– Нельзя.
– Почему?
– Шутки закончились, графинюшка, – пояснил Лёха. – Будешь только мешаться под ногами. Извини.
– Я тебя одного никуда не отпущу.
– Отпустишь. У нас нынче – военное время. Я пошёл, а ты останешься здесь. Так надо.
– Но, я…
– Не спорь, пожалуйста. Это приказ… Я скоро вернусь. Не успеешь даже соскучиться…
Взошло яркое и тёплое солнышко. Ветер окончательно стих. Вокруг бойко и беззаботно зачирикали разнообразные пичуги. На западе в небо поднимался желтоватый столб пыли.
– Это, наверное, оголодавшие полосатые зебры куда-то рысят, – предположил Лёха. – Или же какая- нибудь другая живность объявилась в наших неспокойных краях…
Примерно через два с половиной километра до его слуха донеслись обрывки чужого разговора.
«Сторожевой кордон, как и предполагалось, выставили, – сообщил строгий внутренний голос. – Только непрофессионально ребята себя ведут. Анекдоты солёные травят. Хихикают. Даже пистолетов не доставали. Шантрапа штатская, болтливая. Чего ещё ждать от них?»
Лёха тихонько ополз гигантский чёрный валун.
За каменной гранью беззаботно болтали два человека.
– Странно, что господин Наката ещё не вернулся. Я начинаю слегка волноваться, – признался ломкий юношеский басок. – И рация молчит… Может, прогуляемся к метеостанции?
– Ерунда, не переживай, – посоветовал хриплый фальцет. – Наката, он жутко-жадный и охочий до нежного женского пола. Наверняка, пристрелив мужика, вплотную занялся дамочкой. По её прямому природному назначению, понятное дело… Ничего, натешившись вволю, придёт. И связанную бабёнку – на плече – принесёт.
– Как думаешь, с нами-то поделится?
– Поделится. Не сомневайся. Иначе всё закончится гадким бунтом и алой кровью… Ладно, слушай новый анекдот. Звонит Папа Римский в еврейский публичный дом…
Лёха, так и не дослушав пикантного анекдота до конца, выскочил из-за каменной грани и плавно нажал на спусковой крючок.
– Вж-ж-ж, – чуть слышно пропела первая стальная игла.
Прыщавый юнец, неловко схватившись ладонями за левую половину груди, упал на землю.
Переведя арбалет правее, Лёха нажал на спусковой крючок по второму разу. Но «вжиканья» не последовало. Раздался лишь сухой щелчок.
«Осечка, – подсказал заботливый внутренний голос. – Хвалёная техника «церковников» дала незапланированный сбой. По-видимому, без рукопашной схватки не обойтись…»
Одним движением отбросив в сторону бесполезный арбалет, Лёха бросился на второго бойца – внешне неприметного дядечку средних лет, украшенного аккуратной профессорской бородкой.
Реакция у дяденьки оказалась отменной. Неуловимым движением дёрнувшись в сторону, он резко махнул правой ногой, попав Лёхе подошвой ботинка по лицу.
Перед глазами замелькали фиолетовые пятна и мелкие разноцветные искорки. В области переносицы образовалась острая боль. Ничего не видя вокруг, Лёха принялся наносить беспорядочные удары на удачу. Бил, попадал, получал – в свою очередь – встречные удары.
Споткнувшись о неподвижное тело прыщавого юнца, он неловко упал на землю.
Ещё через мгновение сильные пальцы противника сошлись на его шее. Беззащитное горло – словно бы – стиснули тесным стальным ошейником.
Дышать становилось всё труднее и труднее. Глаза безвольно закрывались. Создание начало постепенно меркнуть. Перед внутренним взором – на полном серьёзе – мелькнула чёрная бездонная пропасть.
«Это, братец, конец, – жалобно прошептал безвольный внутренний голос. – Сушите вёсла и тушите свет…Занавес».
Глава двадцать вторая
Динозавры
Неожиданно безжалостные пальцы разжались. Стальной жёсткий ошейник, стискивавший горло, исчез. Сморщенные лёгкие вновь наполнились живительным прохладным воздухом.
«Э-э-э, подождите с вёслами и занавесом! – заволновался повеселевший внутренний голос. – Не надо, пожалуй, спешить. Может, ещё и выкарабкаемся… Дыши, братец! Глубже. Размереннее…»
Через некоторое время он, опираясь на руки, сел, осторожно потряс головой, и, открыв глаза, огляделся по сторонам. Седобородый дядечка неподвижно лежал на земле – лицом вниз, а из его широкой спины, облачённой в куртку цвета хаки, торчала смутно-знакомая чёрная рукоятка охотничьего ножа.
– Это ты, графинюшка, к-ха, к-ха, постаралась? – хриплым голосом спросил Лёха. – К-ха, к-ха!
– Я, конечно же, – появляясь из-за каменной грани валуна, созналась Ванда. – Отходила ненадолго, чтобы носовой платок намочить в лужице… Сиди, Алекс, спокойно и, пожалуйста, не дёргайся. Сейчас я тебе кровь оботру с мужественной физиономии… Сиди, сиди. Больно? Терпи… Похоже, что нос не сломан. Уже хорошо… Вот, глотни, – отвинтив крышечку, протянула плоскую металлическую флягу.
– Что это?
– Не знаю. Судя по запаху, какой-то крепкий алкогольный напиток. Я в них, извини, не разбираюсь.
– Классический ямайский ром, – сделав пару глотков, радостно известил Лёха. – Вполне приличное пойло. То бишь, натуральный напиток Богов… А откуда появилась-взялась эта славная фляжка?
– Ну, это… Нашлась во внутреннем кармане куртки прыщавого молодого человека. То есть, в кармане куртки прыщавого трупа…
– Благородным людям негоже – заниматься пошлым и меркантильным мародёрством.
– А, как же быть с термином – «военные трофеи»? – чуть смущённо улыбнулась Ванда. – Сам же недавно учил.
– Учил… Отличный ром!
– Э-э-э! Не увлекайся, любимый муженёк. Уже почти половину фляжки выхлебал… Отдавай немедленно! Будет запас – на случай внеплановой простуды…
– Пожалуйста, забирай, – обиженно надулся Лёха. – Подумаешь. Не очень-то и хотелось… Кстати, а как ты, графинюшка, здесь оказалась? Нарушила строгий командирский приказ?
– Ну, совсем немного. Так, вот, получилось…
– С каких это подгоревших пирожков?
– Не было никаких пирожков, – рачительно пряча фляжку во внутренний карман куртки, хмыкнула Ванда.
– А, что было?
– Нехорошие и пакостные предчувствия одолели. Я, ведь, являюсь не только потомственной графиней, но и потомственной ведьмой. Если ты подзабыл. Вот, и привиделось…
– Предчувствия – вещь серьёзная, – согласился Лёха. – Уважаю… Значит, ты отправилась за мной следом?
– Отправилась.
– А я, опытный и битый солдафон, ничего не заметил?
– Не заметил.
– Как, интересно, такое может быть?
– Не знаю, честное слово, – скромно улыбнулась Ванда. – Наверное, я не только глазастая, но и ужасно-ловкая.
– Это точно. Глазастая ловкачка с благородными аристократическими корнями… А почему у тебя, радость моя сероглазая, так топорщатся боковые карманы куртки? Небось, военные трофеи?
– Они самые. Зажигалки. Блокноты. Ключи. Мобильные телефоны, правда, не работающие.
– А ещё – два трофейных пистолета, – предположил Лёха. – И запасные обоймы к ним. Я прав?
– Допустим, прав… Что, собственно, из того? У тебя, Алекс, два пистолета? Браунинг, прихваченный с метеостанции, и пистолет покойного мистера Накаты?
– Два. Не буду отрицать.
