Отсчет времени до его начала уже пошел.
И приближение этого уже ощущалось по всей галактике. Провал попыток Ла-Карна развязать новую агрессию против флювийских планет — и наши приготовления к освобождению той их части, что Торонд захватил раньше — заставил верховное командование Лиги «временно» перебросить на оккупированную Флюванну войска и технику с других фронтов. Что ж, это не прошло облачникам даром: ослабив свои позиции на содескийских планетах, они начали отступать под давлением наших друзей, медведей с Содески, и, похоже, этот процесс принял уже необратимый характер. А совсем скоро мы сами перейдем в наступление, открыв второй фронт, — а это будет означать начало конца для Трианского и его приспешников…
И все же для меня война закончилась. Я исполнял свои обязанности так хорошо, как мог — Не всегда идеально, но всегда на пределе сил и способностей. Ну и еще, я все-таки жив, тогда как многие из тех, кто не уступал мне опытом, но уступал везением, погибли. У меня были победы, но были и поражения, и раны свои я получал наравне с остальными. Что ж, этого оказалось недостаточно. Скоро меня принесут в жертву политике, деньгам и власти — те, за кого я дрался! Ну конечно, те, кого интересует истина, узнают, что произошло на самом деле. Но по большому счету расправа надо мной не более чем легкая рябь на воде. Мой процесс будет обсуждаться день или два в офицерских клубах по всей Империи, а потом о нем забудут на фоне событий галактической войны и грядущего триумфа над Лигой. Но что бы ни готовила мне судьба, я знал, что всегда буду гордиться тем, что я сделал для приближения этой победы… и тем, что мне довелось служить с людьми Имперского Флота.
Эпилог
Я сидел рядом с Джимом Пейном в кресле второго пилота его «327-го», выруливавшего по каналам подземного ангара Аталанты к открытым воротам и ожидавшему его за ними порту. По обе стороны канала выстроились, словно на смотр, «Звездные Огни» и «Василиски»… собственно, я подозреваю, что новый командующий базой и в самом деле учинил им смотр незадолго до нашего отлета. Экипажи и бригады обслуживания стояли шеренгами на причалах у своих судов и махали нам на прощание. За кормой — несмотря на все мои просьбы и даже приказы не делать из нашего отлета особого события — собралась на причале подземной стоянки целая толпа людей: Клавдия, Барбюс, Уильямс, Коттшелл, Ла-Салль, Томпкинс, Руссо и множество других, благодаря которым мое недолгое пребывание на Аталанте оказалось полным смысла (во всяком случае, с моей личной точки зрения). Этим утром, когда мы с Клавдией расставались в дверях маленькой комнатки, в которой мы провели нашу последнюю ночь, я не нашел слов прощания. И здесь, стоя у трапа, я просто помедлил, повернулся к притихшей толпе и молча вскинул руку в салюте, стиснув зубы, чтобы не дать обуревавшим меня эмоциям вырваться наружу и опозорить меня до конца моих дней. А потом я развернулся на пятках и деревянной походкой поднялся на борт.
Миновав бронированные ворота, мы оказались во главе выстроившихся клином «Звездных Огней» прощального эскорта, от чего глаза мои снова предательски защипало. Редкое изделие рук человеческих сравнится красотой со «Звездным Огнем». После того что показалось мне тысячей лет, мы вырулили на взлетную полосу и начали разгон, а «Звездные Огни» держали строй так, словно их связали стальными тросами. Спустя несколько мгновений мы оторвались от воды и почти вертикально ушли в космос. Я прилип к бортовым гиперэкранам, жадно вглядываясь напоследок в исчезающий за кормой город, где оставались люди, которых я любил. Расстроенный Пейн старался глядеть в другую сторону до тех пор, пока мы не вышли в открытый космос и «Звездные Огни» не отвернули домой.
Дав мне достаточно времени, чтобы прийти в себя, Пейн повернулся ко мне. В руке он держал конверт, и не простой. До начала последней войны мне несколько раз доводилось летать со специальными заданиями, перевозя курьеров с лиловыми конвертами вроде этого — с широкой пурпурной лентой и личными печатями принца Онрада.
— Генерал Драммонд передал мне это с королевским курьером перед самым взлетом с Авалона, — пояснил Пейн, держа конверт с такой почтительностью, словно он до сих пор оставался собственностью Онрада. — Генерал приказал мне передать это вам только после того, как мы выйдем в открытый космос.
— Э… спасибо, — удивленно пробормотал я. От Онрада? Что еще? Покачав головой, я взял конверт и положил его себе на колени, потом смотрел вдоль бесконечного тоннеля из несущихся нам навстречу звезд до тех пор, пока не совладал с желанием отшвырнуть конверт в дальний угол мостика. В конце концов я прижал большой и указательный пальцы к сенсорам печати. Хитрая автоматика подумала некоторое время, сверяя отпечатки моих пальцев, но наконец печать все же разошлась на две половины с легким звяканьем — такое слышишь, когда ломаешь тоненькую хрустальную палочку. Внутри оказался один- единственный листок… нет, не пластика, но настоящего пергамента, с текстом, написанным от руки настоящими чернилами! Под текстом красовалась еще одна лента и целых три печати из старомодного сургуча, какие монархи используют, подписывая документы вроде межзвездных договоров.
Августейшее повеление, сиречь декрет
Настоящим Мы, Онрад Пятый, Великий Галактический Император, Принц Звездного Скопления Регги, Законный Хранитель Небес, и прочая; и прочая, властию, данною Нам при коронации, повелеваем, скрепив это повеление своими печатями:
Отныне и присно. Наш верный подданный Вилф Анзор Брим да будет именоваться во всей обитаемой Вселенной не иначе как Лорд Брим, Первый Граф Грейсонский. В дополнение к сему титулу Мы назначаем ему из Наших Королевских владений пять обитаемых и две необитаемые планеты звезды Грейсон со всем имуществом, минералами, рентами, арендами и доходами, каковые планеты переходят навечно в его безраздельное владение. Дано в первый стандартный день Декада стандартного Имперского года 52 014.
К пергаменту был немного криво прилеплен обычный желтый листок-памятка, на которой чернилами было нацарапано:
Брим.
Может, этот титул, который я только что создал, поможет тебе легче пережить несправедливый военный трибунал и все, что с ним связано. Ты не сомневайся, что незаслуженное пятно с твоего имени будет когда-нибудь снято. Это я тебе говорю.
А пока что, мой друг и подданный, если ты думаешь, что для тебя война на этом кончилась, то ты очень ошибаешься. Следующее назначение ты получишь непосредственно от меня, и можешь мне поверить — такое, что у тебя глаза на лоб полезут.
Краткий справочник по имперским единицам измерения
