принадлежали людям. Людям, которых съели прямо на улице.
– Здесь погибли три человека, – сказал Конан. – Кем бы ни было это существо, сейчас оно набралось сил. Видимо, оно было очень голодно, если сожрало четверых за столь короткий срок. И знаешь что, Илькавар? Происходящее нравится мне все меньше и меньше.
С этим глубокомысленным замечанием Конан еще дальше углубился в воровской квартал. Мостовой здесь не было вовсе, дома исчезли – люди обитали в грязных лачугах. Король поглядывал на эту картину гневно. Несколько раз Илькавар даже слышал, как Конан скрипнул зубами.
– Они даже не считают нужным притворяться, будто выполняют мои приказания! – сказал король гневно. – Что ж, у меня еще будет время напомнить им о том, кто вершит суд в Аквилонии!
Прохожих на улице им больше не попадалось. Конан отнюдь не предполагал, что обитатели воровского квартала признали короля и теперь попрятались от него. В простом темном широком плаще с капюшоном, Конан выглядел как один из солдат, что во множестве встречались в Тарантии. Рослый, широкоплечий, с ухватками простого воина, привычного к походам и опасностям.
Его спутник тоже не привлекал к себе особого внимания. Парень об этом не знал, но в обществе Конана и одетый так же, как и он, Илькавар напоминал юного глупца, который увязался за старшим товарищем, надеясь найти в солдатской жизни удачу, приключения и богатство. Такие пытаются во всем подражать более опытному солдату – и, как правило, быстро погибают. Ну а те, кто остается жив, действительно в конце пути могут обрести желаемое. Правда, таковых – единицы.
– Ни одной любопытной бестии, чтобы просто подсмотреть за нами, – пробормотал Конан. – Попрятались в норы. И вряд ли потому, что испугались меня. Или тебя, – прибавил он, обернувшись к молодому человеку и фыркнув.
– Но разве это не обычно для здешних мест?
– Нет. Ты, как я погляжу, сюда и не заглядывал.
– Не было надобности.
– Еще одно доказательство твоей невиновности.
Король оборвал себя на полуслове и схватил Илькавара за руку.
Впереди шагал какой-то человек. Его вид был странен даже для такого места, как это: он брел, сильно выворачивая при ходьбе ступни и размахивая руками так, словно не шел, а плыл и греб сквозь воздух ладонями. Одежда, еще недавно хорошая и добротная, висела на нем клочьями, как будто ее нарочно изрезали ножом или изодрали когтями.
Очевидно, он услышал шаги у себя за спиной. Он остановился и обернулся. Точнее, тело его осталось неподвижным, а голова медленно повернулась назад. Она вращалась на шее свободно, как у совы.
На Илькавара уставилось распухшее, посиневшее лицо Кракнора с огромным, растянутым в ухмылке ртом. Длинный синий язык свешивался на подбородок. Вся нижняя часть этого жуткого лица была измазана кровью.
– Кром! – прошептал киммериец, вытаскивая меч.
Илькавар не мог двинуться с места. Он не в силах был оторвать глаз от страшной картины. Все его тело оцепенело, Илькавара сковал ужас. Ему стало холодно – несмотря на то, что день выдался довольно жарким. Ледяные капли поползли по лбу Илькавара. Одна упала с носа на губу, и он машинально слизал ее. Почувствовав на языке горечь, Илькавар понял, что вот-вот расплачется.
– Что происходит? – Он не то задал вопрос вслух, не то просто подумал об этом.
Киммериец не ответил.
– Кто ты? – крикнул он, обращаясь к ужасной фигуре.
Голова мертвеца медленно завершила круг и вернулась в обычное положение. Кракнор – точнее, то, что от него осталось, – заковылял дальше.
Он больше не был голоден, но искал для себя убежища. То и дело он останавливался и оценивающе смотрел то на одну лачугу, то на другую.
Конан ускорил шаги, и Илькавар невольно последовал за ним. Конечно, догонять тварь было страшно, но остаться в воровском квартале в одиночестве – еще страшнее.
К тому же, мелькнуло у Илькавара, эта тварь может быть не одна. Что-то ведь вызвало ее к «жизни», что-то заставило бродить среди людей и пожирать их еще трепещущую плоть. Только ли в гробнице старого Катабаха обитает «оно» или уже выбралось на волю?
Конан ударил Кракнора мечом в спину. Киммериец не заботился о том, чтобы поединок с нелюдью выглядел «честным». В конце концов, у ожившего мертвеца есть существенное преимущество – его нельзя убить. Нужно отыскать способ сделать его безвредным для окружающих, а это гораздо труднее.
То, что еще недавно было Кракнором, остановилось, явно недовольное помехой. Оно высвободилось, рванувшись вперед и сдернув тело с клинка, а затем одним прыжком повернулось навстречу своему врагу.
Конан был готов. Он видел, что чудовище вознамерилось поступить с ним так же, как поступало с прочими своими жертвами: схватить его руками за горло и отгрызть кусок из его тела, а потом еще и еще… пока от жертвы не останется обглоданный скелет.
В последний миг Конан уклонился. Живой мертвец оказался далеко не таким проворным, как киммериец. Он схватил воздух и очень удивился этому обстоятельству.
Неудача разозлила его.
С глухим ворчанием он переступил косолапыми ступнями и снова потянулся к горлу киммерийца. И снова Конан нырнул под загребущие руки и очутился за спиной у Кракнора.
Быстрым сильным ударом Конан отсек ему левую руку. Она шмякнулась на землю, как кусок сгнившего мяса, – распухшая, синяя. Ее пальцы дернулись и затихли.
Илькавар понял, что ему следует делать. Он зажмурился, чтобы не так бояться, и пинком отшвырнул эту руку подальше от туловища.
Кракнор не почувствовал боли. Казалось, он даже не заметил утраты. С мрачным упорством нежить вновь набросилась на Конана.
Киммериец размахнулся мечом. Он холодно смотрел на приближающегося мертвеца, заранее зная, куда опустит клинок. Один удар – и голова Кракнора слетела с плеч.
Безголовое туловище остановилось, слепо ворочаясь на мостовой. Крови, естественно, не было.
Голова откатилась туда же, где уже лежала рука. В бессильной ярости мертвая голова впилась зубами в собственную руку и так замерла. Ее глаза смотрели на Илькавара, и молодой человек не мог понять, видит его покойный приятель или же с Кракнором покончено навсегда.
Конан не стал ждать, пока туловище попробует завершить свою кровавую «работу», и рассек его пополам.
– Илькавар! – крикнул король. – Сними плащ. Нужно завернуть останки и сжечь их.
Меньше всего Илькавару хотелось прикасаться к трупу, но он не смел возражать королю. А Конан, казалось, читал его мысли и в последний миг остановил юношу.
– Нет, я передумал… В конце концов, ты должен унаследовать большое состояние и рано или поздно превратишься в вельможу при моем дворе. Занятие могильщика тебе не к лицу.
Илькавар с благодарностью смотрел на короля и ожидал его решения.
Конан подошел к одной из лачуг, находившихся поблизости, и решительно зашел внутрь. Скоро он появился вместе с двумя угрюмыми детинами, которых подталкивал кулаками в шею.
Повинуясь королю, чьими главными доводами были не титул и требования законности, а длинный меч и крепкие кулаки, детины принялись собирать останки Кракнора. Ноги все еще дергались, и правая рука тоже сгибала и разгибала пальцы.
