Доната действительно сидела у небольшого оконца, выходившего в поле.
Кьяра подошла к сестре и, опустившись на колени, осторожно взяла ее за руку, боясь напугать.
– Доната, сестричка. – Кьяра повернула сестру лицом к себе. – Ты здорова, дорогая?
Затаив дыхание, Кьяра всматривалась в лицо Донаты, надеясь обнаружить хоть какой-нибудь знак, что та ее узнала, что понимает, о чем ее спрашивают. Но Доната взглянула на сестру отсутствующим взглядом и отвернулась к окну. Доната находилась в таком состоянии уже два года.
Слезы навернулись на глаза Кьяры, и она уткнулась в колени Донаты.
Это мое наказание, подумала Кьяра.
Она вздрогнула, почувствовав, что ее гладят по голове. Но это был Лука. Доната все так же сидела отвернувшись.
– Тебе не нужно было приезжать, Лука. Твое присутствие может ее расстроить.
– Но почему? – тихо спросил он. – Что с ней такое?
– Пожалуйста, уйди. Я потом тебе все объясню.
Доната неожиданно повернулась и склонила набок голову, будто к чему-то прислушиваясь, а потом посмотрела на Луку.
В первый раз за все время пребывания Донаты на грани помешательства ее взгляд принял осмысленное выражение. Кьяра в ужасе замерла. Но Доната приветливо улыбнулась Луке.
Возможно ли, что она узнала его лицо? И, несмотря на свое безумие, поняла, что это не он ее изнасиловал?
Кьяра тихо заговорила с Донатой на их языке. Но ответа не последовало, взгляд Донаты снова стал бессмысленным, и она отвернулась.
Лука поднял Кьяру с колен и ласково сказал:
– Пойдем, дорогая. Тебе здесь больше нечего делать.
Кьяра позволила Луке увести себя.
– Не хотите ли чего-нибудь выпить, синьорина? – предложила Кьяре жена фермера.
Рука Кьяры потянулась за кошельком, однако Лука остановил ее.
– Погоди. Мы могли бы взять ее с собой.
– Мы? Куда?
– В город.
Они не обсуждали этот вопрос, но он, видимо, считал само собой разумеющимся, что Кьяра вернется с ним в Венецию. Девушка вздохнула: оба знали, что она останется с ним столько, сколько он пожелает.
– За ней будет хороший уход.
– Нет. – Вдруг присутствие Луки напомнит сестре, что с ней случилось, и вызовет у нее новый приступ безумства? Может быть, ей лучше оставаться в теперешнем состоянии? – Синьора присмотрит за ней.
Лука положил на стол пригоршню монет.
– Зачем ты это сделал? Я отвечаю за Донату.
– А ты – моя.
– Ах, да. – Вот оно и начинается, подумала она, закрыв лицо руками.
– В чем дело? – Лука схватил ее за плечи. – Что плохого в том, что я сделал это для нее? Для тебя?
– Я думала, что мы будем любовниками всего один день. Что мы на равных. Но теперь, судя по всему, я стала твоей содержанкой.
– Ты очень невысокого мнения о моих чувствах к тебе. – Он не ожидал, что ее слова так глубоко ранят его. – Ты все еще не можешь поверить своему внутреннему голосу?
– Прости меня. Я не собираюсь взваливать на тебя вину за решение, которое приняла. Это мой выбор.
На самом деле она в это не верила.
К лодке они вернулись затемно. На корме уже горел факел.
– Слишком поздно возвращаться в Венецию, – сказал Лука. – Мы остановимся по пути на моей вилле в Доло.
Жаровня была засыпана свежими углями, масляные лампы зажжены, стол заново накрыт. Но Кьяра ни на что не обращала внимания. Закутавшись в плащ, она села на подушки.
Ее память все время возвращала улыбку, которой Доната одарила Луку. Она знала. Знала, несмотря на свое состояние. Это может означать лишь одно: брат Луки, которого он считал погибшим, жив.
Кьяра начала перебирать в уме свои видения: Луку в ореоле света, зловещую черную тень позади. Она вспомнила человека с лицом Луки, которого видела в тот день, когда упала с лестницы. А теперь еще и странное поведение Донаты.
– Расскажи мне о своем брате, – неожиданно обратилась она к Луке, который сидел, уставившись на бокал с вином. – О том, который умер.
– Я никогда не говорю о Маттео.
– Ну пожалуйста. – Она подсела к нему ближе. – Поговори о нем со мной. Это важно.
– Почему?
– Я думаю, он жив.
– Мой брат умер. И какое он имеет отношение к тому, что происходит с нами, черт возьми!
– Помнишь, какую ненависть я к тебе почувствовала в первый вечер?
– Разве это можно забыть? У меня до сих пор кровь стынет в жилах, когда я вспоминаю твой взгляд.
– Так вот. Два года назад мы с Донатой кочевали с одним табором. Табор расположился на окраине городка в южной Тоскане, а я отправилась в город гадать и попрошайничать. А когда вернулась в нашу кибитку… – голос Кьяры изменил ей, и она запнулась, – обнаружила мужчину, насиловавшего мою сестру. Я набросилась на него и ударила кинжалом, но было уже поздно. Этот человек был как две капли воды похож на тебя.
Пораженный, Лука молча смотрел на Кьяру.
– Ты меня слышишь? – закричала она. – У него было твое лицо!
Воспоминания о том, что случилось в тот день и во все последующие, вдруг нахлынули на Кьяру, и она разрыдалась.
Лука хотел обнять ее, но она его оттолкнула.
Бог мой, думал он. Сколько же я причинил ей зла? А если ее рассказ – правда, что она подумала о нем, когда он перекупил ее у Манелли? Что она чувствовала, когда он запер ее словно дикого зверя в клетке, целовал, грозился соблазнить и чуть ли не изнасиловал?
А каковы были ее чувства сегодня днем, когда он занимался с ней любовью? Думала ли она в это время об изнасиловании сестры?
Лука сам не знал, сколько он просидел так, мучительно размышляя о своих отношениях с Кьярой. Но вдруг до него дошло, что она перестала рыдать и смотрит на него.
Кьяра между тем выплакала все слезы и почувствовала странное облегчение: будто гора свалилась с плеч. А ведь ничего не изменилось!
– Если хочешь, – глухим голосом произнес он, – я готов поговорить о Маттео. – И он начал свой рассказ об их с братом жизни, о том, как с самого рождения их судьбы были переплетены, как две виноградных лозы, но плоды одной оказались сладкими, а другой – горькими. – Так было всегда, но моя любовь к нему была сильнее ненависти. А вот Маттео ненавидел меня все больше и больше. Потом я влюбился. Ее звали Антония. Однажды Маттео пришел в дом к Антонии, выдав себя за меня. Сначала он ее изнасиловал, а потом зарезал. Когда я пришел, его руки были в крови. Во мне так вскипела кровь, что я даже почувствовал ее вкус у себя на губах. – Лука помолчал. – Я чуть не убил его.
– Но не убил, – тихо сказала Кьяра, понимая, как велика может быть жажда мести.
– Нет. Его посадили под замок. На суде я выступил против него, хотя Алвизе умолял меня промолчать, убеждая, что жизнь дочери какого-то купца не идет в сравнение с честью семьи Дзани. – Горький смешок слетел с губ Луки. – Его посадили в камеру под Дворцом дожей, но он каким-то образом сумел подкупить тюремщика и сбежал. – Дрожащими руками Лука налил себе еще вина. – Через два года к нам пришел человек и сказал, что видел умирающего Маттео, на которого напали грабители где-то в Апеннинах. Последними словами Маттео была просьба передать мне, что я наконец-то от него освободился. – Лука
