скрывающемся где-то в глубинах огромных комнат. Комнат всего было три, довольно большие и заставленные столь немногочисленной мебелью, они казались пустыми. Но хозяин не горевал из-за скудной обстановки. Более того, я думаю, он с удовольствием избавился бы и от этой, не будь ему лениво. Потому что если диван еще, время от времени жилец заполнял собственным телом, а раскладное кресло – телом случайного собутыльника, то всю остальную мебель заполнять было решительно нечем. Личные вещи у топ-менеджера практически отсутствовали – лишь пара-тройка книг и несколько реликтовых рюмок причудливой формы, которые не мылись, по-моему, ни разу. Шкаф скрывал в себе одну застиранную рубашку на вешалке и кучу каких-то тряпок в углу.
– Ты хоть бы пепельницу себе купил, что ли… – произнес я, закончив осмотр логова.
– Откуда бабки? А бухать я на что буду? Да все равно скоро отсюда съезжать, – вяло оправдывался хозяин квартиры.
Справедливости ради стоит отметить, что все последующие жилища Топ-лузера своим интерьером в точности копировали внутреннее убранство этой квартиры, так называемый стиль «запойный минимализм».
Мы немного посидели на кухне, допив купленный по дороге алкоголь. Топ-лузер окончательно захмелел и все время повторял:
– Витенька, скажи: ну зачем ты со мной связался, а? Ну нельзя же вот так с первым встречным опездолом напиваться, да еще давать ему денег.
Поняв, что ни на какие другие темы мой собутыльник говорить не в состоянии, я отправился спать на «очень удобное» раскладное кресло.
Спалось мне плохо, я часто просыпался и подолгу не мог сомкнуть глаз.
«Что я здесь делаю? – думал я, разглядывая на потолке светящиеся квадратики от уличных фонарей. – Действительно, зачем я связался с этим типом? Все люди как люди, пошли домой, а я вот тут, в какой-то вонючей квартире, напоминающей притон…»
Так и не найдя вразумительного объяснения своим действиям и проворочавшись почти до утра, я наконец-то задремал.
Разбудило меня громкое пение Топ-лузера, доносящееся из ванной комнаты. Я открыл глаза и увидел светящиеся квадратики на прежнем месте, – зимой светает поздно.
– А там мясистые сидят таксистые… – разносилось гулким эхом по пустым комнатам. Мой приятель уже набрал полную ванну и теперь отмокал там, пытаясь, очевидно, протрезветь перед рабочим днем.
– Нам надо подумать, что мы будем делать на выходных, – по-деловому сообщил Топ-лузер, когда я заглянул в ванну. – Бабки будут. Надо где-то телок взять, красиво отдохнуть. У меня там есть парочка на примете, такие дуры! Мечтают выйти замуж за миллионеров, но миллионеров нету и приходиться общаться с такими опездолами, как я.
Под бодрую болтовню Топ-лузера я ополоснул лицо и голову над раковиной. Затем обернулся в поисках полотенца, но обнаружил, что в ванной комнате отсутствуют как полотенца, так и вообще какие-либо туалетные принадлежности, кроме старой зубной щетки со сплющенным ворсом.
– У тебя полотенца нету? – спросил я, чувствуя как капли воды просачиваются за ворот.
– Откуда у меня полотенце?! – воскликнул Топ-лузер. – Ты мне лучше скажи, что мы с этими бабами делать будем?
– Да ну их! Если они ищут только миллионеров, какой им прок от нас? – проговорил я, вытирая лицо рукавом. – Не знаю я, что с ними делать.
– Чувак! Миллионеров на всех не хватает, а быть все время в одиночестве – скучно. Им же тоже хочется и выпить, и сходить куда нибудь. Будут трахаться как миленькие! Миллионеров им подавай! Строят из себя, сучки! Никуда они не денутся, никаким миллионерам они нафиг не нужны, такие дуры! Витенька, они у нас спляшут, поверь мне!
Я завидовал его бодрому расположению духа. Мои мысли были гораздо мрачнее – надо было думать о том, что делать дальше и где искать работу, а не о развлечениях.
Закончив водные процедуры и одевшись, Топ-лузер отвез меня домой, после чего отправился на работу рассказывать о «запахе жженной пластмассы». Мы договорились созвониться.
Ну, наверное, излишне говорить, что те, одолженные десять баксов не отданы мне и по сей день. Но я не переживаю: Топ-лузер с лихвой отработает эти деньги, став героем моей книги, – захочет он того, или нет.
Часть вторая
Выньте, гуляющие, руки из брюк
Глава 7
Настоящий покойник
Розыскное дело гражданина Z имело весьма туманные шансы быть раскрытым, и заниматься им поначалу никто не хотел. Активная фаза расследования началась совершенно случайным образом и в совершенно случайном месте. Самый обычный полицейский рейд по местам обитания бомжей дал неожиданный результат. А садово-огородное товарищество «Авиатор» стало отправной точкой в распутывании тех загадочных событий.
Обширную территорию за станцией Сортировочная, вплоть до первых метростроевских цехов покрывали заброшенные огороды. В девяностые годы район этот стал непроходимо глухим: промышленные предприятия, расположенные неподалеку, закрылись и опустели; огородники все реже и реже навещали свои фазенды, а потом и вовсе забыли про них. За ненадобностью в округе был разбит последний фонарь, и всё погрузилось во мрак…
Развитие дикого капитализма подарило нам не только «новых русских», но и антогонистический им класс так называемых, бомжей. Новое формирующееся сословие, по определению, испытывало трудности с жильем и находилось в постоянном поиске подходящих уголков, по возможности необитаемых. Бомжи облюбовали здешние заброшенные огороды, так как жить там было гораздо удобнее, чем под открытым небом или на теплотрассе. Многие приусадебные домики вполне годились для проживания, а все еще растущие на грядках овощи и корнеплоды являлись превосходной закуской. В этот район, почти никто никогда не наведывался: бывшие хозяева огородов пропали, а полиции сюда ехать было лень, да и незачем. Зимой условия обитания в огородных будках, естественно, ухудшались, но бомжи утепляли их, как могли, и согревались не только при помощи алкоголя, но и разводя огонь. Конечно же, ни о какой пожарной безопасности говорить не приходится, и время от времени эти жилища сгорали вместе со своими обитателями. Но никто сильно не горевал и… знаете, в нашем государстве, по этому поводу траур не объявляли. Расстраивались только полицейские из-за того, что им теперь придется переться в этот забытый богом район для составления своих протоколов.
С развитием более нормальной фазы капитализма стали появляться фирмы, желающие иметь здесь небольшие производства, склады и сервисы. Это было удобно: масса пустующих индустриальных зданий вполне годилась для использования или требовала незначительного ремонта, да и географическое расположение заброшенных территорий оказалось весьма выгодным. В двухтысячных развитие района приобретает масштабный характер, – он стремительно превращается в индустриальный пригород: склады и сервисы множатся, появляется, даже, первый уличный фонарь. Однако, параллельно с этим, возникаютя и новые проблемы. Бомжи, ранее удовлетворявшие свою потребность в цветных металлах на близлежащей железнодорожной станции Сортировочная, теперь перекинулись на возводимые промышленные объекты.
В полицию стали поступать первые возмущенные звонки и заявления от пострадавших. Однако стражи порядка не спешили реагировать на сигналы, ссылаясь на нечеловеческую занятость и нехватку финансирования.
Новенькие ангары постепенно вытесняли огороды, существенно сокращая их площадь. Стремительно росшая в цене земля требовала совсем иной застройки. Мощные трактора и бульдозеры John Deere и Cat сметали хлипкие халабуды и рвались к сердцу садово-огородного товарищества, как немецкие «тигры» и «пантеры» рвались к Москве. Но шиферные джунгли не сдавались, – они мстили новым миссионерам за их блицкриг… Нет, здесь не было героев-панфиловцев, с тяпками и граблями бросающихся под бульдозер; огородный бермудский треугольник родил нечто другое – из его недр вскоре стала появляться огромная собака, которая нападала на представителей новой цивилизации. Все больше первопроходцев обращались
