достославный Омар Хаям – в недавнем прошлом – майор Олежка Харитонов…
Глава пятнадцатая (выполняющая функцию короткого антракта, но не только…)
Тюремные думы, разговоры и воспоминания
Комаровский и Геббельс, криво улыбнувшись на прощанье, ушли, секции дневного света медленно погасли.
– Теперь, товарищ командир, будем совместно работать над просимыми документами? – со скрытой насмешкой спросил Фюрер. – Может, разделим – для пущей успешности – должностные обязанности? Ты, к примеру, напишешь развёрнутый рапорт на имя подполковника Мельникова. А мы с ребятами дружно проработаем подробный план предстоящего обмена. Как тебе такое предложение?
– Не годится, падла наглая, – лениво зевнул Артём. – Ни о какой «совместной работе» – не пойми с кем – и речи быть не может. В такой неоднозначной и непростой ситуации командир подразделения просто-таки обязан – взять на себя личную ответственность за принятие судьбоносных решений… Кстати, Дмитрий Алексеевич, ещё раз обратишься ко мне на «ты» – сразу же получишь по бесстыжей морде. Серьёзно так получишь, с выбитыми напрочь зубами и сломанным – на хрен – носом… Уяснил?
– Уяснил, – обидчиво надулся Фюрер и тут же полез в бутылку. – А почему наблюдаются такие откровенные несправедливости и дискриминации, господин майор? Сане Шмидту – «тыкать» – можно без всяких серьёзных последствий, а мне грозите личико попортить в хлам… Не, а почему? Я думал, что в нашей великой и славной стране безраздельно царят равенство, демократия и самое натуральное братство, а тут – нате вам. Жуйте, суки драные, сталинские вариации… Ничего не понимаю!
– Ну, брат братский, про равенство и демократию, царящие в современной России, это ты загнул… Что, самому стало смешно? Бизнес-политическая элита, как же можно обходиться без неё? Элита…, мать её… А касаемо Шмидта, то ему позволены – сугубо в боевой обстановке – определённые вольности. Потому как он – старший лейтенант ГРУ, а это совсем, даже, не ерунда ерундовая.
– Всего лишь старший лейтенант, – презрительно хмыкнул Фюрер. – Подумаешь…
– И ничего – не подумаешь! – повысил голос Артём. – В ГРУ, чтоб ты знал, звание старшего лейтенанта соответствует майорскому званию в обычной армейской части. Почему так? Исторически сложилось… Ладно, бойцы, я посплю немного, да и вам советую. Вдруг, ломка, обещанная подлым Геббельсом, не способствует здоровому и спокойному сну? Бумажки написать – дело не хитрое. Минут за десять-пятнадцать можно – при сильном желании – управиться. Если делать это на свежую голову, понятное дело… Старший лейтенант Шмидт!
– Я!
– Проследи, чтобы наши штатские гаврики съели все калорийные конфеты…
Поспать толком, впрочем, не получилось. Беспокойный внутренний голос упорно прорывался сквозь вязкую пелену дрёмы и настойчиво нашептывал всякие разности: – «Ещё немного про давешний ядерный взрыв… Может, его, всё же, не было? Повышенный радиационный фон около туннельного щита, преградившего путь к станции «Площадь Ленина»? Очередная наглая обманка, не более того! Стоит, к примеру, за металлическим щитом стеклянная баночка, доверху наполненная радиоактивной гадостью, вот, и все дела… Жадное чавканье и звуки работающей зубоврачебной дрели? Обычная магнитофонная запись, транслируемая через мощный усилитель! Генералы-то наши – большие затейники и путаники, ни то ещё придумают, мерзавцы сообразительные… Кстати, всё происходящее на станции «Выборгская» может оказаться отдельным экспериментом, искусно вплетённым в общую канву образцово-показательных учений. Например, знаменитая группа «Z» осуществляет на «Выборгской» «полевые» испытания секретного галлюциногенного препарата нового поколения. А мерзкий доктор Геббельс, поливающий отборной грязью подразделение «Z», и является его тайным руководителем. Коронный фокус, так любимый всеми секретными спецслужбами: главный «разоблачитель» – на самом деле – и является «резидентом»…».
Вредный внутренний голос много ещё чего рассказывал-докладывал, но Артём старался не обращать на это никакого внимания, целенаправленно погружаясь в цветной сон – с яркой эротической подоплёкой – главной героиней которого, как легко догадаться, являлась Татьяна…
Кто-то сильно и настойчиво потряс его за плечо.
– Что случилось? – спросил Артём, открывая глаза.
– Плохо очень ребятам, командир, – негромко пояснил Шмидт. – Видимо, началась обещанная ломка. Поговорил бы ты с ними, успокоил бы…
Хантера и Фюрера била крупная дрожь, по лицам беспрерывно струились-стекали капельки холодного пота. Оба, жалобно сверкая глазами, сидели на противоположных нарах, безвольно прислонившись спинами к шершавой стене камеры.
– Плохо, орлы могучие? – для начала разговора задал дежурный вопрос Артём. – Знобит, наверное?
– Знобит, – заторможено подтвердил Хантер. – А ещё – словно бы – что-то давит сверху. Ох, тяжело!
– Постоянно давит, прямо на темечко, – подтвердил Фюрер, нервно смахивая ладонью с лица обильный пот. – Очень муторно и страшно на душе. Очень… Подземелье проклятое! Не хочу больше! На волю хочу, на поверхность! Солнышко хочу увидеть! Немедленно! Прямо сейчас…
– Прекратить дешёвую бабскую истерику! – прикрикнул Артём. – Хочу, блин, не хочу… Разнюнились, бойцы!
– Так, страшно же очень. Давит…подземелье…
– Разве это – настоящее подземелье? Так, насмешка сплошная, – теперь Артём старался говорить мягко и плавно. – Вот, однажды в Никарагуа мы с Лёхой Никоненко полтора месяца слонялись по бесконечной древней пещере. Это, да – настоящее подземелье, дикое, страшно.… А здесь – ерунда, сплошная цивилизация, розовые сопли и всё такое прочее… Метро, одним словом! Курорт натуральный, пятизвёздочный.
– Расскажи, командир, про древнюю пещеру, – жалобно попросил Хантер. – Интересно, ведь…
– А, что? И расскажу! Очень познавательная и поучительная история, есть, как говорится, над чем задуматься… Слушайте, доходяги!
«Правильно, Белов!», – одобрил внутренний голос. – «Пусть мальчишки отвлекутся немного от подземных страхов, заинтересуются всерьёз. Только ты, братец, не увлекайся чрезмерно. А то, знаю я тебя! Надо, чтобы всё выглядело достоверно и правдоподобно. Иначе, заскучают юнцы, опять начнут ныть и проситься наверх, к солнечному свету…».
Дело было, как я уже сказал, в Никарагуа, лет восемь с половиной тому назад. Послали нас с Лёхой туда в плановую командировку, то есть, для совершенствования профессиональных навыков. Ну, и для оказания действенной помощи разным прогрессивным товарищам. Достаточно вам такого объяснения? Молодцы, понятливые мальчики!
Так вот, пропал в тамошних джунглях отряд Рэя, местного знаменитого партизана. То ли погибли все отважные бойцы, то ли попали в плен к американским сатрапам. Что, впрочем, одно и то же… Тогда руководители повстанцев спешно организовали поисково-спасательную команду. Я – командир, Лёха Никоненко – заместитель, Мари Вагнер – в качестве доктора. Ну, и полтора десятка рядовых бойцов из местных индейцев племён… Да, чуть не забыл, Мари с собой прихватила маленького камышового котёнка по кличке Маркиз. Это, как потом поймёте, немаловажная деталь в данной истории…
С неделю мы бестолково слонялись по непроходимым джунглям, в конце концов, напоролись на засаду. В живых остались только я, Лёха и Мари. Ну, и котёнок, который сидел в походном рюкзаке у докторши. Вернее, не все бойцы нашего отряда погибли. Многие просто разбежались по джунглям и попрятались – кто где…
Ранним утром загнали нас американцы в узкую заброшенную пещеру, вход в которую зарос вековой паутиной. Коварный противник расположил рядом снайперов – головы не высунуть. Но и сами американцы не решались зайти в подземелье, справедливо опасаясь отчаянного сопротивления, тем более что Лёха – время от времени – наружу метал гранаты.
Потом противник принялся обстреливать вход в пещеру из крупнокалиберного пулемёта, пришлось спуститься вглубь по узкому коридору. Ещё минут через пятнадцать-двадцать от входа раздался сильный взрыв, за ним прогремел второй… Выждали мы немного и полезли наверх. Даже половину расстояния до
