— Нет, — отвечает мама. — Но если ты не сможешь поступить с первого раза, будет так, как выбрала я.
Да, разумеется. Но я поступлю. Я знаю.
Я кланяюсь — так, как положено, чтобы выразить согласие.
— Найкэри, — она поворачивается к отцу. — Оставьте нас, пожалуйста. На несколько минут.
Отец кивает, прикасается к моему плечу, и через минуту мы одни.
— Три года, — говорит она, жестом предлагая идти за ней, к дальнему выходу из зала. — Три года ты будешь одна, взаперти. Я знаю, почему ты хочешь работать в Императорской библиотеке. Ты уверена, что справишься?
Я киваю. Разумеется, я уверена.
— Ну что же, — она снимает с меня накидку. Теперь я — в церемониальной одежде, как должна была бы явиться. если бы моё будущее было уже определено, как для сестёр. — Я не одобряю твоего выбора, Таэнин. Служба на континенте была бы нам полезнее. Но если ты поступишь — моё благословение с тобой.
Она ещё раз прижимает меня к себе. Я помню этот момент. И сейчас, и много лет спустя.
Отца я увижу вечером. Собственно, на его катере я и отправлюсь на Крайтеон. Отца отпустили ненадолго; на востоке, вблизи Тирра, всё ещё неспокойно.
Как я и думала, все — только что надменно не замечавшие меня — торговцы, дожидавшиеся своей очереди, тут же стали самим почтением. Я не стала обращать на них внимания — привыкаю. Там, в библиотеке, я буду одной из многих, меня едва ли станут замечать, и уж тем более выказывать почтение.
Пока росла с сёстрами, успела натерпеться высказываний относительно своего роста. Да, не вышла ростом. Ну и что?
Сегодня у нас с сёстрами прощальный вечер. Тесан уезжает, чтобы поступить в военную школу. Далее — в академию, обе они на Кресси, соседний с Крайтеоном остров. А сегодня — праздник, здесь же, в Вантар-Таэр. Да, прибудут многие из рода Вантар, и не только, все будут делать вид, что им весело. Но мне уже грустно. Хотя я пять с лишним лет готовилась к этому дню. Думала, что сёстры уедут раньше — Тесан могла поступить ещё два года назад. Но предпочла дождаться меня. Вейрон, вероятно, просто последовала её примеру.
Детство заканчивается. Для меня и Тесан. Потому что Вейрон ещё долго не сможет взяться за ум, это видно после трёх минут разговора с ней. Послезавтра, когда в полдень мне станет восемнадцать, я отправлюсь вслед за Тесан, в сердце мира. Но она будет готовиться к тому, чтобы перенять правление домом и его владениями, я — чтобы найти своё собственное место. Если его не найду я, выбор сделает мама.
Сёстры наверняка сейчас бродят по крепости. Не хочу их видеть до вечера. От крепости до нашей столицы — два часа пути. Через горы. Вот туда я и пойду. Завтра у меня много дел — собрать вещи, попрощаться с братом, ещё раз подумать, правильно ли я выбрала. Впрочем, уже поздно — выбор сделан. А когда он сделан, обратного пути нет.
— Таэнин, — впервые за последний месяц Вейрон обратилась к младшей сестре по имени и та вздрогнула от неожиданности. — Ты… успеешь попрощаться с Тессарином?
Лас-Таэнин кивнула. Выражение лица её сразу же стало жёстким.
Лас-Вейрон сняла с шеи ожерелье — крохотные раковины-«монетки», золотистая пыль на причудливых спиралях створок. Триста двендцать раковин, по числу дней в году. Тессарин собирал их два года. Ещё два месяца — делал само ожерелье.
— Возьми себе, Таэнин. Пожалуйста. Думаю, он был бы рад.
— Ты не придёшь к нему? — Таэнин взглянула ей в глаза.
— Я не смогу, — отозвалась Вейрон, тихо, опустив взгляд. Лас-Таэнин долго смотрела в её лицо, прежде чем кивнула и осторожно приняла подарок. — Не в этот раз.
Лас-Тесан смотрела на них и вспоминала то, что случилось в этом же зале, пять лет назад, в годовщину смерти брата.
-
Лас-Таэнин пришла тогда в чёрной одежде, с обсидиановым обручем поверх волос — знак траура. Вейрон успела уже выпить — во время траурных пиршеств не запрещалось. Единственный раз, когда не запрещалось. И средняя сестра успела воспользоваться послаблением.
— Расскажи, Птенчик, что он сказал тебе? — попросила она громко. Таэнин, вполголоса беседовавшая со старшей сестрой, выразительно посмотрела на Вейрон и продолжила разговор.
— Ну скажи, скажи, — Вейрон не унималась. — Ты ведь у нас одна с ним говоришь. Правда? Что сказал тебе брат? Расскажи, мы имеем право знать!
Лас-Таэнин встала, несколько секунд смотрела на весело улыбающуюся сестру и молча направилась к выходу. Разговоры в зале тотчас утихли. Тесан попыталась удержать Вейрон за локоть, но та освободилась и догнала младшую, схватила ту за рукав.
— Скажи! — потребовала она. — Я и так знаю, что ничего ты не слышишь. Никаких видений, Тэнни, никаких снов. Ты просто хочешь выглядеть самой важной. Что он сказал?
Лас-Таэнин молча выдернула рукав и направилась к дверям. Оставалось всего пять шагов, но…
— Нет, ты скажешь! — Вейрон попыталась вновь поймать её. И…
Лас-Таэнин ударила её по лицу. С размаху, развернувшись. Так, чтобы это было унизительнее всего. Вейрон свалилась на пол; попыталась вскочить на ноги — Таэнин ударила её ещё раз, другой рукой, опрокинула на спину. Вейрон, оскалившись, собиралась броситься на сестру, с пола, но ощутила, что кончик кинжала Таэнин упёрся в её горло. Замерла.
В зале воцарилась тишина. Все, включая графиню ан Вантар, молча смотрели. Охрана тоже не пыталась вмешаться.
— Он сказал, что помнит о нас, — голос Таэнин был тихим и спокойным. Именно это спокойствие испугало Вейрон. — Что всегда будет с нами. Он погиб, Вейрон, когда спасал тебя. Ты не хотела расставаться с драгоценностями, из-за тебя он не успел.
Вейрон медленно опустила голову, прикрыла лицо ладонями. Знак смирения.
— Я иногда думала, что лучше бы выжил он, а не ты, — Таэнин убрала кинжал в ножны, отстегнула ножны. Бережно положила их на пол. — Я и сейчас так думаю.
Она медленно поклонилась всем присутствующим и вышла вон.
-
Вейрон тогда наказали — следующий год она работала служанкой, в одной из семей на соседнем островке. Лас-Таэнин сама наказала себя — ушла работать вместе со сборщиками «кудрей Соари», ценных водорослей, приносящих немалый доход дому. Жила и работала, как все, среди грязи и смрада высыхающих водорослей. Ждала гонца от матери — с сообщением, что лишена имени за то, что произошло. И гонец прибыл — два месяца спустя, в полдень, когда она сидела у надгробия могилы Тессарина.
Но с другими известиями. Ей было велено вернуться домой и продолжать учиться. Ни мать, ни отец, ни даже служанки не говорили о произошедшем.
Я встречаю солнце.
И в основном смысле — думаю над тем, что ждёт меня в ближайшее время, и в прямом. Смотрю на восток, где небо, над чёрно-зелёной полоской моря, уже наливается багрянцем. В низком смысле я солнца
