Покачав головой, она схватила его за шею и вернула поцелуй. Нежный девичий поцелуй, который испытывал и пробовал, улещивал и уговаривал, и не спешил.
Увидев распухшую физиономию Ларри, Шеф, казалось, расстроился. Но не настолько, как Ларри, которого еще никогда раньше сильно не били, хотя многим и хотелось. Никаких переломов, но челюсть болела. А ведь там никаких нет мышц, одна только кость. Ларри был поражен, узнав, что, оказывается, и кости могут болеть.
Ларри никогда не слышал про Шефа, но рост и манеры этого массивного киллера со сломанным носом подействовали на него гипнотически. У Шефа харизмы было намного больше, чем у любого актера, кого когда-либо встречал Ларри. И – что самое важное – Шеф был самым настоящим. Но и это не помешало Ларри устроить капризную истерику, когда Шеф извинился.
– Вы что, не понимаете, кто я? Если со мной что-нибудь случится, в этой стране половина сериалов оборвется.
Словно это было серьезной угрозой.
Шеф повел Ларри в игровую комнату (отремонтированную и со вкусом обставленную с тех пор, как Малькольм Пономарь сгорел заживо на ковре) и дал большой стакан бренди. Философ устроился у двери – на случай, если у Ларри случится истерика и его придется тащить назад к боссу.
При виде бренди и ставшего на страже громилы до Ларри наконец стала доходить вся серьезность ситуации.
– Чего вы от меня хотите?
– Только поговорить. – Шеф устремил на продюсера влажные карие глаза. – Как мужчина с мужчиной.
– О чем?
– О сериале, который вы снимаете. О 'Гангчестере'. Я этого не хочу.
– Не хотите? Чего, собственно, вы не хотите?
Шеф только откинулся на спинку кресла и почесал подбородок, и тут же Ларри пришло в голову, что неплохо было бы говорить повежливее.
– Честно говоря, сэр, я несколько удивлен, что вы слышали о нашем сериале.
– Он про мою организацию, про 'Пономарчиков'. Ваш сценарист, Билли Дай, у нас побывал. В этом доме. Он провел с нами несколько недель, собирая материал для книги, которая так и не была написана. Вам это известно?
– Нет, – отозвался Крем. – Я этого не знал.
– Но это так. Мы ему заплатили, пустили в нашу жизнь. А вместо благодарности он над нами поиздевался. Если верить его сценарию, я гомосексуалист! Как можно смешивать с грязью людей – и все на потребу толпе! Есть ли такому оправдание, мистер Крем?
Ларри отчаянно требовалось сглотнуть, поэтому он хлебнул бренди.
– Нет.
– Хорошо. Значит, сериал не будет сниматься.
– Все не так просто, – рискнул возразить Ларри.
– Почему? Он уже снят?
– Нет, но его поставили в план. Если мы не будем снимать, в плане возникнет огромная дыра.
– У вас возникнет огромная дыра в голове, если вы будете снимать.
– Вы серьезно? – спросил Ларри.
– Нет. – Шеф выдавил улыбку. – Это была просто шутка. Но скажу вам вот что. Вы рассердите многих людей в нашем бизнесе, если выставите их дураками.
– Но это же комедия. Персонажи и должны быть глуповатыми. – Он вгляделся в лицо Шефа. – Взять, например, персонажа по имени Джонни. Писателя. Вы говорите, он списан с Билли Дая?
Шеф кивнул.
– Но он тоже глупый, – сказал Ларри. – Билли ведь не насмехается над гангстерами, выставляя героем себя. Всем достается.
– Вы что, действительно не знаете, кто я?
– В общем, нет.
– Это хорошо, – ответил Шеф, втайне разобиженный. – Я не хочу, чтобы обо мне всем было известно. Этого мне как раз и не нужно. А данный сериал привлечет ко мне и к моей организации ненужное внимание.
Ларри Крем беспомощно пожал плечами.
– Понимаю, понимаю. Не знаю только, что, по-вашему, я могу тут поделать.
– Я вам уже сказал. Я не хочу, чтобы сериал снимали.
– Если бы вы были гетеросексуальным, стало бы лучше?
Философ был настолько шокирован, что достал свой пистолет тридцать восьмого калибра. Заметив пушку, Шеф едва заметно качнул головой. К тому времени, когда Ларри оглянулся посмотреть, что происходит, она уже вернулась в кобуру.
– Я и так гетеросексуален, – холодно отозвался Шеф.
