза. — Что представляет собой его владелец?
Она усмехнулась.
— Даже не знаю, какими словами описать его, — призналась она. — В общем, он вполне под стать своему судну.
— Должно быть, интересный тип, — предположил я.
— А вот это, Вилф Брим, самое большое преуменьшение, которое я когда-либо от тебя слышала.
Тем временем в бортовом люке корабля показалась высокая, до болезненного высокая фигура в белоснежном костюме и прислонилась к комингсу, сложив руки и глядя на нас сверху вниз как на слуг, явившихся к нему наниматься. Вне всякого сомнения, он связал нас обоих со звонком Адели, ибо все-таки сделал жест, приглашающий нас подняться на борт, — жест монарха, подзывающего пару оборванцев к трону. Узкое лицо его отличали высокий лоб, седые виски, длинный патрицианский нос и тонкие черные усики над чувственными губами и острым подбородком с холеной бородкой. Подойдя ближе, я увидел и его глаза — непропорционально большие, но полные ума и, возможно, некоего извращенного юмора. Этот джентльмен, решил я, без труда впишется в любую эпоху. Все космические авантюристы, которых я перевидал за свою жизнь, словно нашли свое воплощение в этом человеке.
Я взял Клавдию за руку, и вдвоем мы подошли к трапу.
— Капитан Делакруа? — спросил я. Ветер донес до меня аромат небрежно зажатой в уголке его рта длинной сигареты.
— К вашим услугам, адмирал, — отозвался он низким мелодичным голосом и чуть поклонился.
Я кивнул в ответ — личному составу Имперского Флота запрещается кланяться при любых обстоятельствах.
— Это администратор порта, миссис Вальмонт-Нестерио, — представил я Клавдию. — С вашего позволения, мы поднялись бы на борт.
Делакруа кивнул.
— Почту за честь принять вас у себя на корабле, — заявил он, галантно предлагая руку Клавдии, и провел нас в небольшой вестибюль.
Следуя за ними, я невольно улыбался: еще ни разу в жизни у меня не перехватывали даму так незаметно. Входной вестибюль оказался маленьким, скорее даже крошечным, но отделанным по высшему разряду: полированное дерево, мягкий ковер… В общем, подходящая обстановка для тех огромных денежных сумм, что переходили здесь из рук в руки в обмен на рискованные, опасные перелеты, большая часть которых, несомненно, находилась по ту сторону закона. Откуда-то издалека слышался — я бы даже сказал, ощущался — рокот мощных гравигенераторов. Делакруа явно держал свой корабль в постоянной готовности к скорому — внеплановому — отлету. Двое здоровых бородатых мужиков с бицепсами профессиональных борцов стояли на часах у люка, который вел из вестибюля в глубь корабля. Они были
