эту дверь после него уже легче пройти другому гению.
— Это за что ж его так? — спросил демиург Шамбамбукли, сочувственно глядя на человека, толкающего в гору тяжелый камень.
— Кого? А, этого… — демиург Мазукта скривился и махнул рукой. — Да ни за что.
— Как «ни за что»?! Такое суровое наказание…
— Да никто его не наказывал! — огрызнулся Мазукта. — Делать мне больше нечего! Он сам напросился.
— Сам? — не поверил Шамбамбукли.
— Ну да. Крутился у меня под ногами, канючил, просил для него тоже какую-нибудь работку подыскать, может, инструменты за мной поносить или мух газеткой отпугивать, ну хоть чем-то быть полезным… сам знаешь, как это раздражает.
— И за это ты его…
— Да не наказывал я его! — вскричал Мазукта. — Почему все считают, что я чуть что, сразу наказываю?
— Но ты ведь, и правда…
— Нет, — отрезал Мазукта.
Проводив взглядом человеческую фигурку, почти достигшую вершины горы, он произнес:
— Я ему сказал буквально следующее: «Хочешь поработать? Отлично, возьми вот этот камень и отнеси во-он на ту вершину. Когда закончишь, можешь быть свободен».
— А он?
— А он — вон, — указал кивком Мазукта.
Шамбамбукли посмотрел в ту сторону. Не дойдя двух шагов до вершины, человек воровато огляделся, никого не заметил и пинком скатил свой камень с горы.
— Ему что, так нравится процесс? — удивился Шамбамбукли.
— Ему не хочется терять работу, — объяснил Мазукта.
— Шамбамбукли, привет! Смотри, что я купил!
Демиург Мазукта вывалил на стол десятка полтора безвкусно-ярких коробочек. Демиург Шамбамбукли поднял одну и взвесил на ладони.
— Тяжелая, — заметил он. — А что это такое, вообще?
— Вселенная быстрого приготовления, — охотно сообщил Мазукта. — Хочешь, возьми парочку, пригодятся, у меня их много.
Шамбамбукли вернул Вселенную в общую кучу.
— Нет, спасибо, мне не нужно. Кто вообще до такой глупости додумался?
Он пригляделся к цветастой обертке.
— «Сделано…» А, ну понятно.
— Зря ты так, — обиженно произнес Мазукта. — Вещь, между прочим, очень полезная. Приспичит тебе, допустим, создать новый мир, а под рукой, как назло, ни Темной Материи, ни Светлых Идей. И что делать будешь?
Шамбамбукли неопределенно пожал плечами.
— Ну вот, — победоносно ухмыльнулся Мазукта, — а если у тебя в кармане будет такой брикетик, то акт творения не составит никакого труда. Просто добавь воды и отбрось подальше, а оно ка-ак жахнет! И все сразу готово.
Шамбамбукли снова покосился на обертку.
— Угу, вижу. «Срок приготовления — три минуты».
— Вот именно. Это же круто, согласись?
— Да ну, — махнул рукой Шамбамбукли, — подумаешь, важность! Я, если надо, могу и за две минуты мир создать. И без всяких полуфабрикатов.
Мазукта уставился на друга недоверчиво.
— Нет, кажется, ты не шутишь… Значит, врешь?
— Зачем бы мне врать? — удивился Шамбамбукли.
— Понятия не имею. Но одно я знаю точно, за две минуты ты никак не управишься. Да что там, ты за это время только и успеешь, что рот открыть, чтобы «Да будет свет!» сказать. С твоими-то темпами…
— Поспорим? — равнодушно предложил Шамбамбукли.
Мазукта опешил. И прежде чем ответить, долго думал, мучительно морща лоб.
— Не вижу, где тут подвох, — наконец признался он. — Поспорить, конечно, можно, но у тебя ведь никаких шансов выиграть?
— Хочешь проверить? — спросил Шамбамбукли.
— Хочу! — решился Мазукта. — Готов спорить, что за две минуты ты не то что мир, чашку чая не сотворишь!
— Чашку, может, и не сотворю, — согласился Шамбамбукли. — А мир — всегда пожалуйста. Так спорим? На щелбан?
— На два щелбана!
— Да хоть на сотню, — пожал плечами Шамбамбукли, — мне-то что, твоя голова, не моя.
Он встал, потянулся и направился в сторону мастерской.
— Подождешь здесь? — спросил он через плечо. — Или хочешь посмотреть?
— Ни за что не пропущу такое зрелище! — ответил Мазукта.
В мастерской Шамбамбукли не торопясь расчистил место для новой вселенной, разложил инструменты, натянул рабочие перчатки…
— Время, потраченное на подготовку, я, так и быть, не стану учитывать, — хмыкнул Мазукта, многозначительно поправляя на запястье часы. — Скажи, когда приступишь.
— Уже начинаю, — сказал Шамбамбукли. — И буду тебе очень признателен, если ты не станешь мешать. Я, знаешь ли, работаю, это творческий процесс, он не терпит постороннего вмешательства.
— Ладно, ладно, молчу! — Мазукта демонстративно зажал рот ладонью.
Шамбамбукли закрыл глаза, сделал несколько долгих вдохов и выдохов, и наконец приступил к работе. Вопреки ожиданиям Мазукты — или, скорее, полностью согласно его ожиданиям, работал Шамбамбукли вдумчиво, не спеша, не упуская никаких деталей и не пренебрегая мелочами. Мазукта, сам не чуждый высокого искусства, поневоле залюбовался. Однако через полчаса вспомнил о споре и тихонько кашлянул.
— Шамбамбукли, вообще-то…
— Я же просил не мешать! — раздраженно отмахнулся Шамбамбукли. — Потом поговорим! Все — потом!
Мазукта не стал спорить, устроился поудобнее и продолжил наблюдение за чужой работой. В конце концов, ему уже проигрыш не грозил, а посмотреть было на что. Шамбамбукли творил красиво, с любовью, аж завидки брали.
Наконец Шамбамбукли нанес последний штрих, отложил в сторону инструменты и утер пот со лба.
— Мне очень жаль тебя огорчать, — произнес Мазукта, — но прошло никак не меньше недели.
— Правда? — изумился Шамбамбукли.
— Правда. Вообще-то, прошло около четырнадцати миллионов лет, но не будем мелочиться. В любом случае, это явно больше двух минут.
— Ты ошибаешься, — покачал головой Шамбамбукли. — Две минуты еще не истекли.
— Ну, знаешь ли! — рассмеялся Мазукта. — Я, конечно, знаю, что во время творческого процесса иногда забываешь про течение времени, но все-таки, всему же есть границы!
— Творческий процесс туг совершенно ни при чем, — возразил Шамбамбукли. — Но факт есть факт: прошло всего несколько секунд с начала работы, и вот, можешь убедиться, все уже готово.
