зачем? Чтобы никто и никогда не посягал на наше добро! Человеческая жадность и зависть, вот, краеугольные причины всех войн на нашей грешной планете! И в глубокой древности, и на современном этапе развития цивилизации… Зачем нам – воевать? Особенно, учитывая комплектацию военных подземных складов на каждой станции. Там размещено такое количество разнообразного оружия и боеприпасов – никакими словами не описать. Уничтожить всё питерское метро – вместе взятое – раз плюнуть. Короче говоря, любой вооружённый конфликт между станциями, наверняка, приведёт к полному и взаимному уничтожению. Да, и держать постоянно в туннелях патрульных – на мой взгляд – накладно и хлопотно… Нет, лучше, уж, «запереться» окончательно и надёжно, после чего беззаботно предаваться разнообразным жизненным утехам. Вино, кино, домино, преферанс, шахматы, женщины.… Вот, именно из-за женщин вы, господа «грушники», и попали в бесправные заложники…
– Простите?
– Прощаю, майор Белов! – состроив благородную гримасу, насмешливо хмыкнул генерал-лейтенант. – На некоторое время, естественно… Итак, на станции «Выборгская» отсутствуют женщины. Вернее, была одна, да вся вышла… А без женщин, как учит мой богатый жизненный опыт, нет спокойной и полноценной жизни. Без них может начаться разнообразная и мерзкая хрень – насквозь богопротивная. То бишь, Содом и Гоморра, выражаясь культурным языком… Оно нам надо? Понятное дело, что нет… Следовательно, что надо сделать?
– Разжиться шустрыми девчонками и тётками приемлемого возраста, мой мудрый и отважный экселенц! – льстиво предположил Геббельс. – После чего можно и запираться ото всех. Мол, мы ребята самодостаточные и никого из посторонних видеть не желаем. И чужого нам не надо, но и своего, кровного, не отдадим…
– Верно, уважаемый эскулап! Голова у тебя – чисто Дом Советов! Продолжаю… Ваша мобильная группа, господа, захвачена нами в плен с единственной и, безусловно, благородной целью. А, именно, для честного обмена на прекрасный женский пол. Исходя из расчёта – один боец на четыре женские особи… Как мне совсем недавно любезно сообщил Омар Хаям, на вашей станции никаких проблем со слабым полом не наблюдается. Скорее, наоборот, имеется некий избыток, бесполезно поедающий бесценное нынче продовольствие. Так что, военный комендант Мельников мне ещё должен и «спасибо» сказать – за действенную помощь в избавлении от никчемного баланса… Как вам, уважаемый майор Белов, такой не хитрый расклад?
– Огорошили и поразили! – честно признался Артём. – Всего ожидал, но, только, не такого нестандартного поворота. Мол, разжиться девчонками и замуроваться – навсегда – от внешнего мира… Впрочем, как учил всё тот же Омар Хаям (настоящий, понятное дело!) – каждый человек имеет право на личную жизненную философию…
– Золотые слова! – похвалил Комаровский. – Так, согласится подполковник Мельников на предложенные условия? Может, надо – для ускорения переговорного процесса – поумерить аппетиты? То есть, просить за освобождение одного пленника – трёх барышень?
– Считаю, что подполковник не пойдёт на такую подлость и низость…
– Полноте! Конечно же, согласится. У военного коменданта – особая логика и персональная ответственность. Плюсом – строгие инструкции… Зубами поскрипит немного, заглушая голос надоедливой совести, поматерится вволю, да и примет все наши условия.
– Тогда мы можем не согласиться, – заупрямился Артём. – Что, начнёте стрелять на поражение? Стреляйте, суки…
– Кто же вас, идиотов неразумных, вообще, будет спрашивать? – разозлился Геббельс. – Усыпим, крепко свяжем и на мотодрезине доставим к заранее оговорённому месту… Очередное использование усыпляющего газа Эн-09/15 может нанести непоправимый урон вашему драгоценному здоровью? Не вопрос! Существует и обычное снотворное, которое можно – безо всяких проблем – подмешать в любую жидкость.
– А на станционных складах имеются отличные гранаты – израильского производства – с сонной, многократно проверенной и совершенно безвредной начинкой, – добавил генерал-лейтенант. – Так, мы будем полноценно сотрудничать, или как? Мне кажется, что вы сами должны быть кровно заинтересованы в предлагаемом мероприятии. Ведь, если обмен не состоится, мы будем вынуждены вас расстрелять – за полной ненадобностью и для пущего спокойствия… А трупы, естественно, утилизировать. Благо, на складах имеются и современные утилизаторы, то бишь, мыловарни большой производительности… Гы-гы-гы!
– Нас будут искать…
– Не смешите, пожалуйста! Ну, заявится сюда с «Лесной» поисковый отряд. Что дальше? Объясним, мол, мобильная группа майора Белова беспрепятственно проследовала к «Площади Ленина», больше мы их не видели. А ещё – примерно через час после ухода группы – в туннеле прогремел мощный взрыв. Пошли, мол, посмотреть, а там – заградительный щит. На нём, ведь, не написано, когда он, родимый, сработал. Правда?
– Не написано, – досадливо покрутив головой, вынужден был согласиться Артём. – Что вы хотите от нас?
Переглянувшись с Комаровским, Геббельс сообщил:
– В принципе, ничего особенного. Всего-то две наипростейшие вещи… Во-первых, господин Белов, вы должны написать – на имя подполковника Мельникова – подробный рапорт о произошедшем инциденте. Мол, так и так, нечаянно попали в плен. Гадкие злодеи предлагают обменять на шестнадцать смазливых девчонок. Иначе, грозят, сволочи, превратить в качественное хозяйственное мыло… Ничего, ведь, сверхординарного?
– Предположим… А что – во-вторых?
– Необходимо тщательно продумать все детали предстоящего обмена. Вы же, ребятки, хотите попасть обратно на «Лесную»? Вот, и думайте, любезные! Существует одно непреложное условие – туннельные щиты должен быть закрыты нами. Понимаете, о чём идёт речь? Именно после радиосигналов, поступившего с пульта управления «Выборгской»! Другие варианты нас категорически не устраивают…
– Подождите, доктор! – попросил Артём. – Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?
– Обмен может состояться только непосредственно возле одного из туннельных щитов, расположенного между «Лесной» и «Выборгской». Пока ещё открытого, конечно же… Вы и девчонки расходитесь в разных направлениях. Сразу же после этого щит (и второй, естественно) запирается. Но он должен – непременно – быть задраен нами… Как вы думаете, для чего существует бумага и шариковые ручки? Пишите рапорт на Бориса Ивановича, разрабатывайте, не жалея бумажных листов, чёткие и однозначные схемы обмена… Видите ли, подполковник Мельников личность широко известная – в узких кругах – своим коварством. Вот, например, через пятнадцать-восемнадцать минут после объявления «Атомной тревоги» мы направили на «Лесную» опытного разведчика. Ну, чисто на всякий случай: воздух понюхать, присмотреться к общей ситуации. Но разведчик так и не вернулся, хотя был выряжен в «метрошную» форму, да и удостоверение машиниста электровоза лежало у него в нагрудном кармане… Не знаете ли, часом, что с ним произошло? Ну-ну, Бог вам судья… Поэтому и напрягайте мозговые извилины, если хотите остаться в живых. То бишь, нужно предусмотреть все теоретически-возможные каверзы, могущие последовать со стороны вашего хитроумного начальника. Если что, мы не будем жалеть патронов и гранат… Думайте, господа! Думайте! А часов через десять-двенадцать продолжим наш познавательный и интригующий разговор. Надеюсь, не возражаете?
О чём-то пошептавшись с Комаровским, Геббельс выставил из чемоданчика на стол баночку, наполовину заполненную ярко-красными горошинами, и ехидно объявил:
– Это, так сказать, вожделенный и драгоценный приз! Препарат, употреблённый вами, предполагает трёхкратный приём – через каждые пять-шесть часов. При временной задержке (между первым и вторым, а также между вторым и третьим приёмами) наступает…м-м-м, нехилая ломка. Ничего, в общем, страшного, но крайне болезненно, неприятно и мерзко… Если к нашему возвращению просимые бумаги будут написаны, то вы получите вторую порцию моих «волшебных» горошин, а также полноценное горячее питание. Ну, а на нет, как говорится, и суда нет… Так что, господа офицеры, всех вам благ! Всего самого наилучшего!
– Отдыхайте, служивые, расслабляйтесь, кушайте конфетки, – посоветовал фальшивый генерал- лейтенант. – Но не забывайте и мозгами шевелить, мать вашу! А на нас с Геббельсом не обижайтесь. Ничего личного. Обычная изощрённая и нетрадиционная философия, как любит выражаться наш
