— Когда вы были ребенком, вашу мать били или издевались над ней?
Кан застыл:
— Какое это имеет отношение…
— В чем причина вашей агрессии в ответ на оскорбление, сделанное Менсоном в адрес вашей матери? Враждебное отношение к психологии типично для тех, кто хочет спрятать, а следовательно, защитить женскую, то есть материнскую, часть своей личности.
— Мою мать убили, когда мне было двенадцать лет, — произнес Кан ледяным голосом.
Фрейд потрясенно замолчал.
— Скажите мне лучше, что вы нашли, — попросил Кан.
— Наши тесты показали, что у Менсона нет тех психологических реакций, которые должны были обнаружиться у убийцы Августа Корда.
Кан посмотрел на психоаналитика с сомнением и двинулся дальше по коридору.
— Я приобщу ваши заключения к делу, — сообщил он.
— Завидую вашим отпечаткам пальцев, инспектор. — Фрейд посмотрел ему вслед. — Жаль, что нельзя завести картотеку отпечатков души…
18
Спускаясь в метро, Фрейд боялся, что с ним случится припадок сидеродромофобии, панического страха перед поездами, которым он страдал уже двадцать лет.
Но ничего не произошло. Возможно, потому что вокруг было много людей. Был час пик, и толпа брала вагоны приступом. «Бедекер» сообщал, что ежедневно этим видом транспорта пользуется полмиллиона человек, что, очевидно, соответствовало действительности: прижатый к стене вагона Фрейд едва дышал. Когда поезд миновал несколько станций, Юнгу удалось отыскать два свободных места.
— Вы мне должны кое-что объяснить, — сказал он Фрейду.
— Что именно?
— Не заставляйте себя упрашивать. У меня складывается неприятное ощущение, что я — ваш доктор Ватсон. Как вы догадались, что Менсон — сын Корда?
— Это была только гипотеза.
— Вот и объясните мне, откуда она взялась.
— Вы слышали о Джованни Морелли? — спросил Фрейд.
— Об историке и искусствоведе?
— Он больше известен как эксперт по установлению подлинности картин. Читая его книги, я понял, как важны выводы, сделанные на основе анализа второстепенных деталей. Характерная форма уха или ногтя позволяет Морелли объявить полотно Вермеера, а то и Рафаэля либо настоящим, либо поддельным. Точно так же некоторые мелочи привели меня к мысли о том, что наш психологический портрет Менсона ошибочен.
— А что это за мелочи? — спросил Юнг.
Поезд остановился, Фрейд посмотрел на схему, чтобы понять, сколько станций им еще остается проехать, и ответил:
— Деталью, направившей меня на верную дорогу, оказалась Библия.
— Что же в ней было особенным?
— Листы внутри были сшиты в неправильном порядке. Эта переделанная Библия неожиданно начиналась с середины Второй книги Царств, с десятого стиха одиннадцатой главы.
— Рассеянность переплетчика?
— Вы помните, о чем говорится во Второй книге Царств?
Юнг был вынужден признаться, что ему необходимо освежить память.
— В одиннадцатой главе рассказывается история царя Давида и Вирсавии. Давид вступает в связь с Вирсавией, супругой Урии, уехавшего на войну. Вирсавия оказывается беременной. Давид призывает Урию из похода, чтобы тот провел одну ночь со своей женой: царь надеется, что после этого никто не станет сомневаться, что Вирсавия беременна от мужа. Однако Урия отказывается войти в свой дом и быть с женой в то время, когда его соплеменники сражаются. Тогда Давид отсылает Урию обратно на войну с письмом к Иоаву, своему военачальнику. В письме царь приказывает Иоаву поставить Урию в такое место, где будет самое страшное сражение, и отступить от него, чтобы тот погиб. Урия погиб, а когда закончилось время траура, Вирсавия официально стала женой Давида и родила ему сына.
— Потрясающе. Но какая тут связь с Менсоном?
— Слушайте дальше. Уловка Давида не понравилась Богу, и Он наказал его смертью ребенка. Потом у Давида родился второй сын, Соломон, который «любим Богом». Теперь вернемся к Библии Менсона. На первой странице кто-то написал посвящение: «Моему сыну, любимому Богом».
— И почему вы решили, что это написал Август?
— Джон сказал, что Библия досталась ему от отца. Однако надпись сделана совсем недавно — чернила были свежими. Учитывая это, порядок, в котором собрана Библия Менсона, приобретает особое значение. Я предположил, что Август признался сыну в том, что он, подобно Давиду, совершил когда-то прелюбодеяние, и Джон умер — символически, конечно, — лишившись своего настоящего имени. А найдя отца, родился вновь, что доказывает, что он, Джон, любим Богом…
— Интересный способ успокоить нечистую совесть.
— Мы в стране пуритан. Корда, живший под влиянием священной книги, был вынужден сублимировать чувство вины…
Фрейду хотелось закурить, но, не решаясь сделать это в метро, он ограничился тем, что достал сигару и принялся вертеть в пальцах.
— Конечно, — продолжал он, — я не смог бы прийти к такому выводу, если бы целый ряд деталей не подтолкнул меня в верном направлении. Сначала у Грейс случился припадок амнезии во время встречи с Менсоном, она снова пережила шок, связанный с ее ранним детством. А потом ваш тест указал мне след отцовского комплекса Менсона.
— Но ведь, услышав слово «отец», он сказал: «Никто». И мы читали в газетах, что он никогда не видел своего отца.
— Менсон сказал: «Nobody». Это слово означает не только «никто». Так говорят и о человеке незначительном, о том, кто «меньше чем ничего». Презрение к отцу не мешало Менсону демонстрировать спокойную гордость, усиленную своеобразным проявлением революционного мессианства. Такая манера держаться присуща скорее молодому представителю привилегированной буржуазии, чем сыну рыбака, и свидетельствует о его убежденности в том, что он
— Он всегда чувствовал, что его настоящий отец — кто-то другой…
— Имя, которое дала ему мать, играет здесь не последнюю роль: Менсон, Мен-сон, Man-son.
— Сын человеческий, — перевел Юнг. — Элементарно…
— Итак, у Менсона два отца. Первый — пролетарий, второй — миллиардер, что означает для американца благородное происхождение. Менсон усваивает мировоззрение своей среды, но хочет служить рабочему делу как человек «королевской крови», он хочет быть лидером. Таким образом, он соотносит себя с классическим мифом о герое-искупителе, который родился в знатном семействе, но воспитан родителями из простой среды. Он отождествляет себя с героем, который в конце концов всегда находит своего настоящего отца. Наш друг Отто Ранк доказал, что этот архетип присутствует во всех культурах. Впервые его воплощает собой Саргон Аккадский, великий правитель Вавилона. Затем появляются Эдип, Парис, Персей, Геракл, Гильгамеш и Ромул.
— А с Моисеем все наоборот, — заметил Юнг. — Он рождается в бедной еврейской семье, а воспитывается в семье фараона.
— Эту инверсию мы попытаемся разобрать в другой раз, а, сейчас, коллега, вернемся к нашей пациентке. Мы можем объяснить ее обморок. Она узнает, что Менсон — ее сводный брат, а это значит, что ее отец обладал еще какой-то женщиной, помимо ее матери, с которой она себя идентифицирует. Она
