– Уродство сплошное и законченное! – громко и искренне возмутилась Ольга, тоже внимательно наблюдавшая за данным действом в подзорную трубу. – И мы будем это терпеть? Давайте же побыстрее перебьём кровожадных и зажравшихся гадов! Всех, до единого! Совершим, что называется, доброе и богоугодное дело…
– Собственно, дорогая княгиня, мы для этого здесь и собрались, – невесело усмехнулся Иван Иванович. – А у вас, похоже, созрел конкретный и развёрнутый план?
– Созрел! – самодовольно подтвердила Ольга. – Только мне надо – для уточнения разных важных деталей – осмотреть скалы, – показала рукой, – которые нависают над узким входом в Соляное ущелье. Составите мне компанию, господин распорядитель охоты?
– Естественно, милая и отважная амазонка! Можете всецело располагать мной и жизнью моей…
Иван Иванович, Пётр, Давыдов, князь и княгиня Нефёдовы, а также Емельян отправились пешком к заинтересовавшим Ольгу скалам, а остальные охотники разъехались – согласно первоначальному плану – в разные стороны.
Усердно торя тропу в снежной целине, они выстроились в длинную цепочку, регулярно меняя впередиидущего. Минут через пятнадцать-семнадцать намеченная точка была достигнута.
– Интересно-интересно, – бормотала себе под нос Ольга. – Ежели так, то оно и эдак…. Надо забраться – для лучшего обзора – на самый гребень. Пьер, подержи-ка мой арбалет…
Отважная княгиня-амазонка, хватаясь ладонями за тоненькие рябинки-осинки, ловко и упрямо полезла вверх по крутому склону. Неожиданно её правая нога неловко подогнулась, секунда, и девушка, постоянно ускоряясь, заскользила вниз.
– Осторожно, там обрыв! – Иванов, аккуратно положив ружьё на снег, бросился наперерез.
Ольга – на большой скорости – врезалась в пожилого человека и отлетела далеко в сторону, увязнув по самые уши в глубоком сугробе. А Иван Иванович, неуклюже упав на спину, перекувырнулся несколько раз подряд и, громко вскрикнув, исчез…
– Там, действительно, обрыв, – хладнокровно прокомментировал Глеб и обратился к Давыдову: – Господин подполковник, вы ведь уже бывали в здешних местах? Может, тогда подскажете – какой дорогой нам проследовать к упавшему телу?
– Только той, по которой полчаса тому назад шли незадачливые олени. Спуск в обход, по надёжной тропе, я думаю, займёт часа полтора. Но в Соляном ущелье, как вам известно, бегают острозубые волки. Надо – для пущей безопасности – позвать остальных охотников. В такой непростой ситуации лишних ружей не бывает…
– Не годится! – отрезала Ольга, подходя к обрыву и заглядывая вниз. – Он, кажется, ещё жив, шевелит правой рукой …. Бедный дедушка! Как же он сказал недавно? Мол: – «Можете, княгиня, всецело располагать мной и жизнью моей…». А я его и сбила с ног – прямо в пропасть. Накаркал, что называется, на свою голову. Незадача.…Кстати, господа, здесь относительно невысоко, метров, наверное, тридцать пять. Следовательно, можно по надёжной верёвке оперативно спуститься вниз и помочь раненому…. Эй, мальчик! – строго посмотрела на Емельяна. – Беги к повозкам. У кучеров всегда при себе имеется крепкая верёвка. Мало ли, что может случиться в дальней дороге…. Принеси всё, что отыщется. Да, ещё прихвати и дорожную сумку Дениса Васильевича, которая со всякими лекарствами и перевязочным материалом. Живо мне! Одна нога здесь, другая там…. А вы, благородные господа, пока Емельян бегает туда-сюда, разожгите, пожалуйста, жаркий костёр. Я что-то замёрзла немного…. Погреемся и метнём жребий.
– Какой ещё жребий? – насторожился Глеб.
– Самый обыкновенный. Предлагаю старую и добрую классику: три короткие палочки и одна длинная. Кто вытащит длинную, тот и лезет вниз, на помощь несчастному Ивану Ивановичу. Всё по-честному…. Зубастые волки? Ерунда ерундовая, как любит выражаться наш подполковник Бурмин. Они сейчас сытые и не посмеют напасть на человека. Опять же, все остальные участники этой драмы будут страховать на обрыве – с ружьями и арбалетами в руках. Впрочем, если храбрые и отважные мужчины опасаются за свою бесценную жизнь, то вниз по верёвке полезу я. Без жребия и сомнений…
Естественно, что палочек – в конечном итоге – было только три (Ольгу единодушно вычеркнули из списка претендентов на героический поступок), а длинная досталась именно Петру.
– Это в корне неправильно! – ворчал Давыдов. – Ты, Бурмин, очень уж толстый. Вдруг, верёвка оборвётся под такой тяжестью? Что тогда, прикажешь, делать? А как ты, кстати, собираешься выбираться назад? Пешком, что ли? С раненым Иваном Ивановичем на плечах?
– Выберусь, не беспокойся! – заверил друга Петька. – Настоящий гусар, он должен всё уметь и, даже, немного больше, чем «всё»…
«Придётся вспомнить среднюю школу двадцатого века», – насмешливо предложил внутренний голос. – «Тогда у тебя, братец, очень ловко получалось – лазать в спортзале по толстому и кручёному канату. Правда, и весил ты – в этот счастливый жизненный период – гораздо меньше. Разика так в два с кепкой…».
Через сорок пять минут Пётр – с грехом пополам и с кожаной сумкой Давыдова за спиной – спустился на дно Соляного ущелья. Бережно перевернул бесчувственное тело Ивана Ивановича на спину, осторожно похлопал раненого по щекам.
«Хорошенько разотри ему лицо снегом», – посоветовал знающий внутренний голос. – «И на грудь – над сердцем – положи крохотную льдинку. Говорят, что помогает…».
Петька расстегнул на Иване Ивановиче полушубок, камзол, развязал завязки – у горла – нательной рубахи и застыл с широко открытым ртом: по центру груди пожилого человека, поросшей короткими седыми волосками, змеился знакомый, светло-зелёный шрам…
Тем временем – видимо, от зимнего холода – Иванов пришёл в сознание и глухим, едва слышным голосом спросил:
– Почему вы так странно смотрите на меня, подполковник Бурмин?
– Ваш шрам на груди – это след от удара зелёной молнии? – вопросом на вопрос ответил Пётр.
– Да, знаете ли, молния – очень много лет назад – постаралась. Вы, что же, где-то уже встречались с такими знаками?
– У меня на груди имеется точно такой же, только достаточно свежий. И у князя и княгини Нефёдовых – тоже…
– Вот, даже как! – через силу, с видимым трудом отгоняя в сторону боль, коротко улыбнулся старик. – Впрочем, я чего-то похожего и ожидал. Вы же, если я не ошибаюсь, «переместились» к нам совсем недавно? Буквально – на днях? И, если не секрет, из каких Времён?
– Из 2012-го года.
– Ого! А я – из 1913-го! Какое странное совпадение – разница в сто один год…. Стою это я на корме корабля, любуюсь на загадочные морские дали. Вдруг, как сверкнёт перед глазами светло-зелёным! Лукавлю, конечно. Предвидел я всё заранее, вернее, высчитал скрупулёзно…. И нет уже никакого корабля, только серые и равнодушные волны плещут вокруг, – Иванов зашёлся в приступе болезненного кашля, на его губах, пачкая усы и бороду, запузырилась ярко-розовая пена.
Пётр предусмотрительно подложил под голову старика свою – некогда круглую – шапку и, дождавшись, когда кашель прекратится, спросил:
– Вы сказали, что, мол, ожидали «что-то похожее»? Как понимать эту неоднозначную фразу?
– Очень просто. Обычно мой шрам очень тёплый. А иногда он становится прохладным. Что и наблюдается в последние пять-шесть суток…. Я этот странный феномен связываю с сильными магнитными бурями на солнце. Кстати, сегодня утром шрам начал понемногу «теплеть». Значит, и «временное окошко» закрывается…. Но ещё пару-тройку ночей светло-зелёные молнии будут изредка посверкивать. Они, как правило, ударяют в одни и те же места. Причём, непосредственно перед закрытием «окна» общее количество молний возрастает…
– Извините, а как вас звали тогда, в 1913-ом году?
– Рудольф Дизель, – лицо старика несимпатично дёрнулось, глаза медленно закатились.
«Он умер», – понял Петька. – «Жаль, что не успели поговорить толком…».
Глава двадцать третья
Месть, медведь, метель
Сообщив соратникам о смерти Ивана Ивановича, Петька старательно застегнул на одежде трупа
