– Ты не одобряешь людей, у которых… много партнеров? Было много партнеров? – неожиданно для самого себя спросил он.
Лесли подняла глаза и посмотрела на него без негодования или обиды.
– Не то чтобы не одобряю… – произнесла она задумчиво. – Просто сама отношусь к этим вещам слишком ответственно. По-моему, нельзя идти на поводу у любого подобия истинного чувства. Если затеряешься в подделках под любовь, сможешь пропустить любовь настоящую, просто пресытившись приключениями. – Она улыбнулась. – Только не подумай, что я чересчур правильная. Я такая же, как все, просто воспитана слишком преданными друг другу родителями.
Оливер решительно покачал головой.
– Ты не такая, как все. Ты уникальная. Самая прекрасная, самая умная и самая рассудительная из девушек, с которыми я когда-либо общался. Честное слово.
Лесли опять потупила взгляд и убрала из его руки свою. Ему показалось, от него отрезали кусочек плоти.
– Хотелось бы верить тебе, – сказала Лесли полушутливым тоном. – Девушек ты повидал немало и, наверное, знаешь в них толк.
– Да, так было! – с чувством произнес Оливер. – Но в последние дни, клянусь, меня словно подменили! Я оглядываюсь назад и понимаю, что во многом вел себя не так, как следовало. Я хочу измениться и сделаю это. Я ведь жутко упрямый, добиваюсь всего, чего ни пожелаю. – Он перевел дыхание. – Ты все правильно сказала об истинных чувствах. Я жалею, что не додумался до этого раньше.
– А почему ты так волнуешься? – спросила Лесли. – Я ведь ничего такого не имела в виду. Я вовсе не осуждаю других людей, в конце концов, все мы очень разные. Каждый смотрит на жизнь по-своему. Это нормально, даже здорово.
А знаешь, я ни одну из своих подруг не обманул, – произнес Оливер с пылом, как будто не слыша ее слов. – Ни одной ничего не пообещал, не запудрил мозги красивыми словами. Я принципиально не использую чьи-то к себе чувства с целью наживы или получения другой выгоды и стараюсь… – Он замолчал на полуслове и вздрогнул, будто возвращаясь к реальности из полузабытья. – Черт знает почему я говорю тебе все эти вещи…
Они остановились и медленно повернулись друг к другу. Оливера переполняли эмоции. Обещания, клятвы, громкие слова, которыми он никогда не баловал прежних подружек, теперь роем кружились в его голове, прося выпустить их на свободу.
– Так откровенно, как с тобой, я не говорил ни с одним человеком в Кэмдене, – признался он, не в силах удерживать все это в себе. – Не знаю, какими такими силами ты на меня воздействуешь… но очень благодарен тебе, знай об этом.
Лесли смотрела на него не моргая. В ее необыкновенных глазах отражалась феерия чувств и мыслей, среди которых Оливер ясно различал желание узнать, какую роль он сыграет в ее жизни и стоит ли его опасаться. Следовало доказать ей, что его чувства чистые и настоящие и что в последнее время в нем действительно произошли невероятные изменения.
Вместо того чтобы воспользоваться уединением и, на время забыв о пари, Питере, Куртисе и Руди, поцеловать ее, он лишь как ребенка потрепал по щеке Лесли и произнес:
– Уже темнеет. Пойдем назад?
Наверное, он поступил единственно верно.
Глаза Лесли просияли, и, еле заметно вздохнув с облегчением, она кивнула.
– Пойдем.
Они зашагали в обратном направлении.
– Ты пообещала рассказать о себе, – напомнил он. – Мне ужасно любопытно.
– Гм… Не знаю, с чего начать, – пробормотала Лесли, улыбаясь.
– Ты из Манхэттена, твои родители очень друг другу преданы, – подсказал Оливер.
– Да, – с удовольствием подхватила Лесли. – Они учились вместе в старших классах, потом в Морнингсайд-хайтс, теперь там преподают.
– Почему и ты не захотела поступать в Колумбийский университет? – спросил Оливер.
Лесли скорчила уморительную рожицу.
– Чтобы все студенческие годы быть под постоянным наблюдением родителей? Ну уж нет!
– Но у тебя же с ними полное взаимопонимание, – сказал Оливер, улыбаясь.
– Одно дело взаимопонимание дома, за дружеской беседой, совсем другое в колледже, где собственные родители превращаются для тебя в наставников, можно сказать в мучителей. – Лесли поежилась, становясь вдруг совсем земной, обыкновенной симпатичной студенткой.
– Мучителей? – Оливер рассмеялся. – Никогда не подумал бы, что ты можешь рассмотреть в преподавателе злодея.
– Почему? – изумилась Лесли.
– Ты производишь впечатление человека правильного, такого, который все задания выполняет в срок, а на контрольные идет с радостью.
Лесли скривила губы как избалованный ребенок. Бог знает, какая она на самом деле, глядя на нее в немом восхищении, подумал Оливер. Положительная или не особенно, покладистая или непокорная… Так или иначе, она просто прелесть. И в буквальном смысле сводит меня с ума…
– Я похожа на человека, для которого контрольная – праздник? – переспросила Лесли, качая головой. – Ну и ну! Я совсем не такая. Занимаюсь вообще только тем, что мне нравится. Еще и поэтому, кстати, не пошла в Морнингсайд-хайтс – там нет экспериментального отделения искусств.
– Ты на отделении искусств? – обрадовался Оливер. – Я тоже. Если понадобится какая помощь, особенно в скульптуре, смело обращайся.
– Спасибо, – просто сказала она. – Буду иметь в виду.
– Значит, ты решила пожить вдали от родителей, стать более самостоятельной?
– Разумеется. Родители у нас замечательные, на жизнь смотрят вполне современным взглядом и в состоянии понять что угодно, ведь все время общаются с молодежью. Но меня, пока я жила дома, естественно, принимали за ребенка и продолжали бы, останься я в Нью-Йорке.
– Ты сказала «у нас». У тебя есть братья или сестры? – спросил Оливер.
– Да, два старших брата, – ответила Лесли. – Оба бейсболисты. Эшли недавно женился.
– А я у родителей один, – пробормотал Оливер, внезапно ощущая себя несчастным и бесконечно одиноким. – Всегда мечтал о сестре или брате, но у мамы возникли кое-какие проблемы со здоровьем, поэтому она не смогла больше родить, хоть и хотела иметь много детей.
– Наверное, ужасно тоскливо быть в семье единственным, – исполненным сочувствия голосом произнесла Лесли. – Не с кем поиграть, не у кого спросить совета. Меня, например, Эшли и Брайан везде таскали за собой, а когда я стала постарше, даже в свои игры стали принимать.
– Тебя? Не верю.
– Почему?
– Слишком… женственно ты выглядишь.
– Но при этом умею постоять за себя и очень выносливая. Ты просто не знаешь меня…
Лесли увлеченно рассказывала ему случаи из детства всю обратную дорогу, замолчала только у двери своей комнаты, до которой Оливер ее проводил.
– Ну, как тебе наша прогулка? – спросил он, очень не желая расставаться и придумывая, как бы задержать ее хотя бы еще на минуту-другую.
– Очень понравилась. – Лесли улыбнулась, зажмурила глаза и покачала головой. – Признаться, я и не думала, что проведу вечер так здорово.
– Если понравилось, надо взять за правило гулять по вечерам, – сказал Оливер. – Что скажешь?
Она долго и пытливо смотрела ему в глаза. Ее лицо сделалось серьезным и чуточку печальным.
– Ну, может, не за правило, – поспешно добавил Оливер, подумав вдруг, что своей настойчивостью пугает ее. – Даже если мы станем бродить по лесу время от времени или просто иногда встречаться, я буду очень рад.
– Я тоже, – неожиданно для него, а возможно, и для себя произнесла Лесли. – Пока.
Быстро и несильно пожав его руку, она повернулась и скрылась за дверью.
