подданных. В том числе, отправлять в сибирскую бессрочную ссылку-каторгу, отписывать в пользу государевой казны деревеньки, вотчины и угодья земельные…. Бухвостов!
– Я!
– Подготовь – на означенного боярина Алексея Таничева и всё его великое семейство – подорожную до Пермского северного острога. Всё добро – леса, пашни, скот, мужиков, баб и приплод – перевести в реестр государственный! И данную карету – с добрыми коняшками – ясный перец…
– Сделаем, Александр Данилович! Не сомневайся…
– Пусть бояре длиннобородые – сомневаются. А мне – по высокому царскому доверию и должности верхней – не положено…. Выполнять!
– Помилуйте! Как же так? – отчаянно завизжал Таничев. – Произвол! Я буду жаловаться…
– Убрать эту жирную и голосистую плесень! – недовольно поморщился Меньшиков. – Тут такие дела намечаются, а они всё в жадность играют и готовы удавиться за каждую лишнюю копейку. Со всей России сгоняют нынче в Воронеж рабочих и умелых ремесленников. Строят амбары, погреба, склады, бараки…. Топоры стучат днём и ночью, пилы визжат, не смолкая. А бояре только и думают, что о своей тугой мошне…. Где там ваши пленённые иноземцы? Ага, вот же они…, – перешёл на приличный немецкий язык. – Прошу вас, друзья, проходите! Присаживайтесь, присаживайтесь…. Бухвостов, сукин кот! Вели, чтобы принесли выпить-закусить. Если, конечно, тот прожорливый и разговорчивый ухарь всё не изничтожил…
«Воронежские верфи?», – задумался внутренний голос. – «Эге, очевидно, речь идёт о первом Азовском походе. Следовательно, сейчас на дворе – 1694-ый год. Хотя, на год-другой я могу и ошибиться…. Прожорливый и разговорчивый ухарь? Может, имеется в виду наш Глебушка Петров? Интересно, что он успел здесь наболтать? Судя по кривой улыбке Меньшикова, совсем и немало…».
Солдаты, подхватив боярина Таничева под руки, уволокли его – без всякого почтения – куда-то в сторону. Бухвостов вынес из шатра и аккуратно расставил на столешнице бутылки разноцветного стекла, серебряные чарки и блюдечки-тарелки с нехитрой закуской.
– Всё, сержант, свободен! Надо будет – позову, – небрежно махнул рукой Меньшиков и, весело посматривая на Гарика, вновь перешёл на немецкий язык: – Теперь можно и поговорить. Причём, откровенно, что называется – без дураков…. Семён-охранитель? Он с самого рождения глухонемой, но умеет читать по губам. Ежели что, убьёт сразу – качественно и не задумываясь. Так что, не рекомендую – шутки наглые шутить…. Ну, приступай, студиоз недоученный, к изложению вашей увлекательной истории!
– Меня зовут – Ганс Мюллер, – представился Гарик. – А это – моя невеста, Матильда Шлиппенбах…
– Матильда, говоришь? Да ещё – Шлиппенбах? Ну-ну…. Продолжай!
Минут за семь-восемь Гарик, слегка заикаясь и тормозя, изложил придуманную на скорую руку легенду.
– Сыровато и недостоверно получилось! Откровенная и легкомысленная халтура! – известил – на чистом русском языке – Меньшиков. – Могли бы сообразить (причём, загодя!), что-нибудь более достоверное и грамотное. Эх, раздолбайство российское! Авось, небось…. Сёмка, принеси-ка мне гитару из шатра! Живо, лентяй толстозадый! И посмотри, чем там занят Глеб Сергеевич, наш философ доморощенный…
Гарик обеспокоенно переглянулся с Алей. Было очень похоже, что Александр Данилович не поверил ни единому слову.
– Мы, с-собственно, не врём, – начала, слегка заикаясь, оправдываться девушка. – П-просто…
– Фантазируете, – непринуждённо подсказал ближайший соратник царя Петра. – А, вот, Глеб Сергеевич Петров – человек кристальной честности! Он мне очень подробно рассказал – про знойное лето 2010-го года, страшный верховой пожар, веерные «пробои» в потоках Времени и про своих товарищей – Гарике и Алевтине. А ещё про Каменный век, мерзких «детей Сварога», клыкастого смилодона, безвременно-усопшего Соловья Разбойника и про симпатичную девушку Катю, решившую остаться в Прошлом…. Всё, соотечественники, прекращаем валять юродивого Ваньку, и окончательно переходим на язык родимых осин. Договорились?
– Договорились, понятное дело, – покаянно вздохнул Глеб. – Я только одного понять не могу…
– Чего конкретно?
– Почему вы, Александр Данилович, так спокойно говорите о веерных «пробоях» во Времени? Вы что же, ни капли не удивлены? Поверили нашему разговорчивому и впечатлительному Глебу?
– Естественно, поверил! Господин Петров – замечательный и непревзойдённый рассказчик, убедит – кого угодно, и в чём угодно…. Кстати, он умолял меня – на полном серьёзе – уговорить царя Петра отказаться от похода на Азов весной следующего года. Мол, надо тщательно подготовиться, озаботиться поставками продовольствия и боеприпасов, дельным вооружением, вскрыть факты наглого и вопиющего воровства, ну, и так далее…
– Трепло кукурузное, – хмуро резюмировала Аля. – Языком балаболит – почём зря…
– Почему же – зря? – не согласился с ней Меньшиков. – Глеб Сергеевич сообщил мне массу полезных сведений. Во-первых, предостерёг от легкомысленного отношения к штурму Нарвской твердыни. Во-вторых, рекомендовал закладывать город Санкт-Петербург – новую столицу России – не на болотистых и низких островах невского устья, а на песчаном южном берегу Финского залива. Мол, надо опасаться сильных и регулярных наводнений…. В-третьих…, не буду, пожалуй, утомлять вас излишними подробностями. Просто – помолчу немного, напустив на себя неимоверно-загадочный вид…
– Да, уж! – ошарашено покачал головой Гарик. – Я даже и не знаю, что сказать по этому поводу…
– Если не знаешь, что говорить, то надо благоразумно промолчать. Сидите и слушайте, земляки, а я вам спою одну нехитрую песенку. Может, тогда вы и поймёте – кое-что…
Через полторы минуты из нарядного шатра вышел глухонемой Семён, передал своему господину старенькую семиструнную гитару, жестами изобразил крепко-спящего человека и, гордо скрестив руки на груди, насторожённо замер за спиной у Гарика.
– Ну-ка, Сёмка, отверни морду в сторону! Кому сказано? Отворачивайся, харя любопытная! – велел Меньшиков, после чего, поправив колки музыкального инструмента и взяв несколько пробных аккордов, приятным баритоном запел:
«Симпатичная песня – из двадцать первого века!», – уверенно доложил внутренний голос. – «На сайте «Стихи. Ру.» текст публиковался, причём, неоднократно…. Как это прикажете понимать? Назревает очередной креативный сюрприз?».
– Вам эту песенку Глеб Сергеевич напел? – ожидаемо спросила Аля. – Это очень странно. Я была железно и однозначно уверена, что данному индивидууму косолапый и неуклюжий медведь – в раннем детстве – оттоптал оба уха. То бишь, сразу и навсегда.
– Нет, сей опус я сочинил лично! – слегка обиделся Меньшиков. – И слова, и музыку. Кажется, в славном 2008-ом году…. А, что тут такого? Вы, господа, себя считаете особенными и исключительными? Мол, только вам дана эксклюзивная возможность – запросто путешествовать по разным Временам? Я, вот, тоже прибыл сюда из двадцать первого века. Но только не в качестве беззаботного туриста, а по делам Службы. Плановая командировка, собственно. Не более того…
– Расскажите, пожалуйста! – попросила Аля. – Если, конечно, речь не идёт о страшной государственной тайне.
– Почему бы и нет? Слушайте, бродяги! Меня по-настоящему зовут – Леонов Егор Петрович[103]. И я являюсь специальным агентом секретной международной службы
