Тебя приветствует твой влюбленный до безумия старый папочка, который любит тебя больше прежнего.
У меня пока нет времени прочитать и обдумать письмо Штарке, поэтому пересылаю его тебе для ознакомления.
Доктор Геббельс сегодня внес предложение закрыть все театры, а артистов направить на военные заводы, где они могли бы выполнять несложную работу. Сегодня или завтра я передам это предложение в письменном виде фюреру для принятия решения.
Не лучше ли тебе взять с собой в Шлухзее фройлейн К., чтобы она упаковала книги? Тогда у тебя будет одной лишней заботой меньше.
Всегда твой
Любимая.
Уже третье письмо за двадцать четыре часа! И это говорит, насколько сильно твой старый муж любит тебя.
Ты понимаешь, когда в каждом углу таятся предательство и измена, какое невероятное счастье иметь собственную большую семью!
Люби меня, моя красавица, и проявляй заботу о здоровье детей и собственном благополучии.
Нам следует очень осмотрительно говорить по телефону! Сегодня мы выяснили, что так называемый вражеский «солдатский передатчик Кале» передал сообщения, которые несколько часов назад были переданы отсюда в Берлин по телефону. Очевидно, где-то у нас идет утечка информации, и мы обнаружили только одно звено в цепи предателей и шпионов. Какой ужас! И теперь, на фоне этих отвратительных событий, ты понимаешь, каким огромным счастьем стала ты в моей жизни.
Всегда твой
Любимая.
Сегодня у меня был черный день. Я страшно расстроился и просто обязан написать тебе об этом.
Как ты знаешь, я виню себя в том, что в течение нескольких лет считал Брандта[62] человеком порядочным и бескорыстным. Именно я предложил отметить его заслуги орденом, а вскоре мне стало известно, что Брандт отвратительно повел себя в отношении Конти[63].
После того как Брандт получил неограниченные полномочия (чтобы получить их, он в значительной степени воспользовался моей доверчивостью), он не только не поддержал Конти, как это был обязан сделать национал-социалист, но очернил его и провел невероятно искусную кампанию, не дав Конти возможности связаться с фюрером. Брандт разработал смелый план, преследовавший достижение его собственных честолюбивых целей, и в том ему, конечно, помогали Шпеер, Заур[64] и компания!
А теперь Брандт собирается получить еще большие полномочия; Брандт и Заур объяснили фюреру необходимость этого шага в сложившихся тяжелых обстоятельствах.
Сегодня я пытался сделать все возможное, чтобы фюрер выслушал Конти, чтобы Конти смог, по крайней мере, отчетливо изложить свою позицию, а я, в свою очередь, обрисовал истинное положение вещей, создавшееся не без помощи Брандта и его замечательных партнеров. К моему огромному сожалению, фюрер, который поверил всему сказанному Брандтом, раздраженно заявил, что я просто многого не понимаю. Я сказал фюреру, что хотел оградить его от лишних неприятностей, и поэтому не докладывал ему обо всех жалобах на Брандта, который намеренно, невероятно изощренно плел паутину, и несправедливо выставлять Конти
Фюрер считает иначе. Он очень хвалит Брандта; Шпеер и Заур тоже удостоились хвалебных речей, и фюрер, которому я хотел только угождать, оказывается, очень огорчен моей непроходимой тупостью и недопониманием! Я был вынужден сказать фюреру, что активно поддерживал бы Брандта, если бы считал его действительно энергичным, знающим человеком и настоящим национал-социалистом. Но, по моему мнению, Брандт карьерист и интриган, с которым я бы не хотел оказаться за одним столом. Именно поэтому я неоднократно просил отправить меня на фронт. К сожалению, фюрер ответил мне отказом, хотя я неоднократно обращался к нему с этой просьбой.
Это событие полностью вывело меня из состояния равновесия. Все знают, что в реальной жизни честность не побеждает непорядочность. В трудной борьбе за существование выигрывает более жесткий и безжалостный, и самое страшное, если эта сила базируется на интриганстве и безумном честолюбии, как в данном случае. На днях в Берлине Функ[66] не стеснялся в выражениях, говоря об амбициях Брандта, которые «раздирают его на части».
Можешь себе представить, какое отвращение вызывает во мне Брандт?!
И вдобавок к этому я, желающий служить фюреру искренне и бескорыстно, именно я расстроил фюрера, не имея ни малейших намерений, по вине этого интригана!
Никогда не позволяй Брандту обманывать себя! Он один из самых умных обманщиков, встречавшихся на моем пути.
С любовью.
Твой
Моя дорогая девочка.
Несколько минут назад я разговаривал с М.; ей я тоже написал коротенькое письмо. Она хотела узнать, благополучно ли ты добралась, и подчеркнула, что чувствует (только теперь она понимает это так ясно!), сколь ужасно это тройное «Б-Б-Б», которое, подразумевается, ей смертельно надоело. Я объяснил ей, что она всеобщая любимица и должна опять поехать в Оберзальцберг. М. страшно обрадовалась моему звонку, и на какое-то время, судя по всему, избавится от своих комплексов.
Что касается меня, то последнее недолгое общение с тобой прошло словно сон, на одном дыхании, так быстро, что я не успел ничего прочувствовать. К тому же я настолько устал после шести недель, заполненных почти безостановочной работой, с короткими перерывами на сон, и от последних трех ночей, проведенных в поезде, после совещания гаулейтеров, что не мог в полной мере насладиться нашей короткой встречей.
Доктор совершенно прав, говоря, что я нуждаюсь, по крайней мере, в четырехнедельном отпуске. Тебе это тоже было бы полезно. Помнишь счастливые дни нашего медового месяца в Бергле, когда мы совершали ежедневные прогулки, спокойно обходя окрестности. Каким счастьем были наполнены последние дни отдыха!
Но тогда было мирное время, а сейчас мы на шестом году войны, и обязанности, которые я взвалил на себя, не позволяют мне уйти в отпуск, хотя я остро нуждаюсь в отдыхе. Надеюсь, что наши дети унаследовали чувство долга, которое перешло мне от отца.
Сегодня здесь Шпеер и Геслер[67], который стремится несколько отвлечь фюрера планами в отношении Линца.
Эфи, позвонившая мне насчет машины, предложила, чтобы Геслер сделал еще одну пародию на Лея, но я не думаю, что он пойдет на это. И он абсолютно прав. Если кто-то постоянно высмеивает того или иного человека, или, как фрау фон Белов, умудрившаяся подвергнуть уничижительной критике прием по случаю бракосочетания, то люди делают вывод, и, надо сказать, справедливый, что в следующий момент такой человек начнет насмехаться над теми, кому сейчас рассказывает смешные истории о других людях.
