прокисшим молоком.
– И топливом, – согласилась я, кивая на баллоны с газом. – Здесь открытый огонь не разведешь. И, разумеется, оба помешались на змеях.
Шаги сообщили о возвращении Крэга и полицейского. Мы молча принялись пересаживать живых особей в контейнеры. Когда Крэг и полицейский вновь ушли, Шон посмотрел на меня.
– Мы закончили, – сказал он. – Мне нужно осмотреть церковь, возможно, я найду старшего брата Шипящей Клары. Сомневаюсь, что
– Если удастся. Детектив Таскер опять хочет со мною побеседовать, а с самого утра папа и сестра каждые полчаса оставляют сообщения на автоответчике.
– Ну, полицейские могут и подождать. Я отвезу тебя домой. Я покачала головой.
– Я поеду в больницу, – сказала я. – Хочу посмотреть как он.
Шон поджал губы.
– Ничего не прояснится по крайней мере до вечера, – ответил он. – Тебе придется долго ждать.
– Я имела в виду: посмотреть, как Альфред.
Вчера Фейн пытался задушить Альфреда, но парни Таскера подоспели вовремя. Альфред незамедлительно был доставлен в больницу и теперь находился в палате недалеко от палаты интенсивной терапии, где лежал Мэт. Фейна поместили в тюремную камеру.
– Альфред обладает тем даром, о котором ты мне рассказывал, – сказала я, когда теплые руки Шона коснулись моих плеч. – Он имеет власть над змеями. Я уверена, вчера он что-то сделал с тайпаном. Я знаю, это звучит смешно, но именно поэтому змея меня не укусила.
– Я был свидетелем и более странных вещей. Пошли, мы здесь уже достаточно насмотрелись.
Я стала взбираться по лестнице. Оказавшись наверху, я позволила Шону вывести меня по коридору, вниз по лестнице, прочь из дома со змеями.
Заключение
Три недели спустя
Благодаря солнечной погоде, стоявшей последние несколько дней, распустились георгины. Я сорвала семь и присоединила их к красным розам, таким же как и те, из которых когда-то, давным-давно, был составлен свадебный букет девушки с волосами цвета воронова крыла. Я попыталась думать о ней только хорошо, об этой красивой, психически нездоровой женщине. Попыталась порадоваться тому, что она познала любовь хорошего человека.
К сожалению, вскоре после моего визита Уолтер умер, не приходя в сознание. Только что в соседней церкви Святого Николая закончилась заупокойная служба по нему. Я уехала раньше, опередив похоронную процессию, чтобы в последний раз посетить его сад. Через несколько минут он упокоится рядом с Эделиной.
Казалось, со времени моего последнего посещения с дома Уитчеров было снято заклятие. Глицинии отцветали, но ярко-розовые плетущиеся розы, растущие возле главного входа, были в самом цвету. Цветы и яркое солнце украсили этот дом. Я представляла, как уютно когда-то было здесь. Больше дому таким уже не быть.
Дело в том, что недавно дом Уитчеров официально был признан опасным для жизни и теперь его снесут, а землю продадут. Будет построен новый дом, чуть дальше от края карьера. В саду смогут играть дети. И, возможно, ужасная история семьи Уитчер будет навсегда забыта.
– Я так и думал, что найду тебя здесь.
Я обернулась. К створке ворот прислонился заместитель начальника полиции Дорсета. Форма висела на нем мешковато, и держался он как-то скованно. Он двинулся ко мне, осторожно ступая по неровной дорожке, и я снова, как когда-то почувствовала, что сердце мое затрепетало. Последний раз, по сути, я видела его в шлюпке, уносимой быстрым течением Сегодня, чуть раньше, в церкви, я лишь разглядывала его затылок. Встретиться лицом к лицу – совсем другое дело.
– Отличный костюм, – выдавила-таки я, глядя на его туфли.
– Уж кто бы говорил! – отозвался он. – А ты мне нравишься в зеленом!
На клумбе у моих ног раскрывался восточный мак, но я знала, что эти цветы поникнут, как только их сорвут. Есть цветы, которые гибнут, оказавшись в неестественной среде.
– Салли поводила меня по магазинам, – призналась я.
Черные туфли остановились всего в метре от моих, и я заставила себя поднять глаза. На фоне снежно- белой рубашки лицо Мэта выглядело чересчур серым.
– Ты вернулся на работу? – спросила я, прекрасно зная, что этого не произошло.
Салли каждый день рассказывала мне о его состоянии. Пройдет еще несколько недель, а возможно и месяцев, прежде чем Мэт сможет вернуться на службу.
– Боже, нет, конечно! Я едва на ногах стою. Не следовало мне уходить так далеко.
– Присядь на минутку, – предложила я, не надеясь, что он согласится.
Но он кивнул, и мы направились к деревянной скамье в зарослях роз. Когда мы сели, на нас дождем посыпались крошечные лепестки персикового цвета. Минуту-другую мы оба молчали.
– Альфреда выписали из больницы, – наконец сказал Мэт. – Слышала? Он вернулся в лечебницу.
– Мне об этом не сообщили, – ответила я, поддев лепестки носком туфли. – Я до сих пор чуть ли не каждый день наведываюсь в участок Лайм-Риджи с, но они только спрашивают, а сами ничего не говорят.
– Спрашивай, – разрешил он. – Я сейчас не прочь поболтать.
И внезапно мне пришло в голову, что, если я посмотрю ему прямо в лицо, мой шрам будет не слишком заметен. Как я не додумалась до этого раньше? Я повернулась к нему. Пожелтевшие белки его глаз были покрыты сеточкой красных сосудиков, глаза были воспаленными.
– Что случилось с тобой тем вечером? – спросила я.
В темно-серых глазах вспыхнул крошечный огонек.
– Ты имеешь в виду – до того как ты связала меня, словно цыпленка, и швырнула в люк, так что я сломал два ребра?
– Не сломал. В них просто трещины. Это не одно и то же. – Я смотрела на него, осознавая, не так уж это и трудно.
– А болели, как сломанные. Но раз уж ты спросила: после нашего разговора мне позвонил Клайв, я отправился к нему. Он хотел поговорить со мной о человеке, который жил у него.
– О Фейне?
– Да, о Фейне, – кивнул Мэт. – Который выдавал себя за Арчи Уитчера, давно потерянного дядю. Он появился в октябре прошлого года, вероятно добрался сюда по морю, окольными путями, поскольку в иммиграционной службе аэропорта о нем данных нет. Домработнице Клайв сообщил, что это его дальний родственник из Штатов, священник, удалившийся от мира. Она утверждает, что большую часть суток он не покидал своей комнаты. Выходил гулять только с наступлением темноты, любил ходить в старую церковь.
– Человек, которого разыскивает полиция, жил среди нас несколько месяцев, и никто и понятия не имел, что он здесь, – сказала я. – Тоже мне полицейский!
– Я был слишком занят тем, что пытался узнать тебя получше.
Контакт глаза в глаза был прерван – я посмотрела на часы, желая узнать время. Но на моей левой руке часов не было.
– Что, у Клайва возникли сомнения? – спросила я, рассматривая царапину на тыльной стороне кисти.
– И давно. Хотя встретил он «дядю» с распростертыми объятиями. Обычное дело: если ты воспитывался в детдоме, тебе хочется иметь настоящую семью. Потом он что-то заподозрил, поэтому стащил его зубную щетку, чтобы иметь материал для анализа ДНК.
– Я видела заключение, – призналась я, посмотрев на Мэта. – Оно было в твоем кармане. Значит, объект А и объект Б – это Клайв и Фейн?
– Именно. И анализ не подтвердил их биологического родства. Клайв считал, что результат будет положительным. Он также признался, что его фамилия Уитчер (как ты и предполагала). Но он предпочитал
