– Тонкое замечание. – Лука поднес к губам свою кружку, чтобы скрыть улыбку. – Значит, ты думаешь, что отсрочка закончилась? Ты поэтому выпила вино? Чтобы слегка притупить боль? Но не слишком, чтобы в случае необходимости оказать мне сопротивление?
Он заметил, как сверкнули ее глаза, хотя она тут же их отвела, и понял, что попал в точку.
– Я прав?
– Да. – Она уже не скрывала своего гнева. – Ты овладеешь мною хотя бы для того, чтобы наказать меня за попытку к бегству.
– Это твой третий глаз разглядел?
– Мне вполне достаточно и двух, чтобы найти подтверждение моим собственным мыслям и ощущениям.
– Тогда посмотри на меня, – потребовал он, – и скажи, что ты видишь.
Кьяра упрямо молчала.
– Посмотри, Кьяра, и ты увидишь человека, который хочет вкусить с тобой наслаждения. Хочет так сильно, что просто теряет разум. Так голодный мечтает о куске хлеба. Так человек, умирающий от жажды, грезит о глотке воды. – Он говорил тихо, но настойчиво. – Тебе ведь знакомы и голод, и жажда, не так ли? Так почему же ты не чувствуешь, как велико мое желание?
Сказав это, Лука вдруг усомнился, стоило ли давать ей в руки такое оружие. Может ли мужчина таким способом обольстить женщину? Особенно дикарку вроде Кьяры. Она останется равнодушной и к льстивым речам, и, конечно же, к безделушкам, на которые так падки другие женщины.
А когда он нашел ответ на свой вопрос, то чуть не расхохотался.
Такую женщину не обольщают. Сначала надо ее приручить, подобно тому, как объезжают норовистую кобылку, никогда не знавшую ни поводьев, ни седока.
Для него это будет тяжким испытанием, если учесть, что вожделение уже завладело им, но он постарается получить от этой игры удовольствие.
Неожиданно для Кьяры он стал раздеваться: снял камзол и скинул туфли с пряжками. Интуиция подсказывала ей, что надо либо защищаться, либо бежать. Но так как бежать было некуда, она замерла и только следила глазами за каждым его движением.
Когда он отцепил от пояса кинжал в ножнах, Кьяра насторожилась. Если он положит кинжал под подушку или на стоящий рядом комод, у нее может появиться шанс. Но Лука бросил кинжал на пол и даже ногой отшвырнул его в дальний угол.
– Я еще не забыл, как ты ловко управляешься с этой игрушкой, – сказал он с улыбкой и с размаху бросился на кровать рядом с Кьярой. – Ну что, Кьяра, будешь драться?
Она покачала головой, онемев оттого, что ее надежда так быстро рухнула.
– Вот и хорошо, – сказал он, просунув руку ей под плечи.
Обуздывая свое влечение, Лука лежал неподвижно, ожидая, когда она расслабится. Когда его терпение было вознаграждено, он повернулся к ней и чуть-чуть придвинул к себе. Она снова напряглась.
– Разве я давал повод не доверять мне?
– Пусть я и молода… но повидала достаточно, чтобы иметь тысячи причин не доверять мужчинам.
– Можешь не рассказывать. – Приподнявшись, Лука отвел с ее лица несколько вьющихся прядей. – К тому же, Бог свидетель, у тебя достаточно причин не доверять и мне, ведь еще не прошли синяки на твоих руках.
Что-то она его не понимает. Он подобен хамелеону – то груб, то ласков. Как она устала!
Может быть, вовсе не его она оттащила от неподвижного тела сестры? Может, воспоминания обманывают ее? Она уже почти верила в это.
Человек, изнасиловавший Донату, был чудовищем. Так что если Лука тот самый человек, то, стало быть, и она не лучше, если позволяет ему обнимать себя, получает удовольствие от того, как он гладит ее волосы, как прикасается к ней. От этой мысли у нее мурашки пробежали по телу.
А Лука, лежа рядом, гадал, о чем она думает, что чувствует. Но почему ему так важно это знать? – спрашивал он себя.
Женщины, за редким исключением, нужны были ему для того, чтобы утолить физический голод. В лучшем случае они доставляли ему удовольствие, в худшем – неудобство. В юности он любил Антонию, но она никогда так не занимала его мысли, как эта девушка. Может быть, Кьяра околдовала его, ведь она цыганка.
Он не заметил, что произнес эти слова вслух.
Кьяра в испуге открыла глаза, и он почувствовал, как напряглось ее тело.
– Не бойся, – шепнул он ей на ухо.
Она отвернулась, но он взял ее за подбородок и повернул к себе.
– Сегодня ночью тебе нечего бояться. Ни меня, ни, – он улыбнулся, – себя.
Кьяра хотела вспылить, но Лука приложил палец к ее губам.
– Ш-ш! Придет день, и ты все мне расскажешь, и мы оба над этим посмеемся. А теперь спи. – И он положил ее голову себе на грудь.
Кьяра уже приготовилась устроиться поудобнее, но тут ее взгляд упал на его ладонь. Она села и оттолкнула его.
– Откуда у тебя этот шрам на руке? – Девушка очень хорошо помнила, как крик того мерзавца прорезал тишину ночи, когда она полоснула его ножом по ладони.
– Я пытался разнять двух пьяных матросов. Мне, видимо, следует держаться подальше от тех, у кого есть нож. – Он потрогал то место на груди, куда она воткнула свой кинжал.
А Кьяра вдруг ясно увидела, как он встает между дерущимися матросами, как сверкает лезвие ножа, как на ладони выступает алая кровь.
Если видение ее не обманывает, подумала она, значит, он и вправду не виноват в надругательстве над Донатой.
А что если ей послано испытание? Проверить, действительно ли она обладает даром ясновидения?
Сейчас она слишком устала, чтобы об этом думать. Девушка пристально посмотрела в глаза Луки и встретилась с его потеплевшим взглядом. Она придвинулась ближе и не стала сопротивляться, когда тот прижал ее к себе. Тепло его тела проникало даже через одеяло, в которое она была завернута. Ровное биение его сердца убаюкивало.
И, позабыв думать о нем как о враге, Кьяра уснула.
Лука наблюдал за тем, как Кьяра просыпается, и думал о том, как в один прекрасный день он будет следить за ее пробуждением после ночи любви. В предвкушении этого дня он слегка коснулся ее губ.
Она проснулась не сразу. Сначала пришло сознание того, что она лежит в мягкой постели, в тепле. Но потом к ней вернулись прежние страхи. Открыв глаза, она увидела над собой его лицо, а на губах почувствовала его губы.
– Доброе утро. – Он смотрел на нее сверху вниз и улыбался. – Хорошо спалось?
Она кивнула в нерешительности, стараясь припомнить, что случилось ночью.
Лука понял ее немой вопрос. В ее глазах был такой ужас, что ему почудилось, будто она ударила его кулаком в живот.
– Успокойся. Ничего не произошло, – сказал он и откинулся на подушки. – Даже такие порочные существа, как я, никогда не посмеют овладеть женщиной, пока она спит. – Он встал и пошел за кинжалом. – Желаю хорошо провести день. – С этими словами он взял свои вещи и направился к двери. Но прежде чем его лицо приняло холодное выражение, она заметила боль, промелькнувшую в его глазах.
– Погоди!
– В чем дело? – нетерпеливо бросил он, обернувшись.
– Спасибо.
– За что? – Видно было, что он еле сдерживается. – За то, что спас тебя от простуды? Не избил кнутом за попытку убежать? Не изнасиловал тебя во сне?
– Нет. За то, что был добр ко мне. Что…
– Я бы с удовольствием тебя выслушал, но у меня назначена встреча.
Лука хлопнул дверью. Надо держаться от нее подальше. Она так на него действует, что становится
