Уже второй раз за сегодняшний день Кёртис платит ему деньги. В первый раз — сотню баксов, во второй — пятьдесят. За что? И почему в этот раз сумма вдвое меньше? Что значит «в качестве аванса»? Дьявольщина какая-то…
Винс посмотрел на испорченные даркерами шторы, на осколки стекла, разбросанные по полу. Через пустую раму в комнату задувал промозглый ноябрьский ветер.
Винс поднялся, взял из плаща бутылку и уселся за стол. Выплеснув из стакана остатки чего-то вчерашнего на пол — один черт изгажен дальше некуда! — он налил в стакан водки на палец. Опрокинул, заел куском пиццы. Откинулся на спинку кресла и задумчиво почесал нос.
— Хорошо быть сыщиком в Штатах! — воскликнул Винс. — Мне нужно искать убийцу, который расправился с младенцем почти четыре дня назад. Однако я не могу его искать, потому что только всезнайка Доктор знает, кто мог пристукнуть мальца! Сегодня меня хотят убить даркеры, но уже завтра они станут ко мне совершенно равнодушны, потому что у них будет новый отец! И, в довершение ко всему, ублюдок, который прихлопнул старину Мердока, улыбается, ведет со мной непринужденные беседы за обедом, после чего вручает сначала сотню, а потом еще половину с непонятным напутствием в придачу! И я сижу и думаю: это мир сошел с ума, или я чокнулся?
И тут на глаза сыщику попался клочок бумаги — тот самый, с номером Аманды. А он ведь совсем позабыл о нем в этой фэнтезийной суете!
Минуту сыщик смотрел на бумажку, словно на буль-мастифа — вроде хочешь погладить, но в то же время боишься, что укусит. После чего пробормотал:
— Что я теряю? — и снял трубку с рычага.
В этот раз он уже не так отчаянно стучал по клавишам. Неспешно, с прилежностью школяра, он набирал цифры одну за другой. Первый гудок заставил сыщика вздрогнуть, второй — шумно сглотнуть. Третий подарил надежду: «Похоже, ее нет дома!» — четвертый огорчил: «Неужели действительно нет?». Пятый заставил призадуматься: «А все-таки ее это номер или нет?». Шестой же не успел сделать ничего — просто прервался посредине будничным:
— Алло.
Это ее голос. Точно ее.
— Алло, — отозвался сыщик.
— Кто это? — поинтересовалась Аманда.
— Это Винс.
— Винс? — переспросила девушка.
«Не помнит?»
— Да, — сказал он.
— Винс? Тот самый чудак, что заходил ко мне вчера?
«Вспомнила!»
— Да, я… тот самый.
— Где вы раздобыли мой номер?
— Нашел вас. По справочнику.
— Что вы врете, по какому еще справочнику?
— Толстому, в желтой обложке, примерно пятьсот страниц, ужасно потасканному.
«Боже, что я несу?»
В трубке послышался смех.
— А вы забавный, Винс, — сказала Аманда уже гораздо теплее. — Я сейчас не могу говорить — спешу в «Жасмин». Но, может, мы встретимся завтра вечером — у меня выходной. Что скажете?
— Это… было бы здорово, — признался сыщик.
— Вот и договорились. Позвоните мне завтра в это же время. Хорошо?
— Да, отлично.
— Тогда до завтра… Винс.
Она произнесла его имя так, что у детектива мурашки по коже поползли. Дрожащими руками он положил трубку на рычаг, на несгибающихся ногах проковылял к дивану и неуклюже плюхнулся на подушки.
Только тогда он смог вздохнуть полной грудью.
А затем пришло осознание.
Винс удивленно вскинул брови и открыл рот, но не смог сказать и слова — лишь смешно пискнул.
Боже… Он ведь только что договорился с ней встретиться! Хотелось высунуться в окно и заорать что-нибудь идиотское, вроде: «Йо-хо-хо, ну и крутой же я мужик!» — или «Она согласилась!». Хотелось бить стеклянные бутылки об голову или бежать, лая, за проезжающими по улице машинами, забираться на фонарные столбы и пересказывать горящим лампам этот телефонный разговор.
Но Винс сдержался. Рационализм победил сумасбродство в очередной раз. Правда, сейчас Новал об этом жалел. Он схватил со стола пачку сигарет, закурил, шумно затянулся.
У него не было полноценных свиданий с университетских времен. Вступив во взрослую жизнь, сыщик стал встречаться время от времени только со шлюхами — и постоянно с разными. Потому что шлюхам неважно, кто их клиент — супергерой, который только что спас мир от нашествия инопланетян, или террорист, который прикончил и супергероя, и половину населения планеты в придачу. Клиент не должен быть великим оратором, даже просто интересным собеседником; он может быть бревном в постели или, напротив, героем-любовником, способным на рекордные десять раз за ночь.
Шлюхам нужны деньги. Это их работа. Проститутки, которые отказываются спать с уродливыми клиентами — такой же бред, как разборчивый почтальон, который не приносит газету, потому что у подписчика корявый почерк.
Винс не разговаривал со шлюхами ни до, ни во время, ни после секса. Исключением были фразы вроде «Сколько?», «Входи, располагайся» и «Убирайся, деньги на столе, не забудь захлопнуть дверь».
Даже если бы Винс плотно общался с девушками, будучи студентом, спустя семь лет эти навыки были бы утрачены. И вот сейчас он совершенно не представлял, о чем станет говорить с Амандой.
Впрочем, это снова проклятые логические рассуждения, которые в данной ситуации только мешают. Пока что он с головой погрузится в пьянящую радость предвкушения, а там будь, что будет. Это ведь всего лишь свидание, а не бандитская стрелка на заброшенном складе и не полет на Луну.
Свидание. Он и она. Встреча. Общение. Это может ничего за собой не повлечь, а может — очень многое. Если не получится — что ж, значит, не получится, они разойдутся, и он больше никогда не станет звонить ей. Но если получится…
Винс опасался думать об этом. Ему казалось, что лишние мысли могут, подобно ветру, перевернуть бумажную лодочку его мечтаний. И тогда она просто утонет в бескрайнем океане рутины.
Сыщик снова переместился за стол. Налил полстакана, выпил, откусил пиццы. Взглянул на часы — восемь ноль три. Пакостный денек — сколько их уже было на этой неделе? — заканчивался весьма неплохо. Если еще никто не помешает ему допить бутылку водки и отправиться ко сну — можно считать вечер почти шикарным.
Хотя завтрашний, бесспорно, должен стать еще лучше.
Небеса позволили ему спокойно расправиться с водкой и остатками пиццы и даже не помешали лечь спать. А еще того лучше — не стали будить среди ночи градом о крышу, камнями неистовых даркеров или поздним звонком обеспокоенных Креболов.
Небеса давали Винсу передышку. Наверное, он ее действительно заслужил.
