что-то, понимаешь?
Илья медленно покачал головой.
– Нет. Но я очень хочу понять, – он взял казан с картошкой и разложил ее по тарелкам.
– Ну как тебе объяснить... – Старик вымыл руки и тщательно вытер их полотенцем. – Это как будто ошибся номером телефона, разговариваешь с человеком, разговариваешь – а у него и голос, и манера говорить, и какие-то мелкие события в жизни – все схоже. И ты не понимаешь, что беседуешь совсем с чужим, пока не назовешь его незнакомым ему именем. Или не спросишь о событиях, о которых он понятия не имеет. И только тогда все проясняется...
– Да, бывает. То же самое в интернете – иногда под любой личиной узнаешь своего знакомого, какой бы он ни взял себе ник. А порой некто так похож на тебя самого или твоего друга, что просто оторопь берет.
Старик помолчал, о чем-то думая, потом неохотно сказал:
– Я в этих ваших новых штучках не разбираюсь. Это для меня какой-то птичий язык – сеть, интернет. А ты бы отдыхал сейчас побольше, не переутомлялся.
– Константин Федорович, да сколько ж можно отдыхать? – засмеялся Илья. – Я и так почти ничего не делаю.
– Раз я сказал – нужно, значит, и не спорь! – Старик надулся и засопел.
Молчание затягивалось. Они сосредоточенно работали челюстями, не глядя друг на друга, и тарелки быстро пустели. И только когда Илья налил в два стакана чаю и сел, Константин Федорович вдруг произнес:
– Ты только не серчай на меня, Илюша, но я тебе вот что скажу. В твоих бедах виноват только ты сам. Да. Как бы странно это для тебя сейчас ни звучало. Виноват и в том, что загнал себя, как ломовую лошадь, работая без отдыха, и в том, что жил без эмоций.
– Откуда вы знаете, что без эмоций? – поперхнулся чаем Илья. – И почему это – виноват сам?! Да я больше чем на сто процентов уверен: меня подставили, и не моя в том вина! И я обязательно узнаю кто и зачем. И отомщу.
– Узнаешь, узнаешь, – перебил его старик. – Но ты смотришь на следствие, а я – на причину. Ты вот подумай, проанализируй, что было такого, что привело тебя к случившемуся? Что запустило цепочку событий, с чего она вообще началась? Что-то должно было произойти, понимаешь? Такое, чтобы мир ополчился против тебя...
– Ерунду какую-то говорите, – вспылил Илья. – Все у меня было как всегда, не хуже, не лучше.
– Ну хорошо, пусть так. Но есть еще один момент: работа без отдыха. Понимаешь, переутомление – это очень опасная штука. Человек работает в напряженном режиме, работает, и так, в конце концов, к этому привыкает, что уже не замечает, как устал. Это становится нормой жизни. А потом наступает срыв, и под откос летит весь организм. Кстати, притупляются память, внимание, а это ведет к тому, что человек не замечает того, на что раньше бы обязательно обратил внимание. К примеру, недовольство окружения. Да и сам организм его балансирует на грани с патологией, между болезнью и здоровьем.
– Чушь, я все всегда держу под контролем.
– Вот! Что и следовало доказать.
– Да что же вам ясно-то? – взорвался Илья. – В чем я не прав? Разве плохо, что я ответственно подхожу к работе?!
– Ты не горячись. Видишь ли, жесткий контроль, если он продолжается достаточно долго, может повлиять на ситуацию и даже полностью развалить ее.
– Ну все, с меня хватит! – Илья вскочил и, путаясь в рукавах, надел куртку. Обида и злость охватили его, даже в глазах потемнело, и кровь стучала в висках.
Он выскочил из дому и, не разбирая дороги, понесся в лес. Константин Федорович проводил его недоуменным взглядом:
– И чего взбеленился? Видать, еще не готов ничего в себе поменять. Ну, ладно, беги. Остудись. Такой же горячий, как Костя... был...
Илья летел, не замечая ничего вокруг.
«Вот дурак, – думал он, – расчувствовался, разнюнился. Уже чуть ли не за отца родного стал его почитать. И тут на тебе. «Виноват во всем сам». Надоел квартирант, так бы и сказал, и нечего глупости придумывать».
Недавние раны ныли, и мучительно хотелось домой. К тем, кто его любит, кто всегда поймет и простит. Даже померещилось, будто пахнуло духами Александры и послышался смех внуков. Ощущения были такими острыми, что Илья остановился и ошалело завертел головой, надеясь увидеть родных. Но, разумеется, никого, кроме ветра и серых стволов деревьев, рядом не оказалось.
И тут он вдруг понял, что заблудился и не знает, откуда пришел и куда идти дальше. Илья стоял на поляне метров десять в диаметре, а вокруг его стеной окружал лес. Тропинок, выходящих на поляну, было много, но все они казались одинаковыми.
– Этого не может быть, – с нервным смешком сказал Илья.
Он медленно поворачивался вокруг своей оси, снова и снова вглядываясь в лес, и совершенно не понимал куда идти. Тем временем небо почернело и повалил густой снег. На тропинке справа, которая показалась ему самым вероятным путем, быстро заносились снегом заячьи и кабаньи следы, и только глубокие лосиные еще виделись.
– Быть убитым лосем и съеденным дикой свиньей – не слишком завидная участь, – пробормотал Илья, пытаясь сообразить, откуда же он все-таки пришел.
С ним и раньше случалось подобное: он всегда не слишком хорошо ориентировался на местности. Но обычно это происходило в городе, где проще было восстановить ориентир. Здесь же все, на его взгляд, выглядело абсолютно одинаковым.
– Я спокоен, я спокоен, – бормотал монотонно Илья, но психотерапевтическая мантра помогала мало. – Да куда же мне идти, черт побери!
Он крикнул это так громко, что с ближайшей сосны взлетела, хлопая крыльями, птица. И опять – только завывания ветра слышны да скрип стволов. Илья, нервно смесь, прошел к поваленному дереву и сел на него. Затем поднял голову и стал смотреть вверх, стараясь успокоиться. Там, в затянутом сплошным серым маревом небе, кружили яркие пятна. Это напоминало бы свет прожекторов, если б не отсутствие лучей. Скорее, похоже было, что кто-то светит огромным фонариком с той стороны экрана, а с этой Илья наблюдает за ним. Пятна то ходили чинно друг за другом по кругу, то хаотично разлетались, то слетались обратно и выстраивались в сложные фигуры.
– Раз, два, три... – начал считать Илья.
Световых пятен оказалось одиннадцать. Он и раньше видел в городе подобные, но всегда, особо не приглядываясь к ним, считал, что это или прожектора с ближайшей стройки, или огни с какого-нибудь торжества. Мало ли что происходит в мегаполисе?! Но сейчас пятна мелькали прямо над ним, а никаких строек и аттракционов рядом не наблюдалось...
Он любовался ими еще долго, уже не пытаясь понять, что это такое, откуда взялось и зачем. Как вдруг поймал себя на мысли, что раздражение ушло и в голове прояснилось. Поляна и лес вокруг не казались уже такими зловещими, и Илья с отчетливой ясностью понял, где находится сторожка Константина Федоровича. Он пошел по тропинке, все ускоряя и ускоряя шаг, и, наверное, перешел бы на бег, если б не залепляющий глаза снег и боль.
И вдруг где-то вдалеке послышался собачий лай, а потом голос Константина Федоровича:
– Айки, ищи!
Сидя с чашкой горячего чая в руках, Илья испытывал одновременно чувство вины и счастье. Его разморило от тепла, идущего от печи, и немного кружилась голова. И еще было ужасно стыдно за свою недавнюю вспышку.
«И чего я взбеленился? – думал он. – Просто как пацан себя повел. От удара по голове, что ли, у меня нервы расшалились? Взрослый человек, отец семейства! Сам от себя такого не ожидал».
– Я хочу попросить прощения за свое недавнее поведение, Константин Федорович. Наверное, вы в чем-то правы, но очень трудно признавать свои ошибки. Да, я все время в своей жизни куда-то бежал. Я не жил, а пытался везде успеть. Сделать это, и вот то, и еще это – и тогда, казалось мне, можно будет...
