– Какая ты стала...
И замялся, не находя подходящего слова.
– Какая? – с неприятной для него небрежностью осведомилась Лиля.
– Ну... действительно очень независимая...
Она засмеялась легким, снисходительно-ласковым смехом.
– Ты так сказал, что можно подумать – тебе не нравится это.
– Нет, конечно... – торопливо стал оправдываться он, но Лиля спокойно остановила его:
– Ну, разумеется, нет... А быть независимой... что ж, надо сказать, это очень приятно. Может быть, это даже самое важное в жизни... Во всяком случае, жизнь меня не пугает, я знаю, что как бы трудно ни пришлось – я сумею справиться сама... Помолчала и добавила:
– Жаль, что десять лет назад я... не была такая независимая. – Она взглянула на часы и сказала: – Однако пора Надю звать.
И пошла на кухню, позвала сильным уверенным голосом:
– Надя, домой!
И Наденька тут же явилась, весело затараторила с порога, захлебываясь словами:
– Ой, мамочка, ты знаешь, эта Люська такая дура, такая дура...
– Нельзя так говорить, – строго остановила ее Лиля.
– Я знаю, мамочка, я знаю, – торопливо сказала Наденька. – Я больше не буду, но ведь она и в самом деле... – Наденька осеклась и презрительно сказала: – А еще в третьем классе.
– Почему же она... такая? Наденька прыснула и объяснила:
– Мы играли в прятки, а Люська подсматривала, и я сказала, что это нечестно и я больше не буду с ней играть. А она разобиделась и кричит на весь двор: у меня есть список, в котором я пишу, с кем вожусь и с кем не вожусь. Ты, говорит, была в списке, с кем вожусь, а теперь я тебя оттуда вычеркну и запишу в список, с кем не вожусь. Ой, ну и какая же она... глупая, – нашлась наконец Наденька и радостно засмеялась, и Александр невольно улыбнулся, очень живо представив эту глупую Люську, – наверно, дочь какого-нибудь бухгалтера, – и с нежностью подумал о Наденьке: «А вот она умница...»
Наденька влетела в комнату, устремив на Александра глаза, – но тут же увидела куклу, и лицо ее стало таким изумленно-радостным, что у него защемило сердце, – он сразу вспомнил, что сын никогда так не радовался подаркам. Наденька ойкнула и, не веря, спросила:
– Это мне?
– Ну конечно, – засмеялся Александр, радуясь ее радости. Наденька вместе с куклой подошла к нему и, ткнувшись в колени, сказала:
– Спасибо, дядя Саша.
Он погладил ее мягкие, рассыпавшиеся под рукой волосы и забыл сказать «пожалуйста». А Наденька, разглядывая куклу, продолжала изумляться:
– Ой, и тапочки! А они снимаются?
– Да.
И Наденька сняла с куклы тапочки, снова надела их и спросила:
– А купать ее можно?
– Можно, только надо снять тапочки и платьице.
Наденька стала есть, то и дело поглядывая на куклу, сидящую на диване, и когда Лиля стала укладывать ее спать, Наденька умоляюще попросила:
– Мам, и Настя со мной.
– Какая Настя? – не поняла Лиля.
– Ну кукла!
– А... Сегодня можно, – разрешила Лиля и сказала Александру: – А мы еще на кухне посидим.
Было уже девять часов, и он неуверенно сказал:
– Наверно, мне пора идти...
– Ну, не выдумывай. Никуда ты не пойдешь, здесь ночевать будешь, – сказала Лиля как о чем-то само собой разумеющемся. – Мы с Надей вместе ляжем, тебе постелю на раскладушке.
– А может, лучше в гостиницу пойти?
Лиля засмеялась.
– Наивный ты человек. Как будто тебе там место приготовили. Да и зачем тебе гостиница, все равно ведь завтра придешь сюда. А здесь места всем хватит.
И Наденька попросила:
– Дядь Саш, оставайтесь.
И он согласился, с радостным изумлением подумал: «Неужели я буду спать в одной комнате с ней?»
