Гериона, который не решался нарушить прямой приказ, но выглядел при этом так, будто не меня, а его собирались убивать, то на эльфийку рыцарь не смотрел принципиально.
— Леди, вы бы мне не оказали помощь и не заслонили вашего покорного слугу своим прекрасным телом? — Какая чушь! «
Анабель решительно кивнула и, сделав шаг, чтобы преградить дорогу рыцарю, наступила на мою ногу.
— Спасибо, — а я думал, что эльфы не страдают неуклюжестью. Наверное, Анабель в этом плане уникум.
Алир остановился в полушаге от эльфийки, не делая попыток двигаться дальше, и странно задёргался.
— Тёмный… убить… — снова пробормотал он.
Я почти физически ощущал страх сиятельной леди смешанный с яркой надеждой.
— Убить… — Алир попробовал обойти Анабель, но умница-эльфийка тоже быстро сообразила, в чём дело, и опять преградила ему путь. Рыцарь снова остановился.
— Герион, — мне совсем не нужно было кричать. Я прекрасно знал, что старый оборотень расслышит даже самый слабый шепот. — Фас!
Фигура волка превратилась в смазанную тень. На мгновение мне показалось, что он почти вышел из своей сущности, чтобы повалить уже несопротивляющегося рыцаря на камни, прижав когтистой лапой его раненую руку.
Где-то у самой черты раздался вкрадчивый смешок.
— Ах, ты тварь! — теперь я точно знал, что мне нужно делать. — Попробуй вырубить рыцаря, но вреда не причиняй, — крикнул я Гериону и перемахнул через зелёный огонь.
Мне срочно нужно разбираться с этим клоуном. Вот только почему-то страшно не хотелось показываться Анабель в своём нормальном воплощении, а без этого тут точно не обойдёшься. Никогда раньше не замечал за собой такого комплекса. Ни перед кем особо не стеснялся оборачиваться, а тут словно жжет что-то изнутри.
— Габриэль, стой! — Два испуганных крика потонули в окружившей меня тьме.
Я оглянулся, но нашей стоянки уже не было видно. Прекрасно. Замер, подпуская тьму ближе. Только и не тьма это была. Пародия, подобие, никогда не знавшее истинную грацию и величие первородного Мрака. Ближе, ещё ближе, впереди раздались тихие шаги. Раз-два, идущий замер. Снова раз-два и тишина. Короткий смешок уже за спиной. Потом топот маленьких ножек и где-то в отдалении опять смех.
— Боишься? — позволил себе улыбнуться. — Боишься, — констатировал я.
Тихий-тихий смех.
— А больше ничего не умеешь, кроме смеха, пугало для малышни?
Смех.
— Хватит играться! Пока я стою на месте, но скоро пойду знакомиться поближе. Так этого хочешь?
Снова смех.
Я повёл головой, избавляясь от наваждения. Чёрт, да оно меня банально гипнотизирует. Ограничившись трансформацией руки, я с огромным удовольствием провёл когтями по ставшей почти материальной тьме. Она испуганно отдёрнулась, но тут же подступила ещё ближе. Детский голосок, отчаянно коверкая слова, пропел:
— Замолчи! — не думая, я кинулся на голос, в прыжке трансформируясь в Зверя — эмоции захлестывали меня и прорыва не потребовалось. Тьма испуганно отпрянула в стороны, больше не смея ко мне не то что прикасаться, а даже подплывать на расстояние. Почувствовала. Сила переполняла меня до краёв, радуясь, что я, наконец, вспомнил про неё. Она прокатывалась внутри тёплой мягкой волной и очень хотела поскорее размяться на том неудачнике, что рискнул напасть на её Хозяина. И я сам радовался вместе с ней: легкости, удивительно хорошему настроению, что пришло вместе с разблокированной силой, удивительно чёткому мироощущению. В лёгкой дымке сумрака, что заменил подобие Тьмы, мелькнуло что-то маленькое, бросившееся в узкое ответвление лабиринта.
Попалась, гадость!
Кап! Ааа, та самая развилка, про которую говорил Герион. Надеется, что я заблужусь тут? Напрасно, теперь я прекрасно видел топающее впереди существо. Оно завернуло за очередной поворот. Предвкушая скорую развязку, я завернул следом и понял, что тварюшка сама себя загнала в тупик. Или она сделала это намеренно? Приблизившись, я, наконец, смог разглядеть хозяина этих лабиринтов. Тьма и Хаос, что это?!
Несомненно, когда-то это было маленьким ребёнком не старше годика. Маленькое тельце с крошечными ручками и кривыми ножками покрыто трещинами, словно на самом деле передо мной стоит старая сломанная кукла. И лицо у него было совершенно нормальным. Никаких ужасных красных глаз или острых гнилых зубов. Обычное детское личико, голубые, как у всех малышей глаза, ещё не определившиеся с цветом: то ли серые, то ли зелёные. Пухлые губки и щечки. Только и щеки, и лоб ребенка, так же, как тело, покрывали трещины.
— Кто ты? Или ты можешь только повторять фразы, которые успел запомнить? — я остановился в нескольких метрах от существа.
— Она не успела дать мне имя, — ребёнок наклонил голову набок, с интересом меня рассматривая. Он ни капельки не боялся и, кажется, продолжал воспринимать это всё, как продолжение увлекательной игры. — Бросила и ушла. Ты знаешь, что такое голод?
— Знаю, — согласился я, — но это не повод, чтобы добровольно становиться твоим обедом.
— А скука?
— Да, — здесь я и сам ничуть не лучше. «
— Она хоть как-нибудь тебя называла? — Ребёнок почему-то очень напоминал мне кого-то. Очень- очень напоминал, но я никак не мог вспомнить кого же.
— Называла, — ребёнок ненадолго задумался. — Ты похож на меня. Только ты законченный. Она звала меня Мой первый Мир.
Драки не получится. Я перекинулся обратно и присел на камень напротив Души Заброшенного Мира.
Однако память всё равно отказывалась подсказать, чем же я похож на этого ребёнка.
Анабель нервно оглянулась, словно пытаясь отыскать отправившегося геройствовать Габриэля в окружавшей их Тьме.
— Может мне стоит… — в который раз начала она, с сомнением смотря, как Герион хлопочет вокруг отключившегося рыцаря.
Сначала они осторожно вскрыли раны на его руке, очистив их от скопившегося гноя. Потом эльфийка провела сложный ритуал очищения крови, на несколько минут почти полностью слившись с сознанием Алира. Теперь рыцарь уже не выглядел поднятым с неделю назад трупом, пульс вернулся в привычные для живого человека рамки, дыхание выровнялось, и он просто спал. Только сильная бледность выдавала, что сейчас командиру их отряда приходиться несладко, и он продолжает бороться с чужой сущностью в себе.
