— Нет. Мы перебросились всего несколькими фразами, если не считать дискуссии перед камерами. Времени не было.
— Но ты могла бы его навестить под каким-нибудь предлогом?
Она внимательно посмотрела на меня.
— Если ты поклянешься, что не используешь меня в интриге, направленной против Браго…
— Клянусь, — поспешно сказал я. — Что до Боннара, то, надеюсь, тут тебя ничто не связывает?
— Не знаю, — сказала она после недолгого раздумья. — Прежде всего меня интересует истина…
— И я так думаю… Да! Еще одно: ты знаешь сына Браго?
— Однажды я видела его в клинике. Ему тогда было лет девять-десять. Теперь он, наверное, вырос… Он очень походил на отца.
Она задумалась и как-то потухла.
— Значит, он довольно часто бывал в институте?
— Этого я не знаю. Браго отзывался о мальчике очень тепло. Должно быть, он его любил.
— Может, мальчик знает что-нибудь о времени, предшествовавшем смерти?
— Возможно. Хорошо бы с ним поговорить.
— К тому же имеется и другой повод. Я хотел бы выяснить, есть ли сейчас контакт между ним и Боннаром. Если ты позволишь, я позвоню от тебя де Лиме? Мать мальчика поехала в деревню и должна была уже вернуться.
— Пожалуйста. Я уберу со стола.
Я сел за столик, пододвинул телефон и набрал номер. Почти тут же отозвался де Лима. Услышав мое имя, он даже вскрикнул от радости.
— Ах, это вы, сеньор адвокат?! Ну, наконец-то! Я звоню повсюду уже целый час и нигде не могу вас поймать. К сожалению, у нас возникли новые осложнения… Жена звонила из Пунто де Виста. Представьте себе, Марио опять сбежал…
— Как это опять? Он же должен быть у Альберди?
— Сегодня ночью его удалось поймать на дороге вблизи Пунто де Виста, когда он шел к священнику. Они с матерью остановились поесть в придорожном баре. Марио вышел умыться и… исчез. Он, безусловно, опять вернется в Пунто де Виста, и мы хотели просить вас о помощи.
— Не очень понимаю, что я могу сделать?
— Вопрос весьма деликатен. Я сказал жене, что вчера мы с вами откровенно беседовали и я вам полностью доверяю. Вам необходимо сейчас же поехать в Пунто де Виста. Мы очень вас просим… Разумеется, все расходы мы берем на себя. Жена ожидает вас в «Каса гранде», у сеньора да Сильвы. В трех километрах от деревни. Любой деревенский мальчишка покажет вам дорогу. Мы просим вас. Это очень срочно. Жена объяснит вам все лучше там, на месте. Так вы поедете?
Я не собирался создавать искусственные осложнения, тем более что уже был не на шутку заинтригован историей со смертью Браго, и согласился.
Положив трубку, я взглянул на Катарину, которая стояла в дверях, заинтересованная разговором.
— Ты сегодня очень занята? Я хочу предложить тебе прогулку.
Она понимающе кивнула.
— Пунто де Виста?
— Да. Быть может, при оказии навестишь профессора Боннара. Согласна?
— Едем! — улыбнулась она, но тут же, словно спохватившись, спросила:
— Эксгумация?
— Не думаю.
Она облегченно вздохнула.
VI
Катарина проспала почти два часа. Она проснулась, лишь когда я остановил машину вблизи Пунто де Виста, чтобы спросить дорогу к «Каса гранде».
— Где мы? — спросила она, зевая. — Ну и заспалась я…
— Через десять минут должны быть на месте.
Она потянулась, вынула из сумочки помаду и подкрасила губы.
— А зачем мы, собственно, туда едем?
— Я тебе уже говорил, что должен встретиться с сеньорой де Лима. Знаю только, что Марио Браго опять сбежал.
— Это как-нибудь связано с завещанием?
— Похоже, да. А что ты обо всем этом думаешь?
— Не знаю, — пожала она плечами. — У загадки может быть много разгадок…
— Ты думаешь, кто-то дописал эти «новинки» шутки ради или по другим, не известным нам соображениям?
— Нет. Мне кажутся наиболее вероятными апокриф, конспирация или машинная композиция. Правда, ни одна из этих гипотез не объясняет всего. И даже создает новые проблемы.
— Что ты имеешь в виду?
— Разберем по порядку. Возможно, кто-то подражает Браго. После его смерти пишет апокрифы, творит «под него», так же как в свое время Ван Меегерен создавал «новые» картины Вермеера. Разумеется, это должен быть человек большого таланта. Не меньшего, чем у самого Браго. Впрочем, возможно, Браго оставил какие-либо наброски или даже фрагменты, которые тот кладет в основу своих произведений. В таком случае это не апокриф, а совместная работа, в которой один из авторов остается анонимным. В творчестве Браго заметна определенная эволюция, даже качественный скачок, который связан с последними четырьмя произведениями… А ведь владелец рукописей не обязан издавать их в порядке написания!
— Действительно. Подобного рода условий в завещании нет.
— Стало быть, Боннар мог вначале передать издательству «Грань бессмертия» и «Сумерки» и лишь потом «Колодец» и «Золотой мост». Но «Золотой мост» и «Колодец», изданные раньше, написаны также, несомненно, перед «Сумерками» и «Гранью бессмертия». В «Золотом мосте» Браго — сокол, а в «Сумерках» — уже настоящий орел! Качественно это уже иной вид литературы, хотя писал эти вещи один и тот же человек.
— А ты уверена, что писал их один человек?
— Анализ стиля показывает, что один. Но предположим, что последние два романа, том рассказов и два сценария писал не Браго, а кто-то другой. Если этот «кто-то» даже использовал фрагменты или наброски Браго, почему он это скрывает? И какую роль в данном случае играет институт нейрокибернетики, который является основным наследником, почти единственным владельцем опубликованных произведений? Я думаю, в данном случае речь идет о совершенно ином. Это — научный эксперимент! Разумеется, и в данном случае возникают вопросы, на которые нет ответа, но их уже значительно меньше.
— Что ты называешь экспериментом?
— Эти новые произведения, быть может, не создал ни Браго, ни другой писатель. Самое большее, какой-нибудь писатель мог их редактировать.
— Так что же? — начал я нервничать, потому что мы уже миновали развилок и увидели впереди широкую, обсаженную эвкалиптами аллею, в конце которой за ажурными воротами горели на солнце цветные стены большой современной виллы.
— Машинная композиция! Опыт создания литературы с помощью машины.
Это предположение показалось мне фантастичным, но времени на дискуссию уже не было. Я доехал до запертых ворот и подал сигнал. Почти в тот же момент появился высокий метис в городском костюме и молча отворил тяжелые, искусно выкованные створки ворот.
Обогнув газон перед виллой, я подъехал к подъезду и остановил машину у главного входа. На
