должен был сообщить от имени фюрера герру Хевелу[77], что он должен два месяца находиться в отпуске до окончательного выздоровления.
Случилось так, что все те, кто получил только легкие ранения 20 июля и продолжали работать, в конечном итоге вышли из строя. Например, Белов. Он пролежал в кровати четыре недели, вернулся к работе и опять ушел в длительный отпуск по здоровью.
Я уже объяснял тебе, что есть вещи, которые ты не можешь внушить детям с помощью газет и средств массовой информации. Например, никогда не играйте со спичками и огнем! Не касайтесь снарядов и взрывчатых вещества! Если кто-то захочет поиграть с гильзами и т. п., тут же пускайтесь наутек! Постоянно происходят случаи с детьми, которые участвуют в подобных «играх», из любопытства или чувства ложной гордости, чтобы не оказаться так называемым «рыжим», и их разрывает на куски.
Никогда не прыгайте в воду разгоряченными!
Никогда не ходите по рельсам!
Никогда не разговаривайте с незнакомцами, которые предлагают конфеты! Если незнакомец зовет детей пойти вместе с ним, тут же поднимать крик и ни при каких обстоятельствах не идти с ним и не садиться к нему в машину! Не бросать мяч и не стрелять из рогатки, если поблизости находятся люди!
Я очень хочу поскорее приехать к тебе, отдохнуть и расслабиться, но совесть не позволяет мне этого.
Думаю, что фюреру опять необходимо выступить перед народом, чтобы поддержать тех, кто упал духом. Никто другой не сможет сделать это лучше фюрера! Он пообещал мне, что выступит, и поэтому я не могу уехать до тех пор, пока полностью не улажу этот вопрос. Кроме того, Бакке и Рейнеке[78] должны встретиться с фюрером в моем присутствии.
Ну а теперь пора возвращаться к работе. Восхитительная моя, продолжай любить своего старого, но трудолюбивого
...Вчера дети вернулись с купания в большом волнении. Они встретили Эфи с друзьями, и Цехмайстер перевез их на лодке Эфи через озеро. Вероятно, Эфи была с ними очень приветлива и сказала, что они должны называть ее не фройлейн Браун, а просто Ева. Детям не пришлось по вкусу это предложение. Они считают, что это не правильно.
Сегодня родители Эфи возвращаются в Траунштайн, а Линдерсы и Фишингерсы еще остаются. Эфи очень надеется, что сможет работать с Хоффманом[79] в Мюнхене или в Рейхенхолле, но пока еще ничего не решено...
Моя любимая жена.
Вечером с 1.30 до 1.45 писал отчет, затем до 2.30 диктовал, потом я пошел на традиционное чаепитие, поскольку на нем присутствовал гаулейтер Форстер[80], и оно продолжалось до 3.35. После чая я написал короткое сообщение, задиктовал его и в 5 утра лег спать!
Не удивляйся, что твой муж стареет. На войне год засчитывается за два, а с учетом напряжения, в котором мы постоянно находимся, можно, по крайней мере, засчитывать каждый год за четыре!
Сегодня здесь был Штарке с двумя представителями сети железных дорог рейха. Они представляли новый вагон. Это не что иное, как чудо техники, кроме того, он очень удобный и сделан со вкусом. Чего только в нем нет! Среди прочего, около 25 километров телеграфных, телефонных и электрических кабелей, три телеграфных аппарата, в каждом купе «местный» телефон и т. д. и т. п.
Надеюсь, фюрер откликнется на мою просьбу, и через несколько минут мы вместе осмотрим этот вагон. Теперь, если мы будем отправляться в длительные поездки, я смогу с полным комфортом работать в своем купе.
Сегодня ты упомянула о 3. Мне интересно было бы подробнее узнать об этом случае.
Я очень скучаю по тебе и безумно люблю.
Только твой
...Я никак не могу поверить, что Вюнше уже нет с нами. Я не беспокоилась о нем, хотя он все время был на фронте. Мне казалось, что он столь необходим в будущем, что судьба будет хранить его. Но может, он все-таки жив и ухитрится выбраться из плена, или его спасут товарищи. О, папочка, я вновь и вновь прокручиваю в голове каждое слово, сказанное фюрером на протяжении нескольких лет нашей тяжелой борьбы. «Если бы я видел наше будущее абсолютно безнадежным, я бы не продолжал борьбу», – сказал фюрер в декабре 1924 г., сидя у нас дома. Каждый раз, когда ты говоришь, что фюрер чувствует себя хорошо, все остальное уже не имеет значения. Плохие новости действуют угнетающе, но известия о хорошем самочувствии и настроении фюрера придают бодрости и вселяют оптимизм. Я не понимаю, откуда берутся люди, именно сейчас, которые не в состоянии горячо поддерживать тяжелую борьбу наших солдат, делая все возможное, что от них зависит, но, к сожалению, такие люди есть...
Моя дорогая, умная маленькая женушка.
Пожалуйста, отправь дубликаты всех имеющихся у нас сборников музыкальных пьес в Аусзее и оставь по одной копии каждого сборника в Оберзальцберге.
Береги себя и заботься о детях.
Твой
Моя любимая мамочка-девочка.
С каждым годом я все больше осознаю, какое мне досталось сокровище! Завтра годовщина нашей свадьбы. Как быстро пронеслись эти пятнадцать лет, моя любовь! Как мало мне удавалось побыть с тобой, и виной тому мой долг по отношению к фюреру и народу. Однако сколько счастливых дней ты подарила мне и каких прекрасных детей. О, мамочка, я самый счастливый человек на земле. С одной стороны, я служу фюреру, находясь с ним в тесном контакте, с другой стороны, у меня есть ты!
Береги себя ради меня и следи за нашим выводком цыплят. Надеюсь, я уже писал, что дети всегда будут приносить тебе только радость, чтобы отплатить за твою безграничную любовь, доброту и преданность. Если за это вообще можно отплатить!
Мне хотелось бы, чтобы уже был август 1945 г. и у тебя над головой вместо грозовых туч было бы чистое небо. Сейчас тяжелое положение, и не понятно, как из него выбраться. Но когда опускается ночь и все погружается во тьму, в положенное время занимается рассвет. Вот так и водитель на дороге, увидев поворот, не знает, что его ждет там, впереди, за поворотом.
Слова «чем труднее положение, тем больше надежды на божью помощь», ставшие поговоркой, показывают, как часто в человеческой жизни наступает время испытаний. Я не собираюсь, словно учитель в школе, долго развивать эту тему. Скажу только, что мы, те, кого наши противники называют неверующими и безбожниками, верим в фюрера. Верим, выполняя свой долг, что мы хозяева судьбы. А вот всякие Вицлебены, Горделеры и прочие[81] и есть неверующие.
Этим вечером для нас звучит свадебный концерт: твое сердце поет для меня, а мое сердце для тебя! Моя любимая жена, ты сделала меня таким богатым, не в смысле золота и драгоценностей, а в смысле жизненных ценностей, подарив мне детей и свою огромную любовь. Я преклоняюсь перед тобой!
К тому же ты так прекрасна – это не комплимент, а констатация факта, что я тут же влюбился бы в тебя, если бы увидел впервые, влюбился бы, как никогда раньше не влюблялся. Ты действительно самая любимая девочка в мире, и я самый счастливый мужчина на земле, поскольку мне было позволено прожить
