6) invidia (зависть);
7) superbia (гордыня)
Но первый убитый, как я уже говорил, был помечен грехом алчности. Почему? Если преступник убивает тех, кто виновен в каком-либо смертном грехе, то почему не начал с первого?
– Я не поняла, а с чего вы взяли, что есть список, по которому убивают?
– Да потому что вслед за первым трупом последовал второй! На сей раз в вину убитому была поставлена похоть. Но похоть как раз в списке идет первым грехом. Правда, есть и другие перечни прегрешений, немного меняющие тот порядок, который использовал Данте, но и там никогда и нигде алчность не выходила на первое место.
– Так, – Александра потрясла головой, – что-то у меня мозги совсем отказывают. Но, может быть, это все-таки разные убийства? Я хотела сказать – преступники. Ведь способы убийства-то разные.
Лямзин поморщился, как от зубной боли.
– Да я животом чувствую, что нет. Один человек это делал. Вот представьте двух разных людей, которые с небольшим разрывом во времени убивают и оставляют на месте преступления знак: слово, написанное на латыни. И в обоих случаях это не просто какая-то абстрактная латынь, слово, взятое с потолка, а один из семи смертных грехов. Совпадение? Может быть. Но мне в такие совпадения слабо верится.
– И что все это в итоге значит?
– А то, что либо нас кто-то тонко мистифицирует, заставляя поверить в игру в семь смертных грехов, либо мой список неверный и нужно брать другой, например тот, где на первом месте стоит обжорство. Но тогда получается, что первый труп уже был, и нам только нужно дождаться его обнаружения.
– Странно все это, – пробормотала Александра и через соломинку потянула коктейль. – А может, все- таки вы расследуете разные преступления? Какие-нибудь еще улики, кроме латыни, преступник оставил?
– Нет, – невесело произнес Лямзин. – Правда, в последнем случае при осмотре квартиры, где жил убитый, мы нашли маркер. Но там отпечатки пальцев полустерты. Вряд ли можно будет по ним идентифицировать личность. А в первом деле и вовсе ничего нет.
– Вот, что и требовалось доказать. Да это просто разные люди, и голову ломать тут не о чем.
Лямзин задумчиво посмотрел на нее и покачал головой.
– Я склонен доверять своей интуиции.
Александра припарковала автомобиль возле магазина, вошла в зал и замерла в недоумении. Ася сидела зареванная, с красным носом и опухшими глазами, Мария забилась в угол кассы и оттуда тревожно наблюдала за происходящим, Матвей нервно ходил из стороны в сторону.
– Что случилось? – спросила Александра.
Ася громко высморкалась и, едва сдерживая рыдания, пояснила:
– Нас ограбили. А я лишь сейчас это заметила, – она все-таки не выдержала и заревела, – взяли не все, а только самые ценные вещи, которые хранились в сейфе.
– Почему мне не позвонили? – в сердцах спросила Александра.
– Я звонила, – Ася заревела еще громче, – вы трубку не брали.
– Выпей валерьянки и не реви, – бросила ей на ходу Александра, направляясь в кабинет.
Навстречу выскочила перепуганная Зина и, сделав страшные глаза, сообщила:
– Александра Ильинична, я милицию уже вызвала, с минуты на минуту будут.
Александра молча кивнула. Зайдя в кабинет, она закрыла за собой дверь и набрала номер Лямзина.
– У меня ЧП, – удрученно сказала она. – Мой магазин ограбили. Если сможешь – приезжай.
Неожиданно для себя она перешла с ним на «ты» и почувствовала от этого облегчение.
– Уже еду.
Услышав скорый ответ, Александра немного расслабилась. При других обстоятельствах при таком быстром отклике она бы даже почувствовала себя счастливой, но сейчас радоваться не получалось. Мешало чувство гадливости от сознания того, что в магазине побывали маргиналы.
Александра встала и вышла в приемную.
– Зина, расскажи-ка мне подробно, что ты знаешь. А то Ася рыдает, и ее бесполезно тормошить.
– Хорошо, – секретарь с готовностью кивнула. – Я пришла сегодня утром, как обычно, в девять. Ася уже была на месте. Она что-то там раскладывала в зале, витрины протирала, и настроение у нее было вроде бы отличное. Потом в магазин зашли две покупательницы, и она занялась ими. А уже после, вероятно, когда решила остальной товар положить на витрину, она открыла сейф и обнаружила пропажу. Она так громко заорала, что я аж вздрогнула. Бросилась к ней, думала, что-то серьезное приключилось, гляжу, она сидит на полу и трясется. «Что?» – спрашиваю. А она на открытую дверцу сейфа пальцем тычет и только мычит. Сказать ничего не может, так ее озноб бьет. Я подошла к сейфу, заглянула туда, а он пустой…
– Ясно. Сделай мне кофе, пожалуйста. И пока никого, кроме подполковника Лямзина, ко мне не пускай. Милиция приедет – пусть работают, показания у сотрудников берут. Если что еще произойдет – сообщишь. А я сейчас буду занята.
– Хорошо, – Зина согласно кивнула. – Вам кофе как обычно или с сахаром?
– Как обычно. У меня пирожные есть.
Алекс вернулась в кабинет и включила телевизор, пытаясь сосредоточиться на просмотре новостей. Но не тут-то было. Мысли разбегались, то и дело возвращаясь к краже. Смутное ощущение тревоги не покидало, в голове все время крутился вопрос: кто?
Когда появился Лямзин, Александра уже почти успокоилась, но болела голова.
– Что расскажешь? Соображения есть какие-нибудь? – спросил с порога Лямзин, проходя и усаживаясь напротив.
– Да. Мне кажется, это кто-то из своих, – поморщившись и надавливая на виски кончиками пальцев, сказала Александра. – Сейф, который был вскрыт, спрятан так, что его сразу не найдешь. И продавщицы из него обычно в последнюю очередь драгоценности достают. Сначала разложат что попроще и подешевле, а потом уже дорогие и эксклюзивные вещи выкладывают. Именно поэтому Ася и не заметила сразу кражи.
– Сигнализация почему не сработала?
– Она срабатывала пять раз за ночь, приезжала оперативная бригада и ничего не находила. Видимо, решив, что это глюки системы, на шестой раз они просто не приехали.
– Ночной сторож на месте был?
– Да. Он ничего не заметил.
– Интересно! А о его причастности ты не думала?
– Нет. – Александра замялась. – Понимаешь, Эдуард, я нашего сторожа очень давно знаю. С детства. Я еще совсем маленькая была, а он для меня то скворечники мастерил, то на руках таскал. Ну не могу я поверить в его виновность. Да и переживает он так, что сердце схватило, «Скорая помощь» его увезла.
– И что, следов взлома не было?
– Открыли ключом. И сейф – вроде бы тоже.
– Ладно, я пойду с ребятами поговорю. Ты будешь здесь?
Она кивнула. Сжала виски руками и тихо застонала. Голова начала болеть так, что в горле застрял комок и никуда не хотел оттуда убираться. Пришлось выпить таблетку обезболивающего. Посидев минут пять, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, Александра потянулась к телефону и набрала номер мамы.
По ее многолетним наблюдениям, если где-то что-то начинало рушиться, то обвалу подвергалось и все остальное. Да, в полном соответствии с поговоркой: беда не приходит одна. Поэтому Александра неприятностей не просто боялась, а каждый раз, если что-то случалось, с трудом подавляла желание впасть в панику и переживать сразу за все.
– Мам, – жалобно пискнула она в трубку, – как там у вас дела, все нормально?
– Конечно. А как еще должно быть? – Мать явно насторожилась, что для Александры не предвещало ничего хорошего, но она не могла остановиться.
