— Не буду скрывать, я не слишком люблю тебя, титан. Да от тебя и не скроешь.
— Ты мой главный антагонист, Джуна.
Мы стояли на краю пропасти. Он раскачивался на пятках, и казалось, что вот-вот низринется туда, в бездну.
— Лишь покой и благость могут принести счастье этому миру, — произнесла я, закрыв глаза.
— Твой супруг, возможно, услышал бы меня. Он хотя бы теоретически способен меня понять. Ты — никогда.
— Я принимаю все разумное, — возразила я.
— Нет. Ты стоишь на страже неизменности. Ты нужна, Джуна…
— Видишь! Даже ты признаешь, что я необходима. Что такое свобода? Абсолютная свобода — это уже хаос. Значит, свобода вечно стремится к хаосу. А на что сдался тем же смертным мир без правил?
— Ты нужна, Джуна, но без противовеса ты станешь ужасом…
— Титан! Я даю счастье! Бешеная страсть — это не счастье. И жажда убийства тоже далека от него. И сочинение песенок… И охота в лесах, и муки беременных женщин. И жар кузниц, и руки в глине — не счастье. И вечная боязнь торговцев, их алчные глазки… А уж о гнутых спинах земледельцев и говорить нечего…
— Ты не упомянула еще Нику для полного перечисления.
— Ника — это совсем не благость. И она для немногих. Я же забочусь обо всех!
Мы помолчали.
— Ну что хорошего было от Геракла, скажи мне? Что, титан?! Убийства и разорение…
— Ты ведь не любишь покидать Олимп. Зачем же ты пришла сюда, Джуна?
— Разве ты не ждал меня, титан?
— Нет. Ты нужна, Джуна, но не мне. Я бы не стал тебя ждать. Впрочем, я знаю, зачем ты пришла.
Мне захотелось толкнуть его. Вот к чему он хотел привести всех нас: к такому балансированию на краю бездны, с пятки на носок.
— Ты понимаешь, Джуна, что скоро последний титан уйдет в никуда. Превратится в пыль. Вы приложили достаточно усилий. Но ты мудра и догадываешься, что твоему властному спокойствию кто-то должен противостоять. И ты желаешь предусмотреть — кто. Ты предчувствуешь появление бога, который научит смертных безумствам. Я буду последний ушедший, но последняя из явившихся — Ника. И уже она чересчур сложна для тебя.
— Ты — разрушитель. Мой супруг — созидатель. А я хранительница достигнутого.
— Созидательница — Ника. А твой супруг — судья. Ты же у него как Цербер у Аида. Новый бог может занять твое место, и ты останешься всего лишь надземным Цербером.
В нем говорила ненависть. Было ясно, что от него ничего уже не добьешься. Первобытная сущность.
— Вот почему, Джуна, ты боишься покидать Олимп даже ненадолго.
Я не сдержалась и все-таки толкнула его в грудь. Падая, он улыбнулся. Словно ожидал от меня именно этого. Словно он победил.
Из глубокого ущелья донесся громовой голос:
— Из вас троих тебя будут выбирать все реже и реже!!!
И в Кавказских горах начался обвал.
— Хайре, державная!
— Да… Меркури, какой отвратительный, какой чуждый нам тип этот титан! Мы можем ему как-то досадить?
— Не думаю. Куда уж больше? Но вопрос не ко мне.
— Ты прав… Ты-то всегда прав… Потому что на половину вопросов не отвечаешь.
— Я отвечаю на корректные вопросы, находящиеся в моей компетенции.
— Хорошо. Меня интересует процент супружеских измен. Что он — увеличился, уменьшился?
— У ряда племен институт брака неопределен. Статистика будет приблизительна.
— У подвластных нам семья — это краеугольный камень. Дай процент неопределившихся!
— Сделаю, владычица!
— Ну, количество храмов я помню… Дай размер подношений! Сосчитай для меня, для Ники и для…
— Косвенный показатель для всех троих, я понял. Джуна, Ника, Венчик.
— И еще… Нет, пока все.
— Кстати, державная, — произнес Гермес осторожно, — слыхала ли ты о том, как ваш недавний гость Индра убил змея Вритру, развалившегося на горе и запрудившего течение рек?
— Что-то такое было…
— Он это сделал дубиной грома, называемой также арийским словом виджра. У ариев сия виджра — главный атрибут бога Индры. Великая духовная ценность.
— Ну и что?
— Джуна! — торжественно сказал он. — Эта дубина грома сейчас у меня.
— Украл?
— Приобрел! Меняю на твой золотой пояс.
— Да зачем тебе?
— Я отвечаю только на корректные вопросы.
— Нет, не выйдет. Супруг мой устроит потоп, если в интимные минуты не обнаружит золотого пояса.
— Как знаешь. Тогда пока придержу.
— Слушай… А это правда, будто дурманящее растение сома растет только на скрытой от смертных горе Муджават, и что его стебель Индре принес некий орел?
— Могу проверить.
— Проверь. И будто бы именно приготовляемый из сомы напиток бессмертия дал Индре силу для победы над демонами-ассурами.
— Проверю. А что в этом удивительного-то? — не выдержал Гермес.
— Гора Муджават, Меркури, это место, где наслаждается одиночеством наш титан. Разве тебе это не кажется удивительным?
Да, наркотическая сома очень похожа на прощальный дар Прометея. Это он сдвинул ариев и пробудил в них дух войны, а мы, как всегда, проспали. Мы думали, он смирился. Дурманящий сок высокогорья… Индия теперь совсем по-другому смотрится.
Бедный, бедный мой будущий Александр! Я не смогу подчинить тебе весь мир.
В сущности, я одна забочусь об олимпийцах. Только я сохраняю единство семьи, если позволительно применить к нам земное слово.
Как супруг мой не понимает? Научись люди жить без страстей, отказываться от желаний, жить исполнением долга — и нам, и им стало бы легче. Стабильность — вот что нам надо. Что хорошего в героях? Героизм есть ненужное нарушение единства смертных, постоянства их быта. Они и так живут мало, куда им еще перемены, когда же наслаждаться покоем?
Я так рассчитывала на Индию: дравидийская раса склонна к успокоению сознания, а он втихаря притащил туда этих белокожих убийц!..
И все начинать сначала.
— Мальчик мой, как ты здесь просиживаешь годы, открой секрет? Тут мрачнее, чем в подземельях Аида.
— Мне нравится. У Аида тьма, а здесь рабочая атмосфера.
— Ты называешь это атмосферой?!
— Немного пахнет серой, немного жарко…
