офицер твоего ранга не может выдавать себя за кого-то еще. Подобные игры — для мелкой сошки, для тех, кто думает, будто они — тайные агенты.
С мрачным видом Лаверн отпил кофе.
— И ничего бы не произошло, прислушайся ты тогда к моим словам. Дело не в том, что ты непонятливый. Ты же знаешь, какого я высокого мнения о тебе.
— По твоим словам такого не скажешь.
— Да ты кого угодно выведешь из себя!.. Происшедшее аукнется не только тебе. И мне аукнется. И всему отделению.
— Ты хочешь сказать, нашему коллективу.
— Да замолчи наконец! — вспылила Линн. — Помнишь, о чем я тебя просила? Давай проведем самое обыкновенное расследование, старым испытанным способом, когда ведущего следователя прикрывает целая команда. Кстати, ты и есть тот ведущий следователь, если тебе это еще непонятно. И что в результате? Ты в который раз отправляешься в одиночное плавание. Только на этот раз свидетеля убивают в метре от тебя. А требовалась самая малость — прислушаться к моим советам. Хотя бы раз. Я бы прошла вместе с тобой огонь и воду…
Лаверн перестал дуться и теперь смотрел на Линн с сочувствием. Кровь прилила ей к щекам. В голосе ее звучала злость, но в глазах затаилась обида.
— Это ты и хотела мне сказать?
— Нет, не это. Я хочу сказать, что переживаю за тебя. Переживаю, что ты попал в беду, переживаю, что не была до конца с тобой честной. На тебя уже завели досье, а я промолчала.
В ответ Лаверн лишь пожал плечами:
— Не важно. Я и так знал.
— То есть?
— Линн, сколько живу, мною вечно кто-то интересуется.
— То есть ты все знал… Ну, тогда дела еще хуже. Ты знал, что о тебе думают, — и все равно продолжал делать по-своему.
Лаверн как ни в чем не бывало допил кофе, встал со стула и, подойдя к окну, отодвинул занавеску, чтобы было светлее. Напуганная неожиданным движением, за окном с ветки сорвалась малиновка и упорхнула через лужайку к живой изгороди в дальнем конце сада.
— И кто же вместо меня?
— А ты как думаешь?
Вернон посмотрел на нее.
— Неужели Весли? Только не это.
— Нет. Я.
— Слава Богу. — Было видно, что у Вернона камень с души свалился. — Я бы сам рекомендовал только тебя.
— Ты не имеешь права никого рекомендовать, если не ошибаюсь.
— Зачем же так сурово. Мои показания сэкономили бы вам уйму времени.
— Например?
— Например, что все эти убийства на совести одного человека, а именно: Хьюго Принса.
На Линн это заявление не произвело должного эффекта.
— У тебя есть соответствующие доказательства?
— Все зависит от того, что понимать под доказательствами. Но готов поклясться, что Дерека Тайрмена уже нет в живых.
Этого Линн никак не ожидала.
— Да.
— И Шилы Дайе тоже.
— Верно. Они оба умерли рано утром в воскресенье.
— Значит, я прав. Принс прикончил и этих двоих.
— Это он убил Эдисон Реффел?
— А кто же еще? По крайней мере он сделал так, чтобы ее убили. — Лаверн сел и посмотрел в глаза Линн. — Послушай меня. Тебе придется меня выслушать, если ты хочешь мне поверить. Знаю, то, что я скажу, с трудом укладывается в голове. Главное, не перебивай…
И он начал рассказывать ей об отходной молитве, о том, что пережил в Норт-Эбби, и как, несмотря на все сомнения и скепсис, ему пришлось поверить в то, что Принс действительно владеет черной магией и повелевает целым сонмом злых духов.
Линн слушала, не перебивая, стараясь не выдать своего недоверия, особенно там, где рассказ казался ей чудовищной фантасмагорией. Но пока она слушала этого человека, которого так хорошо знала и привыкла уважать, негодование в ее взгляде уступило место жалости.
Остаток дня Линн провела в раздумьях. Она оказалась права в своих подозрениях: Лаверн и впрямь помрачился рассудком, и кто знает, может, он и совершил убийство. А еще Линн понимала, что Лаверн доверяет ей, иначе не стал бы делиться своими тайнами. Так что Линн не была уверена, стоит ли ей делиться услышанным с кем-то еще.
Вечером она решила посоветоваться с Йеном. Тот лежал в постели с журналом по строительству. Муж воспринял ее рассказ как несусветную чушь.
— Не будь дурой. Расскажи всем. Твой приятель Лаверн вляпался в большое дерьмо. Ты говоришь о преданности. Чему? Кому? Да этот парень будет вешать тебе лапшу на уши, чтобы только не угодить за решетку. Ну ладно, может, он и не убивал. Но крыша у него явно поехала. Мой тебе совет — расскажи всем. Матери расскажи, собаке…
Линн натянула ночную рубашку.
— Спасибо тебе, Йен. Спасибо за твое спокойное и взвешенное мнение.
— Как знаешь, — фыркнул он и перевернул страницу журнала, сделав вид, будто в данный момент его не интересует ничего, кроме бетона. — С тобой тоже надо набраться терпения.
Линн спустилась в гостиную и порылась в сумочке. Их собака, в надежде, что ей сейчас перепадет что-нибудь вкусненькое, подошла поближе и скорчила умильную мину. Линн вытряхнула содержимое сумочки на диван и наконец-то нашла, что искала, — помятую визитку. Она бросила взгляд на каминные часы — без десяти одиннадцать. Поздновато? Наверное. Но она не могла ждать.
Линн схватила телефонную трубку и набрала номер. Короткое молчание, затем послышался гудок. Он звучал так глухо, будто другой конец провода заканчивался где-то на Луне. Потом раздался какой-то треск, и хриплый мужской голос произнес: 'Да'.
— Здравствуйте. Могу я поговорить с мистером Джоном?
И вновь короткое молчание.
— Кто говорит?
Линн решила, что ошиблась номером.
— Сэвидж. Следователь Сэвидж.
— Это я. Чем могу быть полезен?
Линн почувствовала, что уверенность покидает ее. Она совершенно позабыла, каким высокомерным может быть Герейнт.
— Помнишь, ты попросил позвонить меня, если у меня будет что-нибудь насчет Вернона…
Вздох.
— А тебе не кажется, что уже поздновато?
Линн вздохнула разочарованно:
— Извини. Как знаешь.
В трубке раздался треск помех, словно Герейнт переносил телефон в другое место. Затем он заговорил вновь:
— Хорошо. Какие у тебя планы на завтра?
Такого Линн никак не ожидала.
— Я что-то не поняла.
— Поговорим завтра.
