— Что? — обернулся Адашев.
— Постарайся не подохнуть, как собака.
— Так для того, чтобы попасть в рай, Петя, — глухо, сквозь ткань шлема, произнес Гурский, — как раз сдохнуть-то сначала и необходимо. Прости за назидание. А во-вторых, от пенделока и слышу.
— Спасибо за внимание, — кивнул он девушке у стойки и прошел на посадку.
Глава 16
Проводив Гурского на край света, Волков сел в автомобиль, выехал на Московское шоссе и не спеша поехал в сторону города.
«Ну хорошо, — думал он, — сегодня у нас четверг. Сутки туда, если чистое время считать, без часовых поясов, сутки обратно. День, ну два — на то, на се. В начале следующей недели Сашка и привезет эту трубку. Посмотрим, что там в ней такого. Возможно, все сразу ясно и станет. И вообще… „А был ли мальчик?“ Может, старик и правда просто сбрендил.
Есть, конечно, в рассуждениях Гурского свои резоны, не слишком-то, по нынешним временам, и навороченные, но какие-либо версии на них строить рановато.
Евгений Борисыч.
Ирина Аркадьевна.
Брат ее — Виктор.
О первом вообще пока ничего не известно, кроме того, что крутится он на антиквариате, лавку свою имеет в Голландии и дружен был с покойным Аркадием Соломоновичем Гольдбергом. Возможны гешефты, конфликты? Весьма возможны. Но и только.
Ирина. Убивается по батюшке как-то не очень выразительно. И что? Это что, дает нам право заподозрить ее в целенаправленном злодействе? Странно было бы наблюдать, как нормальная, молодая, неглупая женщина, многое наверняка успевшая повидать, рвет на себе одежду, от невыносимой горечи утраты царапает до крови щеки и посыпает голову золой. Где она золу-то возьмет, в пепельнице?
Виктор Аркадьевич. Бизнесмен. Крутит какие-то дела. Могли на него наехать, украв отца за выкуп? Обязательно могли. Кто? И кто его крышует? Вопрос. Вот, по крайней мере, хоть один вопрос, который на сегодняшний день конкретно стоит и за который, в силу его эрегированности, ухватиться можно. И дернуть. Глядишь, кто и вскрикнет. А на голос уже и стрельнуть можно. Попадем не попадем — главное шумнуть, чтобы забегали. На бегу думать трудно. А нам легко. Мы в засаде».
Волков взял сотовый телефон и набрал номер.
В квартире покойного Гольдберга трубку никто не снимал. Петр взглянул на часы.
«Ладно, — решил он, — завтра».
Глава 17
На следующий день Петр Волков проснулся, как обычно, в восемь утра. Еще лежа в постели, он привычно прокрутил в уме список дел, которые были запланированы на сегодня. Потом разделил их на «важные» и «важные, но не сильно».
Вторые сразу вычеркнул.
Первых набралось не так много, но мысленно он и их сократил втрое и перенес на завтра. Никогда не следует делать сегодня того, что можно сделать завтра. Ибо, по нашей теперешней жизни, мало того что сегодняшние проблемы завтра окажутся пустяками, недостойными внимания, но и тех причин, что породили эти самые проблемы, завтра может уже просто не существовать в природе.
Мучается, к примеру, гражданин вопросом — как лучше вернуть кредитору долг, который занимал в баксах месяц назад, если сегодня у него в наличии только рубли? Отдать по курсу в долларах или поменять? А если поменять, то сегодня или завтра? Может, доллар все-таки упадет? Откладывает решение этого вопроса, а завтра, глядишь, кредитора кто-то уже и грохнул.
Кому-то там, на Западе, может, и не понять такого подхода к делу, а для нас — будни. Эпоха перемен.
Торопиться не надо.
И вообще, живем как в поезде: проснулся, выглянул в окно — средняя полоса России; на следующий день выглянул — глядишь, а уже Китай.
Петр не спеша поднялся и пошел в ванную.
Полчаса спустя, чисто выбритый и пахнущий хорошим одеколоном, он сидел на кухне, прихлебывал кофе и, просматривая купленную вчера газету, поглядывал на часы.
Наконец стрелки, образовав идеально прямой угол, сигнализировали ему о том, что наступило девять утра и, следовательно, настало время, когда его телефонный звонок, вне зависимости от правил, заведенных в доме телефонируемого, не может быть расценен как хамство телефонирующего.
Петр снял трубку и набрал номер.
— Алло… — ответил ему сонный женский голос, незамедлительно вызвавший непрошенные ассоциации с теплыми мятыми простынями и припухшими со сна губами.
— Доброе утро, Ирина Аркадьевна, не разбудил?
— Разбудили, конечно…
— Это Волков вас беспокоит.
— А я узнала, Петр Сергеич… — на том конце провода сладко потянулись. — Что это вы так рано?
— Не быть мне богатым. А еще говорят, кто рано встает, тому, дескать…
— И вы верите?
— Верю. Вот один мальчик проснулся однажды рано-рано, пошел в булочную, чтобы сестренке к завтраку свежих бубликов купить, и нашел, пока все остальные спали, полный кошелек денег.
— Назидательно. Но не однозначно.
— Это как?
— А вы не задумывались над тем обстоятельством, что тот, кто этот кошелек потерял, встал еще раньше?
— Нет, честное слово, — с улыбкой признался Волков.
— Не переживайте. Просто вам, как большинству мужчин, весьма импонирует лапидарный взгляд на вещи. Раз-два, коротко и ясно. Парадокс вам чужд.
— Это грубо…
— Конечно. А чего вы ждали от женщины, разбуженной вами на заре электрическим звонком?
— Ну, я не знаю… беззащитного лепета.
— Не дождетесь.
— Хорошо, осознал. Чем способен искупить?
— А свежими бубликами.
— Ага… я приду, а вы меня сковородкой по башке.
— Не бойтесь, я вас сегодня во сне видела. Правда.
— В эротическом, надеюсь?
— Надейтесь. Великий Данте не случайно на воротах ада поместил слова о надежде. Нет надежды — закончена жизнь.
— А остальные две барышни?
— Вера и любовь? Знаковая совокупность вовсе не тождественна совокупности понятий. Эй… Вы там где?
— Я здесь. Простите, я конспектирую.
— Берите свой блокнот и приезжайте завтракать. В личной беседе мои тезисы более доступны. Вы уже завтракали?
— Нет, — соврал Петр.
— Вот и приезжайте. С бубликами. Вам сколько добираться?
— Минут пятнадцать, если в булочной очереди не будет.
— Ого!.. Если не будет, идите в другую, в которой есть. Я же еще в постели. И не одета совсем.
— Совсем?
— Ну вот, я уже и покраснела.
Петр положил на правое переднее сиденье бумажный пакет со свежими круассана-ми, завел машину и тронулся с места, стараясь ехать потихоньку.
