убивает.
В этот момент в коридоре раздались шаги Лямзина, и Фаина испуганно замолчала.
– Барышни, простите за долгое отсутствие, – потирая руки, весело сказал он, – можем продолжать наш банкет. Что у нас дальше в программе?
Они сидели молча и глядя в разные стороны. Вид у них тоже был не самым праздничным, и Эдика это порядком озадачило.
– Так, я понял, вошел не вовремя. Не стесняйтесь, можете договорить. А я пока рыбок покормлю.
Он отошел к аквариуму и, искоса поглядывая на Александру и Фаину, достал корм и стал бросать его рыбам. Постепенно он так увлекся, что стал вполголоса с рыбами говорить.
– Кажется, вот эта симпатичненькая краснохвостая больна, – озабоченно сообщил он Александре. – Не стоит ли отсадить ее подальше от остальных?
– Какая? – Александра вскочила и встревоженно кинулась к аквариуму.
– Да вот же! – он показал в «развалины» замка, откуда торчала только спина рыбки и хвост. – Забилась в угол и ни на что не реагирует. Даже от сухого корма отказалась, – обиженно добавил он.
– Наверное, она сыта, – предположила Александра. – Вот если бы ты ей деликатес какой предложил, а она отказалась – тогда бы стоило бить тревогу.
– Давай проверим! – обрадовался он. – Доставай мотыля.
Александра вынула баночку с красными мелкими червячками и сунула ему в руки.
– Корми, раз невтерпеж.
– О, мотыль! Хорошо.
Он с радостью ребенка принялся кормить рыб, стараясь, чтобы непременно краснохвостая это увидела, и, когда она встрепенулась и кинулась, отталкивая всех, ловить ртом червей, довольно засмеялся.
– Жива, ага. Фаина, идите-ка к нам, – позвал Лямзин. – Смотрите, как у нас весело, давайте вместе рыб кормить!
Фаина отрицательно покачала головой и не тронулась с места. Тогда он, не выпуская из рук банки с мотылем, стремительно подошел к ней. Никто толком не понял, как это произошло. То ли Лямзин был неаккуратен и опрокинул банку на Фаину, то ли она сама ее задела, выбив из пальцев Эдуарда, но мотыль вывалился ей на платье.
– Ой, простите, – испугался Лямзин, собираясь почистить ткань.
Но Фаина оттолкнула его и стремглав бросилась в уборную. Александра кинулась за ней.
Вернулись после довольно долгого отсутствия они вместе. На Фаине был банный халат Александры.
– Знаешь, – извиняющимся тоном сказала Александра Лямзину, – тебе лучше уйти.
Уже у двери, когда она провожала его, он повинился:
– Прости, я не хотел. Не знаю, как это получилось.
Александра удрученно махнула рукой:
– Пожалуйста, уходи. Я не могу сейчас оставить ее одну.
– Да, хорошо. Можно только еще один вопрос? Мне показалось, твою подругу стошнило. Она что, беременна? Никогда себе не прощу, если обидел беременную женщину!
Он изобразил искреннее раскаяние.
– Не думаю. Да иди уже, потом поговорим. – Она подтолкнула его к выходу и закрыла за ним дверь.
Лямзин ехал по вечерней Москве, наслаждаясь дорогой. Ему нравились мелькание огней, предпраздничный шум, суета. Он снова, как в детстве, ждал наступления Нового года. И неважно, что до него почти два месяца, он наслаждался уже самим ожиданием. У него было такое чувство, будто именно тогда свершится чудо, которого он так давно и тщетно ждал. И все вокруг убеждало его в том, что это обязательно произойдет. Иначе воздух бы не искрился волшебством.
Лямзин припарковал машину и вышел на площадь. Он кружил среди людей, улыбаясь неизвестно чему, смотрел в их счастливые лица и сам отчего-то был счастлив. Когда эйфория прошла, оставив после себя легкое послевкусие, он сел обратно в автомобиль. Завел мотор и медленно, не торопясь, покатил по ночной Москве.
Дома, сняв пальто и засунув ноги в домашние тапочки, Лямзин вспомнил, что так и не сделал того, что собирался. Но он все-таки не сразу побежал к домашней библиотеке. Сначала поставил на газ чайник, приготовил заварку и только потом подошел к шкафу. Там у него среди нужных в его профессии книг стоял справочник по психиатрии. Открыл Лямзин его на списке фобий, намереваясь найти один из страхов, но неожиданно увлекся и стал читать все подряд.
Помимо широко известных
– Тошнота, – сказал он вслух, откладывая в сторону книгу. Потом подошел к телефону и снял трубку. – Александра, прости за поздний звонок, – извиняющимся тоном начал он, – я только хотел поинтересоваться здоровьем твоей подруги. Как она?
– Знаешь, – доверительно поделилась Александра, – мне кажется, она все-таки беременна. Но я тебе это говорю не для того, чтобы ты терзался. Просто я очень рада за нее: для нее беременность сейчас была бы лучшим выходом.
– Почему?
Александра помялась:
– Не знаю, могу ли я говорить…
– Почему бы нет, раз уж начала. Почему беременность – это выход? Как вообще ребенок может быть выходом?!
– Понимаешь, она очень тоскует о погибшей дочери. Ее звали Милена. Девочку убили два года назад, когда она возвращалась из школы домой. Убили зверски, надругавшись перед этим. И мне кажется, только рождение ребенка может помочь Фаине выйти из состояния горя.
– Не знаю. Вряд ли один ребенок может заменить другого. И справедливо ли это по отношению к новорожденному? Ребенок должен рождаться в любви, быть долгожданным, а не в память о покойном или как отдушина для безутешной матери.
– Ты меня не понимаешь.
– Наверное. Да, пока не забыл: у меня есть к тебе просьба. Не откажешь?
– А ты не попросишь меня спрыгнуть с горы? – осторожно поинтересовалась Александра.
– Попрошу, но позже, – с готовностью откликнулся Лямзин. – И только вместе со мной и на дельтаплане.
– Тогда согласна, – она засмеялась.
– Вот и хорошо.
Он положил трубку и долго после этого не мог избавиться от тревожных мыслей. Ему казалось, что он делает все не так, как надо. И оттого он метался по квартире, как запертый в клетке лев, пытаясь успокоить свою мучающуюся совесть. Но она все зудела и зудела.
Есть такое понятие в психологии розыскной работы, называется оно «момент истины». Это когда задержанный человек под тяжестью предъявленных ему обвинений и под воздействием большого эмоционального накала начинает давать свидетельские показания против себя. Тогда полностью открывается правда, видны мотивы и способы совершения преступления. Это высший пилотаж – добиться момента истины и получить быстрые и добровольные признания преступника. Лямзин был уверен, что присутствие Александры, которая убийце не безразлична, заставит его остановиться, не наделать кучу ошибок и не усугубить этим свое положение. Лямзин не сомневался: риск для Александры сведен практически к нулю.
Эдуарду казалось, что у него должно получиться, и все-таки некоторые моменты не давали ему покоя.
