В кабинете часов не было. Тут иногда держали заключенных, поэтому здесь не было ничего колющего или режущего. Ни стекла, ни проволоки, ни веревки. Ничего, что можно преврати в оружие. Даже армия шахматных фигур, венецианская и очень старая, была сделана из папье-маше. Его внучка коснулась фигуры указательным пальцем.
– Думаю, не стоит двигать слона.
Она двинет вперед ферзя, подумал Гальба, и будет двигать его по всей доске, вместо того чтобы использовать пешки, коней и ладьи. Анник слишком эмоциональна. Когда она присоединится к его службе, то никогда не станет шефом промежуточной базы или главой подразделения. Анник – независимый агент и действительно ужасный шахматист.
– Я не очень хорошо играю. – Она сделала ход ферзем. – Я бы предпочла карты.
– Иногда ты выигрываешь в карты.
– При нашем знакомстве я подумала, что вы напрочь лишены чувства юмора… дедушка. – Ей удалось прибавить это слово, но по-французски. – А теперь я вижу, что оно у вас есть, причем злое. Мне как-то не нравится быть вашей родственницей. Это все равно, что быть внучкой одного из тех громадных египетских монументов, на которых никто не может прочесть надпись. Вы собираетесь объявить мне шах своей надоедливой пешкой?
Гальба уже десять дней получал удовольствие от их общения, безгранично сожалея, что не знал ее ребенком. Когда она вскидывала голову, как сейчас, он видел в ней Анну, свою давно умершую жену. Лицом она была похожа на Питера Джонса. Страстный воин. Мечтатель. У нее было очарование Люсиль, но ум – холодный, насмешливый, оценивающий ум – она получила от него. У Анник с Робертом будут хорошие дети. – Шах, Анник.
Он стал уже понимать дочь своей Люсиль. Сначала он был озадачен, что такая неосторожная, искренняя девушка считается эффективным агентом. Но за десять дней его непосредственная, откровенная внучка ни разу не проговорилась.
– Итак. – Гальба не собирался позволить ей переживать из-за Роберта. – Мы говорили о природе секретов, верно?
– Да. – Она послала коня в приготовленную им западню. Он не стал немедленно ловить ее. Пусть у нее будет время заметить свою ошибку, прежде чем он сделает ход.
– Мы согласились, что секреты неосязаемы, однако являются товаром. Что их можно купить, продать или украсть. Они могут быть собственностью.
– Разумеется, они могут быть собственностью. – Так, она поняла, что ее конь обречен. Возможно, она стала подозревать, что следующей жертвой будет слон. Он еще научит эту женщину играть в шахматы. – В этом мы согласны. Но мне бы хотелось, чтоб мои беседы с вами не состояли только из согласия с тем, что вы сказали, а затем приводили к выводам, которым я вообще не хочу верить.
Несмотря на внешнее легкомыслие, Анник была прекрасно обучена. Хотя она не раз смотрела на улицу, Гальба не заметил даже намека, что она встревожена, дожидаясь возвращения кареты.
Роберт и остальные слишком задерживались. Должно быть, переговоры с Лазарусом оказались более трудными, чем они предполагали.
– Если секрет может быть собственностью, то может сменить владельца, – сказал он.
– Конечно. Секреты часто переходят от одного к другому. В свое время я тоже сбегала с чужими. – Признав потерю коня, она послала ферзя на хитроумный перехват его слона.
– Могут ли они всегда оставаться преданными? Останется ли моя левая запонка моей, если лежит в ящике туалетного стола Роберта? Ящик не владеет секретами. – Гальба сделал ход конем.
– Ха! То есть вы говорите, что секреты в моей голове не принадлежат мне? Я не согласна. – Анник забрала его слона, бормоча: – Это не даст мне ничего хорошего. Думаю, вы просто забавляетесь со мной.
– Вот именно. – Гальба двинул пешку. – Шах.
– Но где? Вы не… А! – Она закусила губу. – Я думаю, это обман. Вы так долго не трогали свою ладью, что я вообще про нее забыла. Ничего, я вижу, как избежать западни Дедушка, моя голова не ящик туалетного стола. Мне все равно, кто положил туда секреты или кому они нужны. Теперь они мои. Я буду решать. – Она послала в атаку ферзя.
Он закрылся единственной пешкой.
– Точно. Это уже не французские секреты. Они твои. Ты должна распорядиться ими, как подскажет тебе совесть.
Это мат в три хода.
Анник смотрела на доску. Ей потребовалась минута, чтобы ее незримое упрямство смирилось с поражением.
– Непонятно, зачем я продолжаю с вами играть, если ни разу не выиграла.
– Ты играешь, потому что я тебя прошу, Анник.
Он положил белого короля и ферзя в их бархатные гнезда, затем красного ферзя и короля. Ему всегда доставляло удовольствие прикасаться к старым шахматным фигурам Его Анник взяла со стола пешку, коня, ладью и начала ими жонглировать. Фигурки парили перед ней, как разноцветные колибри.
Гальба зачарованно следил за внучкой, которая обладала необычными талантами. Она пользовалась только кончиками пальцев, легкими как ветер.
– Я учу жонглировать Эйдриана. – Все ее внимание было сосредоточено на фигурках. – Это поможет ему в метании ножей и развлечет. Дойл отказался, говорит, это не соответствует его внешности, правда, не такими словами. У Грея нет времени, поскольку вы безжалостно заставляете его работать днем и ночью.
– Трудно жонглировать разными предметами? – Она поймала фигурки, затем подбросила одного слона, и он закрутился в воздухе.
