— Я вижу ее.
У Гиммлера не хватило смелости спросить когда, а Анна Краус продолжала:
— Вам чужд риск и азарт. Вам покровительствует Сатурн. Вы честолюбивы, но скрываете это. Живете не мечтами, а реальной действительностью. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой вы идете к своей цели. Вы намечаете главную схему и не останавливаетесь на мелочах. Сблизиться вам ни с кем не удастся. У вас нет друзей. Но вы — хороший семьянин. Вам чужда импульсивность. Знак, под которым вы родились, Козерог. Это один из самых выносливых знаков Зодиака. Люди, рожденные под этим знаком, настойчивы в достижении цели, замкнуты и чувствительны. Под знаком Козерога рождаются хорошие администраторы, инженеры, ученые и политики… Однако нам надо прервать сеанс. У вас сейчас болит желудок. Главное я уже сказала вам.
— Спасибо, фрау Краус. Спасибо. Вот моя благодарность. — Гиммлер вытащил кошелек.
— Оставьте это при себе. Есть вещи, за которые я не беру денег.
После разговора с Анной Краус Гиммлер не вытерпел и через два дня позвонил в «Вольфшанце» связался с лейб-медиком фюрера доктором Мореллем.
— Как здоровье фюрера, Тео?
— Второй день фюрера мучают желудочные боли.
— Фюрер нарушил диету?
— Нет. Боли у него явно невралгического характера.
— Вы не находите ничего серьезного?
— Нет.
— Хорошенько лечите фюрера, Морелль, — приказал Гиммлер и положил трубку на аппарат. «Чертова гадалка! Все сказала верно», — подумал он.
Анна Краус узнала Гиммлера. Ни фальшивая бородка, ни дымчатые очки вместо пенсне не могли обмануть ее. Она помнила его голос. Гиммлер был у нее уже однажды. Это было до прихода Гитлера к власти.
Анне Краус исполнилось пятьдесят шесть лет. За свою уже долгую жизнь она поменяла несколько профессий. Работала до замужества по торговой части. Муж ее погиб на фронте в 1915 году. С тех пор она ненавидела войну.
В двадцать шестом году она познакомилась с журналистом Йоном Грауденцом. Она полюбила его поздней и последней любовью.
Грауденц пробудил у нее интерес к политике, к революционному движению рабочих, раскрыл глаза на причины первой мировой войны, которая лишила ее мужа. Симпатии, которые питал Йон к первому государству рабочих и крестьян, к Советской России, вскоре стала разделять и она. В освобождении от фашизма она видела счастье немцев.
В ее доме находили приют антифашисты, которых преследовали ищейки гестапо.
Анна Краус, хороший психолог, была наделена исключительными способностями. Она тоже поставила их на службу новому делу.
Ее салон «предсказательницы судеб» в конце тридцатых годов стал модным в Берлине. Среди нацистских чиновников и военных в тридцатые годы было немало подверженных мистике. Анна Краус использовала свой дар «астролога» для того, чтобы в беседах на «потусторонние темы» выведывать у клиентов важную политическую и военную информацию.
В ее доме в берлинском районе Штансдорф собирались члены организации Шульце-Бойзена — Харнака.
О визите Гиммлера Анна Краус на следующий день рассказала Йону Грауденцу, а тот в свою очередь Харро Шульце-Бойзену.
Глава четвертая
Двадцать восьмого июня, в следующую субботу после нападения Германии на Советский Союз, обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и его жена Либертас во второй половине дня выехали в Варнемюнде — небольшой курортный городок на берегу Балтийского моря.
Суббота была коротким рабочим днем.
В этот же день в Варнемюнде поездом выехали правительственный советник министерства экономики Арвид Харнак с женой Милдрет и служащий имперских железных дорог Йон Зиг.
Шульце-Бойзен любил быструю езду. Они миновали Гюстров. За Гюстровом пошла дорога, выложенная брусчаткой. Шуршание шин по асфальту на брусчатке перешло в рокот, что усиливало ощущение скорости.
Либертас бросила взгляд на спидометр — стрелка его колебалась между цифрами «110» и «120».
— Харро, ты не на самолете, — заметила она мужу.
Отняв правую руку от руля, Бойзен привлек к себе Либертас.
— Боишься?
— Не боюсь, но такая езда не доставляет мне удовольствия.
Харро повернул зеркальце на кронштейне, укрепленном на раме ветрового стекла, так, чтобы видеть лицо Либертас. Мягкие, шелковистые локоны ее вились по ветру. Короткая челочка чуть прикрывала лоб. Серые с прозеленью глаза отливали изумрудом.
Либертас в зеркало тоже увидела лицо мужа.
— Ты ищешь в моих глазах страх? — спросила она.
— Я любуюсь тобой. — Ласковая улыбка осветила лицо Харро.
Если все знакомые сходились на том, что Либертас просто красавица, то Харро нельзя было назвать красавцем. У него было мужественное лицо, но его слегка портили оттопыренные уши.
Харро был в мундире голубоватого цвета. Белая рубашка контрастировала с его загорелой шеей.
У БМВ[7] был откидной верх, и сейчас он был опущен. Ветер мог снести фуражку с высокой тульей, поэтому она лежала на заднем свободном сиденье.
Мотор, снабжаемый бензином из двух карбюраторов, работал чисто и ровно. Только натренированное ухо Харро различало его шуршание в рокоте шин по брусчатке. Шульце-Бойзен переключил рычаг коробки передач на нейтральное положение, отпустил акселератор — теперь автомобиль катился по инерции, замедляя свой неукротимый, казалось, бег. Рокот шин постепенно стихал.
— Знаешь, я тоскую по штурвалу, — признался он жене.
— Может, купим самолет?
— Не смейся. Но когда кончится война, я снова стану летчиком.
Шульце-Бойзен после блестящего окончания училища транспортной авиации в Варнемюнде работал в одном из отделов связи в имперском министерстве авиации. В январе сорок первого года его перевели в 5-е отделение оперативного отдела штаба ВВС.
И прежде Шульце-Бойзен мог добывать сведения военного характера. В 1938 году он передал Центру сообщение о том, что «при участии германской секретной службы в районе Барселоны готовится восстание» против правительства Народного фронта. Позже он передал сведения о состоянии немецко-фашистской авиации, о положении с горючим, о концентрации в Германии химических отравляющих веществ.
Работа в оперативном отделе штаба ВВС открыла новые возможности.
Отдел располагался в юго-западном предместье Берлина Вердере. Это была запретная зона, в которой находился бункер Геринга.
В 5-е отделение поступали дипломатические и военные донесения от военно-воздушных атташе при немецких посольствах и дипломатических миссиях. Шульце-Бойзен имел доступ к этим документам, иногда фотографировал их, а иногда переписывал интересующие его сведения.
Начальник Шульце-Бойзена полковник Беппо Шмид ходил у Геринга в любимцах. Он напрямую
