– У тебя еще какие-то неприятности? – осторожно, как будто боясь напугать его, поинтересовалась Лесли.
Оливер вздрогнул. О семейных проблемах он не делился в Кэмдене ни с кем. Здешние обитатели – дети богачей – все равно не поняли бы его, они жили другими заботами, в ином измерении. Он вдруг почувствовал, что до боли хочет открыться этой девушке и увидеть, что понимает его она – студентка Кэмдена, обеспеченная и независимая, но не лишенная души.
– Неприятности? – Несколько мгновений в нем шла ожесточенная борьба. – Нет, больше нет у меня никаких неприятностей… – Он неестественно рассмеялся, устыдился своей лжи, замолчал и тяжело вздохнул. – А если честно, то есть… Но это ерунда. Все образуется.
– Поделишься со мной?
Она спросила об этом с настолько искренним желанием взвалить на свои хрупкие плечи часть его бед, что по спине Оливера пробежали мурашки. За один этот вопрос он бы с удовольствием взял ее на руки и нес по жизни до самой смерти, обходя несчастья и с удвоенной энергией борясь с трудностями.
– Ты действительно… готова выслушать меня?
Лесли взглянула на него удивленно.
– Разумеется, раз сама об этом прошу. Если тебе тяжело или ты не хочешь…
– Нет-нет, – поспешил ответить Оливер. – Признаться, я очень этого хочу…
Он выдержал продолжительную паузу, решая, с чего начать. Лесли не торопила его, ни взглядом, ни жестом не давала понять, что тяготится его молчанием или передумала, – спокойно шла по мягкому лесному ковру царственной поступью.
Оливер кашлянул и наконец заговорил, удивляясь, что слова полились из него с такой легкостью.
– У моих родителей ферма близ Омахи, довольно крупное хозяйство и трое работников. Всеми делами обычно заправлял отец, но два года назад у него сдало сердце, и он впервые попал в больницу. С этого момента и начались все наши неприятности – такие вот у меня проблемы…
Он задумался, имеет ли право обременять это светлое создание своими тяготами, но Лесли посмотрела на него так серьезно и по-взрослому, что ему показалось, с ним рядом не восемнадцатилетняя девушка, со всеми неприятностями которой справляются любящие родители, а взрослая, умудренная опытом женщина. Его сомнения мгновенно отступили, и, набрав в легкие побольше воздуха, он продолжил:
– В то лето нам пришлось очень туго. Я, чтобы заработать денег на учебу, все три месяца продавал хот-доги и чизбургеры, а вечером занимался делами отца – уставал смертельно. Мама от переживаний похудела на пятнадцать фунтов. – Он усмехнулся, вспоминая ту безумную пору. – Тогда нам помогал ее брат, который умер в прошлом году…
Ему на запястье легла теплая мягкая ладонь, и, согретый живительным теплом, он на миг закрыл глаза. Им овладело страстное желание обхватить Лесли за тонкую девичью талию, прижать к себе и осыпать сотней самых ласковых на земле слов, рассказать, как много она для него значит, хоть и появилась в его жизни только сегодня. Но он вспомнил о чертовом пари и о том, что не должен раньше времени сближаться с ней, и, стиснув зубы, усмирил свой порыв.
Любая другая девица на месте Лесли нашла бы его сдержанность оскорбительной. Лесли же, судя по всему, и не ждала, что в ответ на ее милый жест он заключит ее в объятия.
– Искренне тебе сочувствую, – сказала она негромко. – Мне и в голову не приходило, что у тебя настолько серьезные проблемы. Хотя…
Не понимая, что она имеет в виду, Оливер повернул голову и вопросительно на нее взглянул. Они остановились, и Лесли, слегка сжав его запястье, убрала руку.
– Что ты хотела сказать? – спросил он, пытливо глядя ей в глаза.
Лесли повела плечом и несколько смущенно улыбнулась.
– Ты выглядишь более взрослым, чем большинство твоих ровесников, – проговорила она. – Можно было сразу догадаться, что это неспроста.
Ее лицо посерьезнело. И Оливер отчетливо прочел в ее выразительных глазах: я не за того тебя приняла, недооценила. Каюсь.
Она поняла его. Лучше, чем можно было ожидать. Он растрогался настолько сильно, что почувствовал: если сейчас же не заговорит о чем-то другом, то не сдержится, сгребет ее в охапку и уткнется лицом в черные забавно уложенные жгутиками волосы – чтобы она не увидела его слез…
– А ты? – спросил он, напуская на себя беспечность.
– Я? – Лесли опять не обиделась, что не получила ответа на свое безмолвное чистосердечное признание. Оливер понял это по ее голосу, по выражению лица.
– Расскажи что-нибудь о себе, – попросил он, кивая на дорожку впереди. Они зашагали дальше.
– Обязательно расскажу, – пообещала она. – Но прежде, пожалуйста, ответь, как твой отец чувствует себя сейчас, если, конечно, тебе не слишком больно об этом разговаривать.
От нового приступа волнения у Оливера ёкнуло сердце. Более чуткой и доброй девушки он еще не встречал, хоть повидал их на своем недолгом веку множество. Может, не туда я смотрел, не на то обращал внимание? – подумал он, опять вспоминая о проклятом пари и коря себя.
– Сейчас история повторилась. Отец опять в больнице, мама сходит с ума, дела идут кое-как. Она позвонила мне сегодня, сказала, что все без изменений.
Он замолчал, погружаясь в мысли о матери и доме, и на некоторое время, буквально на несколько мгновений, забыл о Лесли. Она неслышно шла рядом и ничего не говорила. Когда Оливер вспомнил о ней и повернул голову, то горько пожалел, что не оставил свои проблемы при себе. Между ее черных бровей залегли две складочки. Она смотрела куда-то вдаль, покусывая нижнюю губу и нервно теребя край короткой рубашки.
Переживает за меня, решил Оливер и, наплевав на предосторожность, взял Лесли за руку. Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на него с состраданием и лаской.
– О чем ты задумалась, Лесли? – спросил он, глядя на складочки на ее переносице и мысленно умоляя их исчезнуть. – Неужели о моих проблемах?
Она пожала плечами и кивнула.
– Не стоит, прошу тебя! – Оливер, как мог, беспечно засмеялся, всей душой стремясь развеять ее тревоги. – У нас все скоро наладится, я предчувствую. В противном случае уже бы бросил учебу и поехал домой.
– Бросил учебу? – Лесли обеспокоенно взглянула на него. – Ты что?.. Тебе нельзя…
– Почему это? – Он усмехнулся и озадаченно шевельнул бровью.
– У тебя талант, не губи его.
Оливеру показалось, что он ослышался. Девушка, с которой он познакомился лишь сегодня утром, просит его сохранить то, до чего ему самому никогда не было особого дела. Только в эту секунду он вдруг задумался, что его способности и впрямь могут здорово ему пригодиться в жизни, ведь в один прекрасный день у него появится собственная семья, которую надо обеспечивать, не торгуя чизбургерами в «Макдоналдсе», а занимаясь более солидным делом. И ясно представил, что в качестве жены хотел бы видеть именно такую женщину – светлую, искреннюю, всепрощающую… Надо же, столь серьезные мысли о будущем посетили его впервые.
– Откуда ты знаешь о моем… – он криво улыбнулся, – таланте?
– Клэр рассказала, – просто ответила Лесли.
– Клэр?
– Подруга Мириам, точнее дальняя родственница. С ее соседкой по комнате ты когда-то встречался. Насколько я поняла, довольно недолго.
Лесли опустила глаза, но не потому, что ревновала его, – Оливер сразу это почувствовал. Она осуждает меня за легкомыслие, пришла ему на ум тревожная мысль. И наверное, правильно делает. Возможно, мне не следовало размениваться на мелочи. Возможно, надлежало терпеливо и достойно ждать ее. Для чего в моей жизни были те, другие? Хоть одна из них потрясала мое воображение так, как Лесли, разве я хотел кого-то столь же сильно – до умопомрачения, до боли? Нет. Нет! Я пресытился сексом, разочаровался в женщинах, не успев понять, что представляет собой любовь…
Оливер попытался вспомнить, слышал ли от кого-нибудь из подруг упоминание о Клэр, но не смог. Вполне вероятно, что и имя той самой его временной подружки давно стерлось из памяти.
